что мне не ответят, откуда-то из темноты донесся чужой приглушенный голос. И этот голос приказывал, не имея ни единой капли сомнения в том, что я послушаюсь:
— Поднимись на второй этаж.
— А если нет? — решила я разузнать ближайшие перспективы.
С такой незамутненной наглостью я уже где-то встречалась.
— Тогда этот замок ты не покинешь.
Не рассмеялась я только потому, что приложила для этого все возможные и невозможные усилия. Сжав зубы, почти не дыша, я поднялась по ступенькам сначала на площадку между этажами, а потом и выше, оказавшись в небольшой полукруглой гостиной, где одна стена отсутствовала напрочь, будучи замененной на балюстраду, а вторая целиком и полностью состояла из зеркал.
Собственно, в трех шагах от зеркал я и остановилась, сделав вид, что всмотрелась в свое отражение. Так было отлично видно лестницу, что осталась у меня за спиной.
На хозяина этого замка я очень хотела взглянуть чисто из любопытства. Частично мне его даже жаль было. Я намеревалась поесть и свалить восвояси, пока он, судя по всему, строил далеко идущие планы на этот вечер.
Но, как оказалось, ему хитрости тоже было не занимать.
В тот самый момент, когда я была на пике собственного предвкушения, пламя на стенах погасло, погрузив меня в полнейшую темноту. Я слышала только свое дыхание да стук сердца, что выдавал появившееся волнение.
Первое, что я ощутила, только-только подавив зарождающуюся панику, так это чужое горячее дыхание у себя на шее. В этот момент как-то разом забылось, что я большой и довольно упитанный снежный дракон. Да я даже о том, что магией владею, забыла.
Тело мое окаменело. Вампир? Василиск? Еще какая-нибудь тварь похлеще?
Огонь зажегся прямо перед моим лицом, на время ослепив, лишив периферийного зрения. Перед глазами стояла темнота, когда чужие ладони, объятые самым настоящим пламенем, коснулись моих плеч, заставив бретельки платья и плащ растаять.
«Маг», — подумала я, видя только это пламя, чувствуя, как мои чары исчезают сантиметр за сантиметром. Как кожа покрывается мурашками, лишаясь почти единственной защиты — снежного наряда, что таял от воздействия тепла, стекая вниз теплыми каплями, прочерчивая новые обнаженные дорожки. Чужие прикосновения будоражили, сводили с ума, вызывали страх. Происходящее казалось нереальным и невозможным.
— Вы… — заставила я себя выдохнуть, но не совладала с голосом.
С губ сорвался даже не шепот, а его тень.
— Что ты видишь, Амелия, глядя на себя в зеркало? — Пламя вспыхнуло ярко, на миг позволяя мне увидеть себя, увидеть сильные крепкие руки мужчины, его пальцы, что порхали над грудью, оставляя все меньше снега.
Теперь я отчетливо видела нижнее белье из драконьей кожи, снять которое по-прежнему мог только Рейтар. Никогда не думала, что этот пояс верности когда-нибудь придется к месту.
Гулко сглотнув, я попыталась сосредоточиться, чтобы увидеть лицо незнакомца, но видела лишь темноту. Тогда я снова взглянула на себя.
Маленький рост, нескладное тело, блеклые светлые волосы. Рейтар говорил, что мои глаза цвета Веонского дерева, но на самом деле они были простыми, карими и часто сливались со зрачками.
— Что ты чувствуешь, Амелия, глядя на себя? — задал незнакомец новый вопрос, так и не дождавшись ответа на предыдущий.
А что я, собственно, чувствую? В зеркало на себя я смотрела всегда постольку-поскольку. Знала, что не красавица, а уж на фоне Илоны я и вовсе проигрывала по всем фронтам даже после того, как она лишилась частички драконьей магии, а я полностью обрела дракона, но меня все полностью устраивало. Себя я очень даже любила и принимала такой какая есть.
— Хочешь знать, что чувствую я?
Знать, что там чувствует совершенно незнакомый мне мужик, я не хотела совершенно, но он не оставил мне выбора. Кончики его пальцев — не мягкие и совсем не нежные — прочертили себе новый путь. Ладони его стали для меня корсетом, заставив задохнуться то ли от невероятных невозможных ощущений, то ли от возмущения по поводу чужой наглости.
Чужие губы опалили затылок поцелуем, а в меня словно молния ударила, заставив выгнуться в спине. Приглушенный стон сорвался с губ раньше, чем я смогла взять себя под контроль.
Да какой, к черту, контроль? Едва я только пыталась его нащупать, как все мои попытки сносило от новых волн позабытых, а то и вовсе не знакомых мне ощущений — к новому телу девственность прилагалась в комплекте. Простая человеческая близость в последний раз случилась в моей жизни настолько давно, что и не упомнить. Это буквально было в прошлой жизни.
Рейтар же всего, что выходило за рамки объятий или скромных поцелуев, старательно избегал, никак своих поступков не объясняя, а я со временем просто устала за ним бегать.
Ну не принуждать же его, в самом деле? Хотя мысль о том, чтобы связать его, очень даже проскакивала в моей голове. Я бы даже сказала, что она часто проскакивала. Чаще, чем он мог предположить.
И вот теперь абсолютно незнакомый мне лорд решил начать наше знакомство с углубленного курса по строению человеческого тела. Нет, я, конечно, слышала, что у магов нравы куда более свободные, но чтобы настолько…
Талия… Чужие прикосновения обжигали, томительно медленные горячие поцелуи ковром ложились на шею и плечи. Живот вздрагивал против моей воли каждый раз, стоило только кончикам чужих пальцев коснуться его поверх тонкого корсета.
Все снежные кружева к этому времени уже стекли к моим ногам теплыми каплями, образовав лужу, в которой растаяли туфли.
Последний оплот нравственности тоже оказался на полу.
Открытая, обнаженная душой, оголенная, словно провода. В тот самый миг, когда меня спиной прижали к сильному телу, давая прочувствовать через ткани одежды и твердую грудь, и каменный живот, и мощные бедра, я уже теряла связь с реальностью. Я не принадлежала себе, потонув в котле с варевом из чужой страсти, беспринципности, пылкости и влечения.
Лишившиеся снежной ленты волосы свободной копной упали на сделавшуюся сверхчувствительной кожу.
— Посмотри на себя, Амелия, — хриплый, словно скованный голос ласкал не меньше рук маньяка, который просто не понимал, с кем связался. — Ты прекрасна.
Распахнув веки, не поверив ему на слово, я вдруг в отражении увидела совершенно незнакомую мне женщину. Нет, все черты лица принадлежали мне — той мне, к которой я так старательно
