задача? Что, тот, кому выпало беречь раку с чем бы то ни было, должен был… что? Остаться и защитить город?
Щит Господень.
Щит, а не меч.
Не копье.
И не треклятая уздечка, которая из головы не выходит.
- Сходится? – спросила я у себя и листочка. И сама же ответила. – Сходится. Он должен был остаться. И принять ведьмин ответный удар. Укрыть город.
И тогда, возможно, у них бы получилось.
Князь… даже если бы ведьма прибрала князя, что возможно и даже вероятно, она не добралась бы до города. Озеро, волны… щит выдержал бы? Или нет?
И не потому ли сбежал тот, третий, что сомневался?
И…
Не узнать. Теперь – точно.
- А ты что скажешь? – спросила я, глядя в потолок. Спрашивала не у дома, а у той, которая меня, я знаю, слышит. И уже давала подсказки. И теперь, когда я почти догадалась, не даст ли она ответа. – Покажешь мне, как все было?
Тишина.
Глава 34
Спать я легла, по старой студенческой привычке сунув под голову кипу листов. Хотелось верить, что знание чудесным образом через подушку сама в голову перетечет.
Хранители…
Сбежал ведь. Чем больше я о том думала, тем сильнее преисполнялась уверенности, что так все и было. Сбежал. Той ли ночью, когда города не стало, раньше ли… хотя, может, между покушением на ведьму и катастрофой прошло не так много времени?
Главное, что…
Предал.
Чего ради? Из страха? Из идейных соображений? Несогласия? Не понимаю…
Я закрыла глаза.
Сон не шел. Мысли колобродили, мешая. Ну и где та самая серая равнина, которая так нужна? Я изо всех сил представляла её, а оно не получалось.
Вместо этого тело погрузилось в престранное состояние оцепенения.
Будто это я лежу, там, в могиле.
И давят на грудь непрожитые годы, отобранные жизни. Ошибки, ошибки… так много ошибок.
И я дышу, чувствуя, как уходят силы, по капле, по две… им давно бы иссякнуть, но нет, держусь на одном упрямстве и еще на том, что где-то там, близко и недосягаемо далеко бьется сердце.
Эхо.
Два эха сливаются в одно.
И сердца тоже стучат ровно. Мерно. Тяжело. Они и остановятся в один миг. Совсем как в сказке. Кто сказал, что сказки обязаны быть добрыми?
Дальше.
Я… хочу видеть.
Слышать.
Гудение земли, пронизанной корнями дуба. И то, как ручьями да реками бежит по могучему его стволу древесный сок, устремляясь к листьям. Шелест их, громкий, как голос.
Шепот?
Нет, дуб не шепчет. Он говорит громко, во весь голос. В голоса…
- …клянусь именем своим, бессмертной своей душой, что не убивал твоего сына, - этот голос мне незнаком, но я знаю, кому он принадлежит. – Я желал встретиться с ним. Говорить… о чем? О том, чтобы он, раз уж увел мою дочь из родительского дома, поступил с ней достойно. Я знаю, что они сочетались браком по вашему обычаю, но с точки зрения нашей веры они живут…
Эхо тает и я не успеваю дослушать.
Злит.
Несказанно.
И я снова тянусь туда, к листьям. У меня так много вопросов, и если разум мой…
…серая пустыня.
Бескрайняя.
Знакомая.
Только теперь нет ориентира в виде дуба, и это пугает несказанно, потому что в пустыне этой легко затеряться. Я оглядываюсь. Я пытаюсь справиться с ужасом, сжимаю кулаки и иду.
Раз.
Два.
Ноги вязнут то ли в пепле, то ли в сером песке.
Но я иду.
Я… знаю, куда. Я слышу шелест… он далекий, но я дойду, чего бы мне это ни стоило. Обидно будет умереть вот так… а я умру, если не выберусь. Меня же предупреждали, что это опасно, но не послушала.
Хотела попасть сюда?
Попала. Поздравляю.
Иду.
И в какой-то момент оказываюсь у дуба. Он появляется сразу и из ниоткуда, и я облегченно вздыхаю, касаясь обеими руками горячей коры. Надо же, я заледенела.
- Живым здесь не место, - с упреком говорит та, что является хозяйкой на здешних просторах.
- Я не специально. Я… искала ответы.
- Нашла?
- Нет… отчасти… кое-что. Вопросов только больше. Если… если мой дед не убивал моего отца, то кто тогда? Ты знаешь? Ты же видишь души… ты же…
Она чуть качает головой и говорит.
- Тебе пора. Не приходи сюда слишком часто. С каждым разом вернуться будет все сложнее. А вопросы задай тому, кто помнит.
Кому?
Хотя…
Я перевожу взгляд на дуб. Крона его из зеленых и красных листьев, ярких, будто кровью обмазанных. И я просыпаюсь.
Сон.
Мать его, очередной сон, который мало от яви отличается. И замерзла я дико, настолько, что зуб на зуб не попадает. Не приходить… ну да, на этот раз я сама виновата, так хотела попасть на равнину, что… попала. И едва не заблудилась.
И главное, толку-то?
Ну разве что знаю теперь, что дед отца не убивал.
- Яна? – тьма шелохнулась, и я чудом не завизжала. Наверное, даже не столько чудом, сколько тем, что холод слепил мои губы.
- Т-ты… м-меня… н-напугал, - разлепить получается, хотя и не сразу. И заикаться начала. Со страху ли, с холода, надеюсь лишь, что явление временное.
Ведьма-заика…
Это к оборотням-ослам и некромантам, которые разбираются в искусстве.
- Извини.
Лют пересаживается на кровать.
- Ты окно открытым оставила.
- Это я зря… - выдавила я из себя. – Вот так не закроешь окно, так мигом все в дом полезут, что комары, что князья…
- Я хотел тебя разбудить, - Лют не обиделся. – Но ты так сладко спала.
Смертным сном.
Почти.
- Х-холодно…
Он теплый. И сила его. И я тянусь, пытаюсь остановиться, но все равно тянусь. И Лют раскрывается навстречу. Эта теплая сила окутывает меня облаком, успокаивая.
- Легче?
- Д-да…
- Поздняков сможет приехать только послезавтра. Велел передать, чтобы ты глупостей не творила.
- Я не творю. Не специально во всяком случае.
Я уткнулась носом в плечо княжича.
- Заснула и… я хотела только посмотреть. Кое-что. Или поговорить. Они ведь помнят, как все было… те, кто ушли… и я записки читала. Точнее даже не сами записки…
Если говорить о деле, можно обойти стороной собственную дурость и безответственность. А главное… главное, не обязательно засыпать снова.
Страшно, если честно.
А вдруг я окажусь там? Не специально, нет. Но любопытство. Сознание и
