Ла на скрещении эль-12 и ка-84, откроются перед ним или нею. Вот как открылись они перед Мийолом.
Новичок 10: экзаменация 2
— Мэтр Кемват? Рад знакомству, — поклон уважения.
— Хм.
Глянув на Мийола, невысокий и жилистый мужчина повёл себя странновато: прижмурил и без того полузакрытые глаза. Но призыватель не обманулся: некоторое характерное шевеление ауры мэтра свидетельствовало, что тот изучает его за счёт какого-то приёма управления праной. Не Чуткость краткая — нечто более специфичное, продолжительное, но при этом и более глубокое.
От Воина в ранге Мастера Основ можно ожидать даже чего-то сугубо личного. Каких-то сенсорных навыков, завязанных именно на персональные особенности Ядра Сути.
«Адски неожиданно. Человек, достигший второго из мастерских рангов как боец — и при этом преподаёт танцы? Что-то тут не так…
Ну, или я плохо понимаю устройство Рубежных Городов. Или чего-то не знаю о танцах.
…и крепко недооцениваю связи моего всесторонне прекрасного куратора».
— Меня направила к вам глубокоуважаемая Никасси из гильдии Сарекси. Вот её записка.
— Ясно. Пройдёмте.
Двинувшись следом за мэтром Кемватом, Мийол смотрел — и искренне поражался.
Ранее он отмечал, что его куратор двигается очень плавно, хотя и быстро, с выверенной, въевшейся в каждую жилу и каждый нерв грацией. Видывал он и других обладателей хорошей пластики — в первую очередь, конечно, Воинов разных рангов. Одна Урма с её, мнэ… задорными округлостями чего стоит!
Так вот: все они оптом и в розницу, от Воинов и до Никасси включительно, казались лишь бледными тенями мэтра Кемвата. Притом, что тот просто шёл, указывая путь, но…
«Просто шёл»? Ха!
Раньше Мийол полагал: кочующее по старинным фолиантам, ставшее пошлым штампом сравнение походки с течением воды и дуновением ветра — чистая поэзия, преувеличение. Однако недолгое наблюдение за Мастером Основ, идущим именно так — как бы абсолютно естественно, но притом, ясное дело, тщательно контролируя каждый мускул — показало: не поэзия. Скорее, чуть ли не буквальное техническое описание.
Оказывается, бывают живые люди, каждое движение которых — поэма импровизаций.
Приблизиться к совершенству тебе уже не удастся. Что ж, если за образец совершенства или чего-то близкого Никасси держала мэтра Кемвата, то… придётся смирить амбиции.
Не удастся.
Десятилетия планомерной работы над собой, вероятно, с самого малого возраста, лет с трёх или ещё меньше, под внимательным надзором опытных наставников, создают задел, который можно уменьшить. Который уже хочется уменьшить!
Но обнулить не выйдет. Даже потратив десятилетия.
В не очень большой, ярко освещённой эликсирными лампами комнате, две из четырёх стен которой представляли собой сплошные зеркала отменной гладкости, куда пришёл Мийол вослед за мэтром, последний повернулся к призывателю лицом, замирая на миг. Вспыхнул короткой серией не очень даже и сложных, но изумительно согласованных движений. И снова замер.
Поморщился. Молча, более медленно повторил серию. Опять замер в ожидании, глядя в никуда «полусонным» взглядом.
«Мне нужно… скопировать это?»
Мгновенно собравшись, Мийол попытался повторить показанное. И даже, с формальной точки зрения, преуспел. Если бы не опыт с магоклонами, требовавший почти нечеловеческой тщательности в управлении собственными копиями, с сознательным контролем даже самых малых движений — фрассова грыштха получилась бы, а не то, что нужно. Но и так разрыв между чужой небрежной точностью и собственной вымученной принуждённостью… болел.
Закрыв глаза, Мийол попробовал повторить серию, на лету исправляя ошибки.
И повторил. Наделав новых ошибок, разумеется.
И ещё раз повторил.
Вдвое медленней проделал последовательность движений в обратном порядке. И так же — медленно — в порядке прямом. В обратном. В прямом. В обратном и в прямом.
Разобрал последовательность на отдельные движения. Попробовал повторять их, каждый раз немного меняя отдельные штрихи исполнения. Открыл глаза и проследил за собой, тщательно отслеживая результат при помощи громадных дорогущих зеркал.
— Довольно, — сказал мэтр Кемват, наблюдавший за этим позорищем.
И показал — нарочито медленно — новую серию движений, чуть длиннее первой.
Так и пошло.
Череда шагов, прыжков и антраша с нарочито заложенными за спину руками. Странные наклоны корпусом, при которых позвоночник должен изображать язык пламени. Стойка на руках и разведение ног в шпагатах — продольный, потом сомкнуть вытянутые вертикально вверх стопы, потом поперечный. Движения одной лишь кистью с пальцами, складывающимися в фигуры редкой мудрёности (до такой степени, что некоторые напомнили Мийолу символы мистического языка). Падения, переходящие в волнообразные перекаты, переходящие в нечто уж вовсе…
Потом мэтр извлёк из кладовой инвентарь, и они жонглировали небольшими мячиками, выделывали разные штуки с обручами, гимнастической палкой, вертели короткие дубинки… жезлы, стеки с разноцветными лентами, веера, тупые муляжи сабель. Различные отягощения.
…никак не получалось привыкнуть. Только какое-то движение вроде бы почти удаётся, как мэтр тут же на лету меняет правила. Не даёт завершить очередные попытки. Поэтому изъяны собственных потуг раздражают прямо-таки неимоверно, разжигая в душе и разуме, невзирая ни на какой самоконтроль, жажду улучшений.
Но маг не роптал, принимая это как важную часть происходящего.
Что-то он повторял достаточно успешно. Что-то — с трудом и кривовато. Что-то — с уже совсем великим скрипом, убого и очень далеко от образца.
Многое не мог повторить совсем, при самом горячем желании.
Спустя два часа, когда мэтр Кемват оставался совершенно прежним, а с Мийола пот лил просто-таки потоками, это внезапное и всестороннее тестирование завершилось.
Так же резко, как началось.
— Дышать не умеешь, — ударил вердикт, вынесенный сухим и ровным тоном. — Двигаешься скованно. Суставы не разработаны. Выносливость… для мага-подмастерья — почти приемлема, по нормам хотя бы среднего достигшего — позорно. Управление праной зачаточное. Согласование телесных и пранических движений — никакое вообще. Дефекты развития выправляли, да не выправили. Физическое развитие начинали, да бестолково и однобоко. И забросили.
Пауза.
— Большой плюс, что не придётся переучивать. Чистая доска без кривых узоров. Хорошо. Смекалка присутствует, память есть, упорство чувствуется. Случай не безнадёжный. Работать… можно. Всё зависит от целей. Зачем тебе танцы?
Мийол моргнул.
— Красиво. И полезно.
— Сперва красиво или сперва полезно?
— А… разве это отделимые вещи? Польза и красота — они же как…
— Ясно. Синтетический подход. — Мэтр Кемват неожиданно улыбнулся: слабо, бледно, но с явным одобрением. — Хорошее понимание. Не каждый своим умом доходит. Как твоё имя?
— Мийол.
— Приятно. Какой график возможен и желателен?
— Могу выделять по два часа хоть каждый день.
— Каждый день — не надо. Восстановление после занятий — часть занятий. По три, по четыре часа в
