Жалко бывает не только памятники.
Перейдите – по пути от площади Мира к Технологическому – Обуховский мост. На самом углу огромного доходного дома на левой руке, под балконом-фонариком первого этажа, вы увидите странную колонну с квадратной каменной капителью-площадкой. Она ничего не поддерживает, ничего на себе не несет. А чувствуется, что она была тут для "чего-то", не так же зря…
Вы можете спросить сотни вблизи живущих людей – никто вам ничего про эту колонну не расскажет. А я вот помню…
Как-то в 1917 году, жарким летом, у меня было назначено важное свидание на этом углу. Нервничая, я ходил по тротуару взад и вперед, и все время мне в глаза бросались на том берегу, на всех крышах полукругом расположенных на предмостной площади зданий, назойливые вывески: "Майский бальзам! Майский бальзам! Майский бальзам! Лучшее средство от грудных болезней!" А прямо над моей головой, вот с этой самой колонны, с ее капители, большими зелеными глазами следила за моим метанием по панели, невесть кем и почему тут установленная, черная, распустившая крылья для взлета сова…
Сова была не бронзовая, не чугунная, просто крашеная, алебастровая. И сидела она там и в двадцатые годы, и в тридцатые… А потом кто-то, всего вернее местный управдом, решил ее убрать. И убрал. А – зачем? И если уж убрал, то почему же не поставил на ту же капитель какое-нибудь более современное изображение?
А львы нашего города? Я говорю не о тех из них, которые уже много десятилетий стоят на своих местах, о тех, которые всем известны. О двух бронзовых зверях на набережной рядом с Дворцовым мостом. О двух мраморных у подъезда Русского музея. О тех, про которых сказано: "Подъявши лапу, как живые, стоят два льва сторожевые", – у дома Лобанова-Ростовского близ Исаакиевского собора. О "каменистых львах" елагинской Стрелки – их назвал так в одном из стихотворений двадцатых годов Н. Тихонов; они были грубовато отлиты из бетона. Что про них рассказывать? Их знает и так каждый второй ленинградец; им посвящали стихи, они упоминались прозаиками…
Наш город полон другими львами – безвестными, словно выпрыгивающими на вас то из ничем не примечательной парадной, то из куста в каком-нибудь окраинном парке. Те прославленные львы традиционны: всегда они держатся парами, всегда являются в одной установленной позе. Они напоминают мне о признании одного англичанина – истребителя львов: "Когда первый в моей жизни худой и взъерошенный лев выскочил на моих глазах с рычанием на поляну из буша, меня поразила неожиданная мысль: Странно, почему же он не держит правую лапу на шаре, как положено всем львам?"". Те львы стоят, важные и неподвижные, десятилетиями и столетиями на одном месте и "держат лапу на шаре", и с ними ничего не происходит.
А вот у этих, никому неведомых, – своя жизнь, своя история, свои приключения. И характеры у них свои, не традиционные.
Самые прославленные африканские охотники считают редкостью "прайд" – стаю – в двадцать или двадцать пять львов, держащихся вместе.
Пойдите на Полюстровскую набережную; на границе между Выборгской стороной и Охтой, у бывшей дачи Кушелева-Безбородко, вы увидите мирно восседающих вдоль ограды двадцать восемь существ, под которыми следовало бы, конечно, утвердить пояснительные таблички: "Се лев, а не собака", но которые тем не менее – львы.
В садике у больницы имени Ленина, на Васильевском острове, вас может испугать пара необыкновенно свирепых небольших чугунных львишек, почти что разъяренных котов. Присев на низких лапах, они скалятся и фырчат, готовые кинуться на вас, приземистые, как ящерицы.
Они появились тут сравнительно недавно.
В одном старинном путеводителе я обнаружил как-то двух таких львов у подъезда окраинного домишки на Опочининой улице в Гавани.
Страстный охотник на городских львов, я поехал к этому месту. Увы, путеводитель десятых годов недействителен в городе годов пятидесятых. Не только львов – и домика не обнаружилось, и я был горько разочарован.
Прошло еще несколько лет. Проходя случайно по дворам больницы Ленина, я остановился: знакомые по фотографии львы глядели на меня из подвального помещения на больничных тылах; один лежал даже на боку…
Некоторое время спустя, идя в ту же больницу к захворавшему другу, я с радостью заметил, что мои львы вылезли из подвала и "шипят" из-под кустов боярышника на проходящих по больничной дорожке. Смоченные дождем, черные и блестящие, они походили не на львов, – скорее, на каких-нибудь "иностранцевий" – хищных земноводных каменноугольного периода; но я искренне обрадовался им: живы, значит!
А потом мне удалось найти и их родных братьев – в Павловске, на лестнице, ведущей к дворцу от речки. А затем обнаружились и более далекие родичи – возле Дворца культуры имени Ленина за Невской заставой, у самого завода "Большевик"…
Очень увлекательное дело охотиться на наших ленинградских львов!
Иногда вас наталкивает на них чистая случайность. Вы проходите в тысячный раз мимо знакомого дома по улице Халтурина. У вас расшнуровался ботинок. Вы сворачиваете – завязать шнурок – в первый попавшийся парадный вход и в темноте натыкаетесь на львиную пару, которую фотоаппарат и то берет с трудом, – такой мрак царит на этой древней лестнице. Кто установил – точнее, уложил – их тут, когда, почему?
Но возможно и сознательное выслеживание зверей. Как-то со стороны "Астории" я проезжал на автобусе мимо Исаакия. Мой взгляд упал на статую, стоящую на крыше собора с его южной стороны. Я давно ее знал: тут установлен, если не ошибаюсь, евангелист Матфей, из-за которого высматривает рогатая бычья голова: Матфея всегда изображали "с тельцом", как Луку с орлом, Иоанна – с ангелом, а святого Марка… Позвольте! "Дремлет лев святого Марка!" Рядом с Марком должен быть обязательно лев! А ведь на Исаакии установлены все четыре евангелиста. Значит…
Таким образом я "теоретически" установил место, где следует искать очередного льва. Я только удивлялся, почему же я его до сих пор ни разу не углядел: ведь мимо Исаакия я хожу уже полсотни лет?
На следующий день я обошел знаменитый собор еще раз "целенаправленно". Лев обнаружился. Только снизу его почти не видно: из-за одеяния святого чуть торчит львиный нос. Понадобилось взять билет и подняться наверх, чтобы сфотографировать зверя. Скажу прямо: я очень гордился открытием. Я чувствовал себя этаким Леверрье, открывшим планету Нептун не глядя на небо, путем математических расчетов. И снимком этим я весьма дорожу.
А с такими снимками надо вообще поторапливаться.
Я знал: на Лиговке, у бывшего завода Сан-Галли, стоят два льва. Заводовладелец, видимо, желал – там, в дореволюционном мире, – чтобы лев был его "фирменным зверем": у магазина весов того же Сан-Галли, на Невском в доме No 8, против улицы Гоголя, до самой революции небольшой чугунный лев, крашенный в коричневую краску, дерзновенно стоял поперек тротуара, над входом в магазин, расположенный в "низке", в подвале; двух больших львов господин Сан-Галли пожелал иметь и у входа в заводскую контору. Бывая на этом заводе, еще в наше время (но до войны) я часто видел их там и все собирался просить у дирекции разрешения сфотографировать их.
Наконец, уже после войны, собравшись, взяв фотоаппарат, я приехал туда и… Львы сбежали. Их больше у входа не было, и – что хуже – никто не мог мне сказать, куда они исчезли. То ли это случилось до смены заводского руководства, то ли вообще помимо него… Следы львов пропали.
Огорченный, я уже решил, что, очевидно, два прекрасных бронзовых зверя попали в руки если не "собачников", то специалистов по утилю. Одно другого стоит.
…Много времени спустя, проходя мимо эффектной церкви Иоанна Предтечи, у Новокаменного моста через Обводный, я вздумал подойти к ней поближе и посмотреть на что-то, меня заинтересовавшее. Обращенная в склад церковь была далеко не в наилучшем порядке; за ее углом громоздилась огромная куча мусора, и на этой куче я неожиданно обнаружил одного из сан-галлиевских львов. Как говорят Бремы, Гагенбеки и Дареллы, "благородное животное было в жалком состоянии", но целое и невредимое. Лев стоял тут, пристально смотря поперек Обводного, точно на минуту остановившись перед мостом и размышляя, перейти его или нет…
Фотоаппарат был при мне, и я зафиксировал его раздумье, И хорошо сделал: через неделю лев сбежал В отсюда. Куда? Кто мог мне разъяснить это? Но теперь 4 уже не терял надежды встретиться с ним где-либо Опять. И моя надежда исполнилась.
Пойдите в Московский парк Победы. Там, над небольшим каналом, очень приятно отражающим в своей воде ближние деревья, вы увидите на обоих берегах его двух очень неплохих львов – близких родичей (иначе говоря – копии) тех, что стоят на Неве против Адмиралтейства, или тех, которые окарауливают эту же речку много выше по течению, у вагоностроительного завода… Видимо, это и есть два сан-галлиевских близнеца. А вот если вы захотите узнать, какими путями и по чьей команде они удалились со своего исконного места, почему один из них сделал дневку у церкви на Обводном, где в это время пребывал второй и как они нашли друг друга, – тут я вам помочь не могу. Вам придется использовать мои показания как нить Ариадны и остальные розыски производить самим…
