За грудой мыслей, которые навалились на меня, не заметила, как уснула, а проснулась уже от телефонного звонка. Попыталась присесть и лицо скривилось в болезненной гримасе, в один момент возненавидела того, кому не спиться утром, кстати… который сейчас час… чёрт, немцы, Кирилл!
– Кир, я проспала. – Честно признаюсь.
– Знаю, – усмехнулся он, не злиться, значит всё прошло гладко, – немцы, кстати, не очень расстроились, боялись, что ты их придушишь.
– Слушай, ты не против, если я побуду сегодня дома, неважно себя чувствую.
– Что-то серьёзное? Врача прислать?
Что, что, а беспокоился он обо мне всегда.
– Нет, справлюсь, просто хочу отлежаться.
– Антон дома?
– Думаю да, хотя… который час?
– Почти одиннадцать.
– Ну, значит скоро придёт. Справишься без меня?
– Сегодня да, но я хотел спросить насчёт завтрашнего вечера, у меня важная встреча, я бы хотел, чтобы ты присутствовала.
Подводить мужа (и начальника) не в моих правилах, но и переоценивать свои возможности не стоит. Я честно попыталась встать, но жжение в пояснице и ниже, быстро усадило меня обратно. Скрипя зубами, проклинала вчерашний вечер. Надо было хоть что-нибудь в аптеке купить.
– Думаю и завтра не смогу. Но если очень нужно…
– Нет. Я понял, если что звони.
В голосе Кира проскользнуло недовольство, но и хромать на обе ноги перед его компаньонами было бы глупо, пришлось выбрать меньшее из двух зол. Кое-как перевернувшись на бок, я ещё немного отлёживалась, потом всё же вспомнила, что я сильная, я женщина, я мать, в конце концов, и, собрав всю волю в кулак встала. К моему удивлению, боль была более чем терпимой, я бы даже назвала это неприятное ощущение, не более, и с блаженной улыбкой поплелась в душ. А когда оттуда вышла, мою дверь уже с силой таранили. Открыла я быстро, честно говоря, испугалась, что что-то с Антоном, даже халат не запахнула на груди, а потом увидела Диму, у которого глаза чуть ли не на выкате и испугалась ещё сильнее.
– С тобой всё в порядке? Почему не открывала, я думал… не важно… – Он притянул меня к себе, вытаскивая на лестничную площадку. – Как ты? – Спросил не переставая поглаживать по голове, спине.
– Заходи.
Не то, чтобы я очень хотела его видеть, но такое взволнованное дыхание, дрожащие руки и взгляд… мой любимый, гипнотизирующий, переполненный страстью, сделали своё дело. От него отрываться не хотелось, но и рассказывать соседям, что и как, хотелось ещё меньше.
– Можешь не снимать обувь, домработница скоро придёт.
Сейчас, когда я на своей территории, моё состояние было не такое шаткое, да и Дима не нападал. Невнятно угукнул, запнулся на полуслове и в итоге решил вообще ничего не отвечать. Тоже, что ли, волнуется?
– Я в душе была, не слышала. Чай, кофе? – На самом деле о гостеприимстве думать не хотелось, да и сам Дима ожидал услышать что-то другое. Это я поняла, когда, не услышав его ответа, обернулась. Бледный, с плотно сжатыми губами, он внимательно меня рассматривал. Словно искал, не сломалась ли где-нибудь. Однозначно таким он мне нравится больше. Просто я не понимаю, как в нём уживаются два настолько разных человека, один из которых всячески старается меня уберечь, а другой с тем же усердием ломает. – Чай, кофе?
Ещё громче спросила я, и он выдал подобие улыбки, встряхнул головой, отгоняя от себя мысли, вводящие в ступор, быстро и резко провёл рукой по волосам, после чего они послушно легли в причёску, посмотрел мне в глаза.
– Прости.
– Сделаю чай.
Его волнение передалось мне, теперь всё труднее стало делать вид, что меня ничуть не беспокоит то, что произошло вчера. Меня это волнует, меня это пугает, и я не знаю, чего ожидать в следующее мгновение, что он сделает: ударит или пожалеет.
Сделав над собой ещё одно усилие, потянулась за чашками, всегда меня возмущало то, как высоко были вмонтированы сушилки, но сегодня это раздражало в разы сильнее.
– Дим, помоги…
Успела проговорить я, как меня уже оттеснили и теперь Дима сам заваривал чай, разливал его по чашкам.
– Знаешь, – с совсем детской улыбкой начал он разговор, такой милый, что в него хочется влюбиться ещё раз и прощать всё-всё, только бы иметь возможность видеть это, – не ожидал, что ты помнишь, какой я пью чай… Тогда, в офисе…
– Я тоже его пью.
Не знаю, зачем я это сказала, могла бы сделать вид, что просто думала о нём все эти годы. Я и правда думала, но чай… я полюбила его только потому, что его любил Дима.
– Я уже понял, у тебя на кухне другого и нет. Алесь, я должен объяснить. – Не делая паузы, перешёл он к делу. – Я не хотел… хотя вру, я хотел, но не думал, что так получится…
О, как же тяжело мужчинам даются подобные признания, но облегчать ему задачу и говорить, что всё в порядке, не собираюсь. Сумел накосячить, умей и извиниться… или что ты там собираешься сейчас делать?
– То, что ты сказала про развод – это правда?
Интересный способ принесения извинений, оригинальный.
– Про несколько месяцев до сделки? – Он кивнул. – Правда. Тебя это как-то задевает?
– Да… да, чёрт возьми, меня это бесит! – Крикнул он, оглушая меня, и с силой ударил кулаком по столешнице. – Алесь, ну… неужели тебе всё равно, что тебя используют, а? Тебя устраивает такой вариант? Да он просто оттягивает время, не собирается тебя отпускать.
– Ты его не знаешь.
Дима поменялся в лице.
– Да что ту знать, он деловой человек, развод просто не входит в его планы. Ты ему удобна. Сколько раз ты упрекала в этом меня, а сейчас так легко согласилась?
– Дима, если хочешь знать, то разводимся мы из-за Антона. И мне сейчас не важно, что ты подумаешь обо мне, но если бы не сын, я бы ничего не меняла. В том и прелесть нашего брака: он мне удобен так же, как и я ему. И поэтому я не могу упрекнуть мужа в подобном. Мне нравится моя работа, меня до последнего времени устраивала моя жизнь, и только ты способен меня изменить.
– Ты вообще соображаешь, что говоришь? – Он сузил глаза так, что было видно, он снова заводится, но отступать не в моих правилах.
– Вполне. Ты тоже используешь меня… в своих интересах, и заметь, тебя я тоже ни в чём не упрекаю. Но это вовсе не значит, что мне нравится такое твоё отношение.
– А что тебе нравится? Когда тебя игнорируют?
– Я не буду обсуждать семейную жизнь с тобой. Мы это уже проходили. И если ты не хочешь ссориться, то говори, что хотел и уходи.
Ноги, честно говоря, устали, но сесть я не решалась, боялась боли.
– Я извиниться хотел за своё вчерашнее поведение. Алесь, когда дело касается тебя, я не контролирую себя, понимаешь? Уходи от него, плюнь на всё и уходи.
– Аргументируй.
– Что? – Дима ошарашенно поднял глаза.
– Ты ревнуешь, не так ли? Аргументируй, расскажи, почему я должна сделать так, как сказал ты. Только из-за твоей ревности? А что потом?
Он молчал, сверлил меня недовольным взглядом и молчал. Что, дорогой, ты ещё даже не знаешь, что будешь делать со мной потом? Интересно…
– Малыш, я хотел пригласить тебя завтра в одно место… в общем… познакомить с друзьями…
Дима смущается? Это что-то новенькое. Глаза в пол, каждое слово выходит как под давлением.
– Да? И в качестве кого ты меня представишь?
Почему-то внутри всё заклокотало, я сама себя накручивала и теперь готова была только его винить во всех своих бедах. Дима поднял на меня взгляд, несколько секунд собирался с духом, чтобы высказаться, ему было сложно, но мне ещё сложнее.
– В качестве своей любимой женщины. – Достаточно громко и очень уверенно проговорил он. – Я люблю тебя, Алесь, я хочу, чтобы ты была со мной. Я знаю, сейчас мои слова кажутся тебе абсурдными, особенно после вчерашнего… Я обидел тебя и, да, я хотел обидеть, я как слепой котёнок иду на поводу своей ревности и любое слово про твоего мужа… – Он сжал кулаки, и слова здесь были излишними. – Но тебя я люблю. И всё сделаю для тебя. Мне больше никто не нужен, верь мне.
Я верю…
Дима подошёл ко мне ближе и взял за руки, смотрел в глаза так, словно до этого никогда не видел, и этот его гипнотический взгляд не оставлял мне выбора. Я готова была идти на край света, только бы быть вместе с ним. Я сейчас не помнила о муже, о своём обещании, только я и он.
– Я пойду с тобой.
И Дима сделал то, чего я никак не ожидала: он передо мной на коленях, но это не жест повиновения, извинения, поклонения. Не знаю, как объяснить, но когда он в таком положении, я чувствую себя с Димой на равных и никак иначе.
– Малыш, я очень хочу, чтобы у нас всё получилось. Со мной трудно, особенно тебе, потому что ты мне не безразлична, а значит, я спрошу с тебя больше чем с любой другой. Я прошу тебя только об одном, подпусти меня к себе, настолько близко, чтобы я тебе верил так же, как и ты мне. Потому что ты веришь мне, я знаю, а я тебе нет, в этом и вся моя проблема. Тогда ты ушла и теперь я не знаю, просто не знаю, как себя вести. Я хочу, чтобы ты была моя, чтобы я был твой, но всё слишком сложно, да и я не тот человек, которому помогут слова. Мне нужно всё: твои глаза, твоё дыхание, твоё сердце, чтобы оно билось для меня, и я готов отдать тебе взамен всё, что у меня есть, но я должен тебе доверять. Ты сказала, что не будешь с ним жить, но живёшь, ты сказала, что у тебя с ним ничего нет, но я вижу твои фотографии, где он тебя обнимает… я не могу так. Я сложный человек, ты меня практически не знаешь: я жёсткий циничный эгоист, раньше был таким, а теперь и подавно, с возрастом люди лучше не становятся. Я не хороший и не добрый мальчик, и женщине, которая рядом со мной мало кто сможет позавидовать. Может, ты помнишь, в день нашего знакомства, Лёха сказал, что меня не выдержит ни одна здравомыслящая женщина, так вот это действительно про меня. Я вынесу тебе мозг по поводу и без, только оттого, что я такой. Наверно я буйно-помешанный, потому что позволь ты мне запереть тебя в одной комнате, я бы это сделал, не сомневаясь ни секунды. Когда речь идёт о тебе, нет границ моему безумию. Алесь, девочка моя, ты сможешь мне открыться настолько, чтобы я не сомневался в тебе?
