– Извините, а Дмитрий Анатольевич дома?
– Нет, его нет, а вы кто?
– Я риэлтор.
– Кто?
– Риэлтор. Можно войти?
И буквально ворвалась мимо меня.
– А вы домработница? Просто Дмитрий Анатольевич сказал, что дома кроме него никого не будет.
– Подождите! – Остановила я её, не позволяя углубляться в квартиру. – Кто вы и когда разговаривали с Дмитрием Анатольевичем?
– Девушка, я вам который раз повторяю: я риэлтор. Дмитрий Анатольевич вчера вечером позвонил мне и сказал, что хочет продать квартиру, мы договорились о встрече. А вы кто, вы проживаете здесь, тогда, я так понимаю, вам необходимо согласовать кое-какие нюансы?
– Нет, мы проживаем по другому адресу, – замотала я головой, пытаясь уловить всё суть сказанного. – Вы сказали, что разговаривали с ним вчера? Во сколько?
– Около восьми вечера, он сказал, что хочет продать квартиру как можно быстрее.
Я горько усмехнулась. Ну, а чего, собственно ждала? Чтобы навсегда вычеркнуть меня из своей жизни!
– Девушка, а Дмитрий Анатольевич где?
– Не знаю… не хочу знать.
Я медленно присела на диван, даже не осознавая, что чувствую, наверно ничего, пустоту, одну только пустоту.
– Я звонила, он недоступен, вы знаете его рабочий номер?
– Что? Нет, не знаю. А вы хороший риэлтор?
– Я лучший, девушка, у меня клиентура, элита Москвы.
– Ну, раз элита, – лениво отозвалась я, – тогда вот, держите. – И протянула ключи от своей квартиры.
– Что это?
– Я хочу продать свою квартиру, оставляю вам ключи. – Принялась писать на бумажке свои координаты. – Здесь я вам напишу адрес квартиры, свои данные и контактный телефон. Пришлёте мне договор заказным письмом, я всё подпишу. Та есть личные вещи, вы распорядитесь ими по своему усмотрению, я доплачу за беспокойство. Мебель новая, ремонт три месяца назад… что ещё? Да, в прочем, увидите сами.
– Девушка, у вас всё в порядке, вы странно выглядите.
– Да, у меня всё… всё в порядке, не беспокойтесь. Просто я уезжаю из Москвы, и нет времени заниматься этими мелочами.
Женщина смотрела на меня как на инопланетянку, на секунду в её глазах даже мелькнуло некоторое понимание, но словами она его не высказала, что, кстати, и правильно. Я не хотела сейчас лишних слов. Она подозрительно косилась в мою сторону, держа в руках ключи.
– Это не мелочи, это очень серьёзно и то, как вы распоряжаетесь…
– Это мои проблемы, я вам доверяю.
В этот момент позвонили из службы такси, машина уже стояла под подъездом.
– Да, я сейчас спускаюсь.
И вышла в гостиную одеваться.
– Девушка, а вы куда, а как же Дмитрий Анатольевич?..
– Не знаю, позвоните ему, если хотите, я к этому вопросу отношения не имею.
– Но… как же? А дверь… нужно ведь закрыть дверь?..
– Ну, вот вы и закроете. – И бросила ей ключи и от Диминой квартиры.
Не услышала, что она ответила мне, а может, она ничего и не отвечала. Мне уже было всё равно. Я еду домой.
Только в поезде смогла уснуть. Буквально вырубилась, хоть выноси, хорошо, что Антон рядом. Дома нас встретила мама, странно, но она ничего не спросила, ни по поводу моего внешнего вида (лицо по-прежнему было опухшим, а глаза красные), ни по поводу такого внезапного приезда. Просто удивилась, когда мы с Антоном сообщили, что приехали навсегда. В тот же день я ликвидировала все старые телефонные номера, не хотела, чтобы меня хоть что-то связывало с прошлой жизнью. И, не смотря на это, потом ещё долго звонили из Москвы из разных компаний с предложением о работе, о сотрудничестве или же просто поучаствовать в одноразовых сделках. То, что произошло, я ни с кем не обсуждала, а судя по тем редким вопросам, которые иногда и прорывались у мамы, поняла, что и Антон ей ничего не рассказал. Постепенно жизнь вошла в обычное русло. Моим развлечением стали посещения врача-гинеколога в районной поликлинике, сдача анализов на любой вкус и цвет, консультации у врачей-специалистов. Я отвозила сына в школу и забирала оттуда, гуляла по магазинам, скупала всё самое вкусное и самое красивое. Ждала Марину, в надежде излить ей душу. За последние годы, она в нашем городке добилась больших успехов и теперь была главным руководителем детского танцевального кружка. Со своими подопечными объездила полмира, а теперь была в трёхмесячном туре по Европе. Потом я узнала, что она немного задерживается по причине востребованности и расширения тура. В итоге увиделись, спустя четыре с половиной месяца, когда я уже была с животиком, не шестом месяце беременности. Встретились в своём любимом кафе, которое, на удивление, ничуть не изменилось (перестановка столиков, и цветовое решение на стенах не считается). Пролили ведро слёз, пока я рассказывала свою историю, и съели целую кучу сладостей.
– И что, он так ни разу и не позвонил? – Без надежды в голосе уточнила подруга.
– Не знаю, наверно нет… – Пожала я плечами.
– А Кирилл, что он говорит?
– Мы не обсуждаем с ним эту тему. Он был прав и этим всё сказано. Знаешь, я ведь не обсуждала с ним, почему уехала, а он и не спрашивает.
– А сам приезжает?
– Приезжает. Раза три, наверно был. Звонит каждые две недели стабильно. Предлагает вернуться.
– А ты?
– А что я? Я больше не хочу.
– Чего не хочешь?
– Ничего не хочу. Буду жить спокойно, без мужчин. От них одни только хлопоты.
– Да прям! Леськ, ну что ты! Ты молодая и красивая, за тобой ещё табуны мужиков бегать будут!
– Ага. Молодая и красивая мать-одиночка с двумя детьми. Заманчивое предложение, не считаешь?
– Глупая ты. Просто сейчас обижена на всех, а пройдёт год, два, там и о себе вспомнишь. Ещё и смеяться будем над тем, как сейчас отнекивалась.
Марина улыбалась, стараясь утешить, а мне хотелось только плакать. За эти месяцы я старалась делать вид, что всё пережила, всё прошло, но мне всё хуже и хуже, с каждым днём.
– Леськ, ты чего, плачешь, что ли? Перестань. Из-за него, да? Хватит. Да не стоит он твоих слёз, поверь. – Она гладила меня по руке, успокаивала. – Ты всё ещё любишь его да?
– Да… – прошептала я, глотая слёзы. – Марин, не поверишь, пришёл бы сейчас – всё бы простила. Я… я… не знаю. Мне его так не хватает. Это даже объяснить невозможно. Мы жили-то вместе за всё время месяца четыре от силы, а он настолько въелся в меня, что уже и не отодрать, не отмыться от его запаха, от его взгляда, от его слов.
– Ну, ты же сама говорила, что он унижал тебя… вспомни об этом, вспомни, что это всё только лишь для того, чтобы сделать тебе больно, специально всё. И тогда пройдёт.
– Я не могу. Мне его не хватает.
– Так позвони ему, если такая дура!
Вскрикнула Марина, устав меня утешать.
– Ты же знаешь, что я этого не сделаю.
– А чего тогда страдать?
– Наверно так мне легче.
– Легче оттого, что об тебя вытирали ноги? Так?
– Знаешь, Мариш, даже та иллюзия любви, которую он создавал вокруг меня, она мне дороже всего того, что было в моей жизни. Кирилл говорил мне правду, показывая, что наши отношения по большей части сделка, про Олега и говорить не хочу, а Дима… Дима показывал как должно быть между двумя людьми, понимаешь. Вот, как у вас с твоим мужем.
– Можно подумать у нас с зайцем идиллия.
– Вот именно, и у нас с Димой никогда не было гладко, но именно этим и привлекали меня наши отношения. Яркие, захватывающие, настоящие.
– Ага, настоящие, как же.
– Я глупости говорю, да?
– Как тебе сказать… – Марина развела руками и посмотрела в сторону, отводя взгляд. – Как подруга я тебя понимаю, ты любишь его и готова простить всё. Даже то, что он вот так вот поступил, зная, что ты беременна, он бросил тебя. А вот как женщина, как мать, я не могу тебя понять, он ведь не только тебя заставил поверить, но и Антона. Он создал новую жизнь, а потом, испугавшись обстоятельств, струсил и сбежал. Он даже в глаза тебе не сказал, что не любит, что всё это делал с целью отомстить…. Это не мужской поступок, Алеся. Честно, я не ожидала от него подобного, ну, не производит он впечатление такого подлого человека. Я видела, как он смотрит на тебя… это просто в голове не укладывается.
– Он такой разный…
– Всё, хватит! Ты его ещё похвали! – Перебила меня Марина. – Тебе нужно о себе думать, о детях, ну уж никак не о трусливых мужчинах. И вообще, ты права, нечего их баловать вниманием. Сделали своё дело и до свидания!
– Мы с тобой говорим как феминистки. – Грустно улыбнулась я, вытирая последние слезинки.
– И правильно говорим, так и надо. Слушай, а давай ко мне. Зайца моего выгоним на прогулку, напьёмся… – Затянула она, а потом покосилась на мой живот и засмеялась. – Кто там у тебя, ты так и не сказала, какие ползунки покупать?
– Сама не знаю, там кто-то очень стеснительный, никак не признается, мальчик или девочка. Но мне почему-то кажется, что мальчик.
– Ой, а я бы хотела девочку…
– Так за чем дело встало? – Казалось, впервые за весь вечер я улыбнулась здоровой человеческой улыбкой.
