В сегодняшнем мире изобилия все совсем иначе. В конце XX в. дешевая готовая еда, насыщенная солью и жирами, и безалкогольные напитки с высоким содержанием кофеина и кукурузного сиропа стали повсеместно доступны в США и других богатых странах; появилась в том числе возможность их доставки на дом. Это легкое изобилие сделало нас уязвимыми. Перед таким высококалорийным рационом — дешевым, удобным и обладающим притягательностью новизны — трудно устоять. Способность делать рациональный выбор была искажена интересом к новым продуктам и возможностью быстрого их получения. Система внутреннего вознаграждения, сформировавшаяся в нашем мозге в древние времена, в такой ситуации включается очень быстро и начинает доминировать, что может в конце концов привести к развитию реальной зависимости. Если человек постоянно поддается подобным искушениям, его организм начинает запасать излишки энергии и, соответственно, со временем набирать вес. Осложняет ситуацию то, что в краткосрочной перспективе такое поведение физиологически никак не наказывается, а, напротив, только вознаграждается. Когда уровень сахара в крови падает, что является признаком потенциальной угрозы голодания мозга, у нас, как и у наших далеких предков, в организме срабатывает тревожный сигнал: мы чувствуем себя слабыми и голодными. В то же время избыточное потребление калорий не вызывает у нас никаких предупредительных реакций — только приятное чувство сытости. На бензоколонке специальный предохранительный клапан не дает залить в машину больше бензина, чем нужно, у нас же такого клапана для лишних калорий нет. Таким образом, при развитии ожирения повышенный уровень сахара в крови, предвестник диабета, может годами оставаться незамеченным.
Итак, в сегодняшней Америке широта возможностей в сфере питания возросла невероятно, но при этом наше инстинктивное поведение никак не изменилось. Даже если мы пытаемся предпринимать какие-то сознательные усилия для поддержания веса в норме, удобство и доступность фастфуда застают наш мозг врасплох, и любые рациональные поползновения со стороны нашего сознания оказываются подавлены древним инстинктивным стремлением к быстрому получению вознаграждения. Усугубляет ситуацию малоподвижный образ жизни, связанный с развитием технологий, которые заменили физический труд. Кроме того, свою роль играет и экономический застой, заставляющий граждан, особенно среднего достатка, стремиться получать больше калорий за меньшую цену. В городских районах, где доступ к здоровой пище, как правило, ограничен, этот третий фактор в совокупности с первыми двумя приводит к тому, что ожирение в Америке становится болезнью бедных, а не богатых. В прошлом, как известно, было наоборот: избыточный вес обычно свидетельствовал о статусе и богатстве, обеспечивающем бóльшую доступность еды.
Надо отметить, что такими факторами, как генетическая предрасположенность, сформировавшиеся в древности желания и обретенные только сегодня возможности, дело не исчерпывается. Хотя они, несомненно, имеют очень большое значение, их недостаточно для того, чтобы объяснить лидирующее положение американцев в списке самых «толстых» наций. Среди жителей Соединенных Штатов много людей африканского и южноамериканского происхождения, генетически предрасположенных к запасанию калорий и, следовательно, к ожирению, однако в последнее время такие же тенденции наблюдаются при исследовании других групп населения — людей кавказского и европейского происхождения, особенно мужчин. Так, в 1999–2010 гг. процент страдающих ожирением (измеряемый по ИМТ) среди мужчин кавказского происхождения составил 36,2, афроамериканского — 38,8, а испанского — 37,0. Значит, помимо генетики имеются еще и некие общие культурные факторы, влияющие на все группы.
Важность этих культурных обстоятельств подтверждается статистическими данными. Хотя средний вес тела увеличился в последние десятилетия XX в. у граждан большинства процветающих государств, это увеличение, как показывает статистика, было неравномерным и не зависело от дохода на душу населения. Несмотря на распространение американского фастфуда по всему миру (так что журнал The Economist даже использует цену на бигмак как сравнительный показатель покупательной способности в разных регионах), большинство исследований показывает, что в начале списка стоят богатые англоязычные страны с Америкой во главе. В начале XXI в. распространенность ожирения в США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии и Канаде оказалась выше, чем в других процветающих странах, в том числе европейских (в частности, скандинавских), где доход на душу населения сопоставим с перечисленными выше.
Так что же отличает эти англоязычные нации? Возможно, философия рынка. Это предположение было высказано Авнером Оффером, профессором Оксфордского университета, специализирующимся на истории экономики. Профессор Оффер в ходе своих исследований, посвященных ожирению, заметил, что экспоненциальный рост этой болезни по всему миру совпадает по времени не только с увеличением распространения высококалорийных продуктов, но и с быстрым развитием глобальной, лишенной государственного контроля рыночной системы, первыми и ярыми поборниками которой стали в 1980-х гг. США и другие англоязычные страны. Вместе со своими оксфордскими коллегами Рэйчел Печи и Стэнли Ульячеком Авнер тщательно проанализировал 96 научных работ, посвященных весу людей (исследования проводились в одиннадцати странах мира в период с 1994 по 2004 г.). Ученые выявили положительную корреляцию между ожирением и кластером англо-американских экономических систем, в отличие от государств со сходным доходом на душу населения, но с меньшим разбросом в распределении доходов и более развитой социальной инфраструктурой.
Подтверждением этой гипотезы могут служить определенные черты американского образа жизни. Факторы, часто связанные с либеральной экономикой, такие как бóльшая продолжительность рабочего дня, увеличение конкуренции и финансовой нестабильности, могут приводить к постоянному метаболическому стрессу, который, в свою очередь, способствует набору веса. Американцы работают каждый день дольше, а отпуск у них короче, чем в европейских странах. Более того, в сегодняшнем высокотехнологичном обществе многие факторы, ранее ограничивающие продолжительность рабочего дня, утратили свое влияние. Удобство работы с использованием Интернета, мгновенные электронные способы связи и революция транспортной системы разрушили барьеры для глобальной коммерческой активности, связанные с временем и пространством. Сосредоточенная на росте экономика порождает «быстрый новый мир», главной движущей силой которого служит потребительский спрос. Этот мир никогда не отдыхает, так что работа становится нашим главным делом двадцать четыре часа в сутки, вытесняя из жизни семью, занятия физкультурой, свободное время и сон.
Что же такое метаболический стресс? Фундаментальные биологические основы стрессовой реакции заключаются в скоординированном ответе мозга и тела на неопределенность и угрозу. Стресс — жизненно важный механизм адаптации, общий для нас и наших эволюционных предков, так же как и внутренняя система вознаграждения. Это еще один проверенный временем механизм из нашего далекого прошлого. Стрессовая реакция, запускаемая в человеческом организме, по сути мало чем отличается от реакции в организме молодого фазана, увидевшего тень ястреба над гнездом. Однако все же мы не фазаны. Мы отличаемся от них тем, что обладаем умом, способностями к обучению и планированию, а также воображением. Наше восприятие стресса определяется уникальным индивидуальным опытом — спецификой социального контекста, в котором мы живем сейчас и жили в прошлом, и личными представлениями о том, насколько мы можем контролировать происходящее. Субъективное ощущение контроля имеет первостепенное значение для человеческого мышления. Вот почему конкурентная профессиональная среда — где очень велико давление временных рамок и где постоянная конфронтация является нормой — обычно воспринимается как сильно стрессовая. Это особенно верно для людей, находящихся в подчиненном положении и часто ощущающих, что на своем рабочем месте они лишены возможности в полной мере контролировать события.
Хронический стресс требует жертв. Физиологически стрессовая реакция служит для защиты от острой опасности, когда мозг, активируя вегетативную нервную систему, вводит организм в состояние мгновенной «боевой готовности». Все мы испытывали покалывание в позвоночнике при сильном изумлении. Затем слегка учащается сердцебиение, растет артериальное давление: надпочечники выбрасывают в кровь адреналин, и субъективно мы ощущаем, что появилось напряжение, даже тревога и наше внимание повысилось. Вторичные защитные системы организма — эндокринная и иммунная — также активируются, подготавливая организм к возможным травмам. Но — и это имеет критическое значение — в ходе эволюции перечисленные системы приспособились быстро отключаться после того, как опасность миновала. Они не рассчитаны на постоянную активность и, если обстоятельства требуют от них функционирования в таком режиме, постепенно подрывают жизненный баланс организма, увеличивая вероятность воспалений и болезней.
