Ознакомительная версия.
И именно здесь и прогремел впечатляющий взрыв, озаривший всё вокруг пламенеющими языками нарциссизма и эгоцентризма: ведь чем ближе вы подбираетесь к доконвенциональной природе, тем более эгоцентричными вы становитесь. А в поисках Природы сторонники романтизма отправились назад в природу. Эко и регрессия
В.: Иначе говоря, схлопывание Космоса есть то же самое, что и схлопывание Природы в природу.
К. У.: Да, совершенно верно. Теперь же, если вы являетесь сторонниками Эго и отрицаете какого-либо рода духовную реальность, то вы просто будете наносить эту эмпирическую природу на карту отстранённым образом, без каких-либо проблем. Вы — счастливый и бездумный инструмент картографирования.
Но если у вас открытое сердце и склонность к духовным переживаниям и при этом вы всё ещё по недоразумению находитесь в ловушке индустриальной онтологии, то вы просто будете приравнивать Дух к чувственно воспринимаемой природе. Ваша духовная интуиция, вероятно, весьма подлинна, но ваша интерпретация происходит внутри орбиты индустриальной матрицы. «Единственная существующая реальность» — правосторонняя эмпирическая природа — теперь, следовательно, должна считаться и предельной духовной реальностью.
Так что даже если у вас и было прямое переживание Мировой души или даже недвойственного — бац! — и оно интерпретируется как нечто приходящее из чувственно воспринимаемой природы. Индустриальная матрица, оперирующая на предсознательном уровне, вынуждает вас к этой интерпретации, так что вы тайно попадаете в плен этой флатландской системы координат.
И, таким образом, вместо того чтобы продвигаться вперёд к эволюции и эмерджентному возникновению Природы или Духа (или Мировой души), которая действительно объединила бы дифференцированные разум и природу, вы просто начинаете рекомендовать «возврат к природе». Не вперёд к Природе, а назад к природе.
В.: Эта регрессивная тенденция характерна для многих движений романтизма, вплоть до сегодняшних экофилософов.
К. У.: Во многих случаях это так. И именно здесь этот ход в регрессию становится настолько исторически важным — становится невероятно влиятельным течением в современном и постсовременном мире.
Если природа, или биосфера, является единственной фундаментальной реальностью, если она действительно «дух», то, как объявили сторонники романтизма, всё, что отдаляется от природы, должно, по идее, убивать дух. Культура отдаляется от природы, а значит, культура, должно быть, убивает дух. Стало быть, если чувственно воспринимаемая природа есть предельная Реальность, тогда культура, должно быть, есть первородное Преступление.
И мы не просто говорим здесь о факте, что культура может зайти слишком далеко и начать подавлять природу; мы не говорим о том факте, что разум может вытеснять импульсивные влечения тела, — мы уже признали, что всё это вполне верные наблюдения. Возражение со стороны романтизма имеет гораздо более далекоидущие последствия и выражено в более сильной форме. Что-то в культуре самой по себе непременно является нарушением природы, и, поскольку природа — это единственная духовная реальность, что-то в культуре как таковой антидуховно. Культура на самом деле является первородным Преступлением против первичного Рая природной свободы и духовного изобилия.
Это «духовное озарение» является центральным для большинства движений экоромантизма — как прошлого, так и настоящего. И всё же это «озарение» в действительности нисколько не духовно: это интерпретация, сделанная преимущественно в контексте тайных требований, налагаемых индустриальной матрицей. Это попросту один из множества тайных способов, которыми современная нисшедшая матрица защищается от любой трансценденции, защищается от любой подлинной духовности. Это защитный механизм, используемый мировоззрением, которое желает сохранить беспардонную ложь о том, что реальна только лишь природа. И посему ей приходится представлять эту природу как Дух, и ей приходится представлять всё, что отклоняется от природы, как дьявола.
И этим «озарением» было положено начало крайне влиятельным движениям «возврата к природе», «благородных дикарей», «потерянного Рая», первичного Эдема, который, дескать, был нарушен и искажён ужасающим Преступлением Культуры.
Чтобы обрести более чистую реальность, более истинное «я», более подлинные чувства и более справедливое сообщество, подразумевается, что мы должны вернуться назад, в то, что предшествовало Преступлению Культуры, и заново открыть своё историческое прошлое, в котором это Преступление ещё не было совершено. И, когда мы обнаружим этот потерянный Рай, мы должны на уровне социально-политической программы провозгласить его Землёй Обетованной, вернувшись к изначальному, первичному и неиспорченному способу жизни (или же вернув его в мир современности).
Вот тут-то и начинается ретроромантическое падение. Потерянный Рай
В.: Это падение, похоже, проявляется во многих сферах — от первоначального романтизма до множества современных экофилософских построений.
К. У.: Что ж, довольно просто проследить, каким образом это всё началось. Современность (или модерн) смогла впервые в истории дифференцировать Большую тройку; это включало и дифференциацию разума и природы. Но, поскольку современность ещё не смогла их интегрировать, Большая тройка проявила склонность к впадению в диссоциацию, и именно об этом сторонники романтизма справедливо забили тревогу. Их реакцию можно понять, она была на самом деле весьма благородной, и я убеждён, что все мы можем поаплодировать сторонникам романтизма за попытку хоть как-то решить эту проблему.
Поскольку данная диссоциация была настолько тревожной, сторонники романтизма поступили очевидным, но и, как нам теперь стало ясно, наивным образом: они посчитали, что проблема заключалась в самой дифференциации. Мол, мы просто изначально никогда не должны были дифференцировать Большую тройку. Базирующееся на неспособности увидеть, что дифференциация является необходимой прелюдией к интеграции, решение, предложенное романтизмом, состояло в том, чтобы просто вернуться обратно в те дни, что предшествовали дифференциации. Предшествовали не диссоциации, что было бы верным шагом, а самой дифференциации как таковой! Последнее уже было впадением в регрессию. Они посчитали возвращение к состоянию жёлудя единственным способом исцелить проблемы дуба!
И единственный способ достичь этого — означает вернуться к старым добрым денькам, когда культура и природа не были дифференцированы, — назад, к человеческому аналогу состояния жёлудя, назад, во время, предшествовавшее этому ужасающему Преступлению, совершённому человечеством против природы. Как следствие, история изображалась как последовательность ужасающих ошибок, всё более и более отдалявших человечество от изначального невинного состояния, в котором разум и природа были «едины». Как удобно для их рассуждений было то, что они упустили из виду следующий факт: в этом изначальном «невинном состоянии» не наблюдалось каких-либо бедствий современности именно по той причине, что в нём не было и его благ. В глазах романтизма дуб каким-то образом стал ужасающим нарушением состояния жёлудя, а задача человечества должна видиться в том, чтобы заново открыть свою «желудёвость» и вернуться в неё.
В.: Тогда как на самом деле решением должно быть...
К. У.: Наверное, все мы можем согласиться, что типичная, или конвенциональная, культура зачастую не отягощена подлинной духовностью в сколь-нибудь значительной мере. Но исцеление состоит в переходе к постконвенциональности, а не доконвенциональности. Исцеление состоит в том, чтобы стать постконвенциональными в Духе, а не доконвенциональными в природе. Дух превосходит и включает и культуру, и природу, таким образом, интегрируя и объединяя их обе в себе.
Но если вы рекомендуете вернуться к доконвенциональному состоянию, назад, к «желудёвости», назад, к изначальному «невинному» состоянию природы, то в таком случае вы не интегрировали происшедшей дифференциации, а просто на корню её обрубили, регрессировав к моменту, предшествовавшему её возникновению. Вы рекомендуете магическое слияние или мифическое погружение, лицемерно воспользовавшись благами и свободами, полученными благодаря современности, между тем нескончаемо жалуясь на то, какой же гнилой она является.
Это не надлогический Дух. И, безусловно, это не вселяющая ужас диалогическая культура. Это просто-напросто чисто монологическая природа, которую, прибегнув к своему трусливому двойственному определению, я теперь провозглашаю Духом или Природой. Я уберусь подальше от Преступления Культуры. Я вернусь в потерянный Рай. Я обнаружу в себе благородного дикаря. Я открою первозданный Эдем, в котором никакая из дифференциаций современности не заразила меня вирусом необходимости различать между своим эго и реальностью в целом. И тогда я вынесу современности приговор-проклятие: я обрёл потерянный Рай, который будет Землёй Обетованной, если только современность ко мне прислушается и вернётся к немой и бессловесной природе.
Ознакомительная версия.
