— Приберем, приберем, — сказала Поленька. — Костя, отнеси ихний мешок в кладовку.
— Да обедать-то к нам приходите, где ж вы обедать-то станете? — заботилась бабушка.
Я засмеялась, махнула рукой и расцеловала Настасью Андроновну. За два часа я почувствовала себя, как у родных: было интересно и весело входить в их жизнь.
— Не беспокойтесь, найдется где перекусить, я человек дорожный, не пропаду.
— Ах ты моя странница! — смеялась Настасья Андроновна, трясясь толстым телом.
Попрощавшись, я направилась прямой пыльной улицей, мимо присадистых домиков с цветными ставнями, назад к вокзалу.
Пройдя пустое поле, вошла в ворота примеченного утром серого здания. Подъезд ввел в широкий гулкий коридор. Длин нмй ряд окон тянулся с одной стороны, шкафы стояли по простенкам между дверями у другой стены. Холодом веяло от бетонных лестниц.
— Скажите, пожалуйста, где студенческое общежитие? — спросила я идущую по коридору женщину с тряпкой и шваброй.
— Общежительство-то? Налево, во флигеле, — ответила она, — да разъехавшись все... Вам кого?
— Надю Беспалых, с биологического факультета.
— А-а, со второго курса? Эта, кажись, здесь. Приехала. Да пройдите на третий этаж, сначала направо идите, потом налево, а потом сверните на другую лестницу в тупичок. Тут и будет ихняя комната, девушек со второго курса.
Гулко гремя шагами по пустым коридорам, я отправилась разыскивать Надю. Немного екнуло сердце, когда постучала в дверь.
— Войдите!
— Здравствуйте, — сказала я толстой белокурой девушке, которая стояла у стола.
Девушка чистила картошку и одновременно смотрела в раскрытую на столе книгу.
— Скажите, вы не Надя Беспалых? — спросила я.
— Надя, — отвечала девушка, смотря на меня и не выпуская из рук нож и картофелину.
— У меня к вам записка от Зины и Дины.
— Да ну?! — обрадовалась Надя. — Разве они приехали?
— Нет, я их видела в Архангельске, пять дней назад.
— В Архангельске? Разве они не на Александровской биостанции?
— Они приехали в Областьрыбу делать доклад о миграциях трески. Очень удачный был доклад.
— Ну, Дина такая девка! Я те дам! Не подкачает. Да вы садитесь, пожалуйста, чай пить будете? Еще теплый?
— Нет, я только от чаю.
Надя пробежала глазами записку и сказала:
— Так вы с географического факультета? Ой, ин-те-ре-сный же! Я бы хотела там учиться!
— Почему же не едете?
— Ну, где там! И сюда с трудом из дому вырвалась. А в Петроград... разве батька пустит?
— На родителей надо плевать, — уверенно сказала я,— если хочется ехать — поезжайте!
— Ну, а как жить?
— В общежитие устроитесь. Ребята у нас хорошие. Вот, например, наша коммуна... — Я стала рассказывать, как весело живет наша коммуна. Надя слушала, радостно смеясь.
— А в театрах часто бываете? Как бы я хотела побывать в настоящей опере!
— В опере — редко, — отвечала я, — туда трудно попасть без билета. Мы больше в филармонию ходим. Там мы открыли: есть удобная лестница сбоку, на хоры. Если иметь два билета, двое идут через контроль, а потом один сторожит, а другой — отворяет с этой лестницы ход на улицу. И — впускает всех, мы — лавой на хоры. Вы любите музыку?
— Очень! А вы в коммуне живете?
— Да не совсем, — призналась я, — приходится дома жить, маму одну не оставишь.
— А говорите — наплевать на родителей, — укорила Надя.
Мы посмотрели друг на друга и засмеялись.
— Ну — так говорится!— сказала я. — Да я немного попыталась: мама думает, что я на Мурмане, а я вон где.
— А зачем вы сюда приехали?
— Я вам правду скажу, Надя, — дружески смотря в доверчивые голубые Надины глаза, отвечала я, — сама не знаю, зачем приехала.
— Как это — не знаете? Приехали и не знаете? — Надя удивленно села на кровать.
Я посмотрела на ее удивленное лицо и расхохоталась так весело, что и Надя засмеялась.
— Бродяжить хочу! — сказала я. — Нет терпения сидеть на месте — хочется увидеть как можно больше, поехать как можно дальше! — И я рассказала, как получила, при Дининой помощи, литер на Пермский, а не на Петроградский университет.
— Ну и Динка! — покачала головой Надя. — Ну и Евдокия! Так вы и приехали?
— Так и приехала.
— А теперь?
— Хочу пробраться дальше, к кержакам — у них фольклор интересный, — не сохранились ли у них древние книги? Не сохранились ли у них былины? Как далеко идут очаги былин? Хочу подняться вверх по Каме, да денег на пароходный билет нет. Пешком разве пойти?
— На пароход попасть можно! Вы очень удачно пришли сегодня: Коля и Саша Меркуловы как раз здесь. А они ездят с агроуголком на пароходе «Степан Халтурин». Возьмут и вас с собой. Пойдем к ребятам в комнату, Коля, верно, вас сумеет просунуть.
Спустились этажом ниже.
— Здравствуйте, ребята! Коля Меркулов тут? — спросила Надя, входя в задымленную комнату.
— Я за него! — басом отвечал высокий парень, вскакивая с кровати и встряхивая русым чубом. — Здравствуй, Надюша, зачем я тебе понадобился?
— Понадобился, Коля, не мне, а вот этому товарищу из Питера. Знакомьтесь, ребята!
Четыре парня повставали со стульев и кроватей. Я пожала им руки.
— Ну вот, рассказывайте, ребята свои, — предложила Надя, садясь на кровать.
— Трудновато сразу рассказать, но попробую. На этнографической практике была я на Кольском полуострове. Там, в Александровске, на биологической станции, ваши студентки Дина и Зина работали. Мы с ними встретились на Зимнем берегу. До этого на берегу Ледовитого океана записывала я былины у сказителя — «старины» они там называются. И рассказал он мне про одного старика Ивана Лукича, который не только «старины» знает, но есть у него древние книги, писанные на пергаменте. Старообрядческие книги. И еще есть более интересная рукописная книга — описание путешествия поморов на шнеке вдоль берега Ледовитого океана до самого устья Енисея. Поморы, оказывается, вели торги в Мангазее с местными туземцами. Меновая торговля: туземцы выменивали собольи шкурки на разные товары. И вот — представляете себе: рукопись на пергаменте, видимо, шестнадцатого или начала семнадцатого века, есть у этого Ивана Лукича! Ведь если ее найти и только описать подробно — уже будет настоящее научное открытие! Загорелась я найти Ивана Лукича. Жил он в Архангельске да переехал с дочерью в Чердынь. Вот и хочу добраться до Чердыни — расспросить и найти там Ивана Лукича. Вы понимаете, как это важно? Фольклористы записывают устные «старины», а я хочу найти исторический документ о путешествиях поморов. Понимаете, как это интересно? Здорово!
— Еще бы не понимать! Конечно, интересно, — сказал Коля Меркулов, расхаживая по комнате и ероша волосы,— вот это интересно... И откуда вы такая взялись?
Розовые губы его сложились в добрую улыбку. Большой, костистый, он остановился, рассматривая меня.
— Я — ушкуйник,— смеясь, отвечала я. — Как ушкуйники от моря.
Славить Питер свой пошли,
Они славя доходили
Аж до Пермские земли.
Опускайте стяг, пермяне,
Выдавайте корабли.
Мы, ушкуйники, на лето
К вам из Питера пришли, —
запела я.
— Опускаем! — пробасил Коля.— Выдаю корабль «Степан Халтурин». Что будете делать, товарищ ушкуйник? Плыть до Чердыни без всякого билета — готов предоставить агроуголок со всеми плакатами, брюквами, тыквами и картошками — плывите!
— Я ведь не смеюсь, Коля, — сказала я, подымая к нему лицо. — Правда, возьмете в агроуголок? Мне надо подняться до Чердыни, а денег нет.
— О чем речь! — отвечал Коля. — Мы с Сашкой вас прекрасно устроим. Вы пройдете вместе с нами на пароход, неся связку плакатов, в агроуголке и останетесь. Мы вам между фанерными плакатами логово устроим. Закроем на ночь, и спите спокойно. А утром выйдете, билетов никто уже проверять не станет. Гуляйте по пароходу.
— Правда? — обрадовалась я. — Когда же прийти?
— Часов в шесть вечера будьте у пристани. «Степана Халтурина» сразу увидите. Я предупрежу брата, мы вас встретим.
— Вот как удачно! — сказала Надя. — По этому случаю захотелось есть. Картошку-то я поставила, она, пожалуй, уже сварилась. Сейчас принесу сюда.
— А у меня есть селедка, — сказал чернявый студент.
— А у меня — полный портфель огурцов, — сообщил Коля Меркулов. — Шамовка обеспечена.
Позавтракав, я вместе с Надей Беспалых отправилась к Настасье Андроновне за своими вещами. Потом вернулась в общежитие — Саша Меркулов вручил мне агроплакаты, чтобы снести их на пароход.
На пароходе
Неся выданные мне плакаты, я легко прошла с братьями Меркуловыми на пароход. Ночь проспала в агроуголке, между диаграммами и плакатами; под мягкое постукивание пароходной машины хорошо спалось.
Утром явились Коля и Саша.
— Ну как? — спросил Коля.
— Прекрасно! Никто и ничто не беспокоило. Укрылась своим одеялом, его же подстелила, и было очень хорошо.
— Мы принесли кипяток и еду — будем завтракать.
