захватим — разве они нам помогут?
Здраво рассудил мой инженер, не ожидал от него. Пурепеча… Я задумался. Действительно, никто кроме них нам помочь не сможет. Но звать пурепеча на помощь, это то же самое, что отдаваться в их власть. А она вряд ли сильно лучше, чем власть теночков. Вот, если бы спровоцировать теночков самих на Закатулу напасть! И тогда уже мы, как будто на помощь к их каконци придем. Это уже похоже на союз, а не подчинение.
Только вот как это организовать?
Я снова обвел взглядом своих людей. Судя по глазам, новых идей нет.
— Ладно… Расходимся, — глухо бросил я. — А завтра каждый может с утра обратиться ко мне со своим предложением. Если таковое появится.
Четлане разошлись, а я продолжал сидеть на стуле посреди пустого зала. Мысли крутились, вертелись, бились о стенки черепа, доставляя физическую боль. Всюду тупик. Вылез, ваше величество, на большой простор?! Вот и получи! Тут уже не щуки, тут Большие Собакозвери в воде плавают. Хана карасику…
«А, если принять предложение? — вдруг озарило меня. — Что я так держусь за эту свою самостийность? Есть сильный союз с большими возможностями. Так, может быть, взять и прийти… припасть к ногам. Подарить дары: топоры из тумбаги, цветную стек-тлу, кора-пиль, «клювики». У меня уже много даров: повозка и ручные тапиры, письменность, атоматли, крепостные стены, которые тут не используют, крепкие луки, гончарный круг, щитовой строй, удобрение полей, мотыги и лопаты, доспехи. Неужели не оценят? Я ведь могу стать самым полезным человеком для теночков. Научить их многому, сделать сильнее и богаче. А? Стану придворным, добьюсь успеха. И результат будет помасштабнее, чем здесь, в горах».
Я думал так старательно и членораздельно. Я так хотел, так ждал диалога, что бог не мог не ответить.
«Иди-ка ты спать, — глухо и несколько разочарованно бросил Змей. — Совсем голова не работает».
«Но почему?» — уперся я рогом.
«Ты как будто забыл, что живешь не в идеальном мире. Ага, как же, пришел к ним с дарами, они тут же берут тебя под белы рученьки к успеху и в ножки кланяются. Ты враг для них! И чем круче окажется враг, тем он опаснее. Отобрать, что можно, а остальное нехай пропадает — вот их цель. Не нужны им твои инновации, вспомни, с каким трудом почти всё у четлан приживалось. А ты здесь всю свою власть применял, — желтый червяк помолчал, сопя. — Но даже, если допустить волшебную мысль о том, что к тебе прислушаются… Просто подумай о том, куда ты рвешься — в деспотичный двор, где царедворцы бьются насмерть за место под солнцем, поближе к Говорящему. Поближе к кормушке. Кем ты будешь для них всех? Только конкурентом. Которого надо сожрать и уничтожить. Что ты им противопоставишь? Какая там у тебя будет сила? Это здесь тебе повезло, за тебя была традиция и вера в меня. А там ты никто — опасный выскочка, не имеющий никакой защиты. Тебя уничтожат конкуренты. В лучшем случае, тебя будут использовать… а потом все равно уничтожат. Ну? Готов ввязаться в такую борьбу?».
Я сидел подавленный и ничего не отвечал. Очередной тупик. Свечи, уставшие гореть, окончательно оплыли, увяли и постепенно наполнили зал темнотой. Проклятье! Уже ночь кромешная! Я бегом выскочил из зала и понесся по коридору к спальне.
Туа-Онче спала, замотавшись во все одеяла, хотя, комнату грели две жаровни. Она стиснула подушку в объятьях и лежала так на самом краю широкой постели. Ткани, шкатулки с украшениями лежали на полках нетронутые.
— Да твою же мать! — шепотом выругался я, осторожно вытянул вторую подушку и пошел спать в рабочий кабинет, где у меня стояла лежаночка для полуденного отдыха.
Может, неслучайно всё так у меня с ней выходит? Судьба? Вернее, несудьба.
Только голову приклонил, а меня уже будит вкрадчивый шепот. Да ладно бы, женушки моей, но этот голос я сразу узнал.
— Просыпайся, владыка! — гундел на ухо Дитя Голода с нотками нетерпения, что было вдвойне непочтительно.
— Пошел вон! — возмущенно прохрипел я. — Кто тебя вообще пустил посреди ночи!
— Так утро уже! — удивился до омерзения бодрый Конецинмайла. — А стража пустила, поскольку это был твой приказ: с утра доложиться.
Я разлепил тяжеленные веки — в окошки под потолком вовсю лупило утреннее, еще почти негреющее солнце. Сел, покряхтывая: из-за неудобной лежанки всё тело затекло, застыло, мышцы ныли и настойчиво звали спать дальше.
— По морде твоей вижу, что разузнал что-то…
— Что-то — да, — не без хвастовства заявил парень. — Я им сказал, что, хоть, и служу в Излучном, но я толимек, пленник. И меня тут же с собой в Гостевой Дом забрали. Расспросить хотели. А вышло наоборот.
— И в языке их разобрался?
— Не сразу. Поначалу дедушка-переговорщик помогал. Главное было к произношению привыкнуть. И самые основные слова понятны стали. А что речь не раскрыла, то глаза говорили. Руки. Ну, ты знаешь, владыка.
Я знал. Редкий дар был у Конецинмайлы: понимать людей. И что говорят, и что думают. Без всего вороха психологических премудростей, просто мог и всё. Под этой черепной коробкой работал мозг невероятной производительности. Я до сих пор не мог найти ему должного применения.
— Ну, выкладывай.
— Теночки живут на большом озере, таком огромном, что и за пятерку дней не обойти. А с закатного берега восточный не видно.
— У озера, значит, живут…
— Нет, я же сказал: НА озере, — улыбнулся добровольный шпион. — На озере они живут, по озеру ходят и на нем же маис и прочие вкусности растят.
Мое удивленное лицо принесло ему ожидаемое удовольствие, и парень поспешил пояснить удивительную мысль.
— На том озере есть острова, и на одном из них они построили свой город. Теночтитлан называется. От того и теночки. Хотя, народ этот прозывается по-разному. Мешики — в честь давнего вождя. А еще астеки — в честь их далекой прародины Астлан.
— Стоп!
Дитя Голода отшатнулся, взглянув в мои расширившиеся глаза. А я с ужасом понял, наконец, кто такие эти теночки. И ведь всегда знакомым казалось. Теночки, Теночтитлан — слышал ведь… И теперь понял — это ацтеки!
Кровожадные ацтеки, покорившие половину Мексики, убивавшие сотни, если не тысячи пленников на своих пирамидах в… да-да, том самом городе на острове. В Теночтитлане! Столько лет. Столько лет я прожил непонятно где, непонятно с кем! Все эти четлане, пурепеча, куитлатеки, толимеки… беэнасса и виники — кто они такие? И были ли вообще такие в моем
