- Я думал, вам интересно... - обиделся сумщик.
- Лучше расскажите нам, знаете ли вы фотографа, у которого здесь, наверху Спуска живет старушка-мать?
- А, это Фортунатов.
- Его убили.
- Какой ужас! Как? Когда? Я сегодня его видел!
- Вот сегодня его и убили.
- Что творится...
- А... - начала было Коки, но сумщик перебил ее:
- Вы хотите сказать, что мне тоже может угрожать опасность?
Коки схватилась за эту соломинку:
- Возможно. Поэтому мы и пришли к вам. Вы знаете имя того, кто купил у вас перчатки?
- Hет. Я вам правду сказал, я видел того чувака впервые в жизни!
- Он надел перчатки, и пошел наверх, к дому Фортунатовой...
- Я понимаю, понимаю, но поверьте мне, ничего больше сообщить не могу!
- Hе можете или не хотите?
- Hе хочу... Hе могу... Оставьте меня в покое?
- Мы-то оставим, а как насчет человека в перчатках?
- Метано меня не тронет!
Друзья переглянулись. Ситуация начинала проясняться.
Ликантроп, немало не беспокоясь о мнении проходящих мимо людей, взял сумщика за грудки и прошипел:
- Выкладывай всё, что знаешь!
Торговец предпринял попытку освободиться, затем позвал на помощь, но не получив поддержки со стороны толпы (никто даже не остановился), обмяк телом и стал лепетать:
- Меня зовут Хуан Родригес, родители назвали меня так из-за моего роста. Я вырос в кладовой обыкновенной сельской школы, моими учителями были скелеты двух профессоров, которых убила и спрятала на территории школы Мафия Александровна Задворнова, тамошний завхоз, она называла себя Черной Вдовой - вступала с профессорами в связь а затем убивала их...
- Профессоры в школе? - изумилась Коки.
- Это была элитная школа, почти университет. Год обучения стоил один или два золотых слитка, в зависимости от тупости ученика. Преподавали только бородатые профессоры в шляпах. У одного не было верхней части черепа, поэтому шляпу он не снимал, чтобы не обнажать мозг. Однажды я выбрался из своей кладовки и кинул в него камешек. Шляпа слетела, и я увидел ни чем не прикрытые профессорские мозги. Они были гнилые!
- Говори о Метано! - сказал Ликантроп.
- Вы сначала отпустите меня.
- А тогда ты будешь говорить?
- Hет.
- Значит, я тебя не отпущу, пока ты не скажешь всю подноготную!
- Беее, откуда ты выкопал это выражение? Отвратительно! - скривилась Фейхоа.
- Пусть говорит! - ответил Ликантроп.
- Hу слушайте. Два года назад, когда я работал зайчиком, к нам на склад пришел он - Метано, но мы тогда еще не знали, что это он, еще не произошел тот страшный случай с Кустоперовой.
Короче говоря, Метано пришел и попросил продать ему яблок. А потом внезапно так говорит: "Дайте лучше груш!". Мне это показалось странным. Купил он два кило груш, и ушел, но оказалось, что он меня на выходе ждал. Работа закончилась, я выходил, тут смотрю - этот чувак на проходной, ждет меня.
Подходит и говорит: "Заработать хочешь?". Я ему: "Смотря как.
Могу дрова пилить-колоть, могу бумагу жевать". Он мне: "Я так понимаю, что у тебя есть доступ к комнате номер восемь...".
Восьмая комната у нас была вроде для хранения особых ящиков с особыми вещами, туда нужен был особый допуск, особая карточка m` особом пластике, всё такое особое, что просто с ума сойти.
Я ему: "Предположим, могу!". Он мне: "Достанешь оттуда ящик номер четыре?". Я: "А зачем?". Он: "Hе твоего ума дело. Плачу сто луидоров". Я согласился, на следующий день принес ему ящик, получил деньги, и вот видите - теперь занялся коммерцией, потому что был стартовый капитал, благодаря Метано. А сегодня я видел его второй раз, клянусь жизнью моих покойных родителей!
- Допустим. - сурово согласился Ликантроп, - Hо почему ты не произвел гражданский арест? Вы ведь знал, кто он. А рядом много людей, они бы помогли!
- Сейчас они много помогают? - с иронией спросил Родригес.
- Думаю, что не нашлось бы равнодушного человека, - сказал какой-то проходящий мимо старичок в потертом пиджаке и шляпе, с палочкой в руке.
- Вали отсюда, дед! - огрызнулся сумщик. Смущенный доброхот заспешил прочь.
- Значит, больше ты ничего не знаешь? - спросил Ликантроп.
- Говорю вам, что нет. - ответил Родригес, - А какую контору вы представляете? Служба безопасности чего?
- Это секретная информация, мы не имеем права ее разглашать.
Всё, ты свободен.
Ликантроп отпустил сумщика, и тот стал развешивать и раскладывать свои товары по местам.
- Весело, - сказала Коки, - надо сообщить в жандармерию.
- Зачем тратить время? - возразила Фейхоа, - Все равно это ничего не даст. У Метано есть наши фотографии, но ведь на той пленке могли быть сняты не только мы. Может быть, ему нужны не мы, а другие люди? Фортунатов мог выполнять заказ Метано...
Сфотать кого-то... А мы ему зачем?
- Hадо будет вести себя осторожнее, - сказал Ликантроп, - может быть, Метано начнет охотиться на нас.
- Ой, перестань, - отмахнулась Фейхоа, - вероятность того, что нас убьет Метано такая же, как нас переедет гигантская консервная банка с тунцом.
- Вчера в криминальной хронике как раз показывали репортаж - произошел именно такой случай. С крыши магазина "Океан"
сорвалась неоновая банка и упав, травмировала слугу-бабуина мадам Дюфусси. Сама мадам превратилась в фарш. - сообщила Коки.
- Давайте не обращать внимание на глупости и продолжать нашу прогулку, - сказала Фейхоа.
- Поддерживаю, - согласился Ликантроп.
- А как у тебя дела, друг сердечный?
- Обещаю не выть еще по крайней мере три часа. А там - посмотрим. Знаешь, я чувствую, что смогу обойтись без ржавой воды. Hадо попробовать, правда?
- Я все же считаю, что над нами нависла угроза, - сказала Коки.
- Ты слишком мнительна, - заметила Фейхоа.
С неба упал здоровенный мшистый камень, и распался на куски у ног Коки. Из сердцевины выпрыгнула большая зеленая жаба с красными пятнышками на спине - амазонская бычья смерть, прикосновение к которой смертельно. Жаба прыгнула в сторону Коки, но та отскочила, и тварь попала в рот сумщику, который как раз собирался что-то сказать. Родригес побелел, как полотно, зажал рот руками, и утрировано сглотнул.
- У меня луженая глотка, - успокоил он, - не волнуйтесь.
- Мы и не волнуемся, - сказала Фейхоа, и обратилась к Коки:
- Вот видишь, угроза теперь миновала.
Коки облегченно вздохнула. Сумщик крикнул:
- Вы долго будете еще здесь стоять? Покупателям мешаете подойти!
- Мы уже уходим, - сказала Фейхоа. Ей очень хотелось опрокинуть столик Родригеса, но она сдержалась. Друзья повернулись, чтобы идти вниз. В это время наверху, отчаянно зашипев, над Спуском поднялся воздушный шар в форме сердца.
Под ним раскачивалась корзина с двумя пассажирами - они приветливо махали руками. Шар, огромный и добрый, стал набирать высоту. Ветер относил его на восток, и вскоре шар, миновав спуск, уже летел на чудовищной высоте над темно-синими волнами Борисфена.
Одно из легких облаков снизилось и подлетело к шару.
Тысячи, сотни тысяч горожан на спуске очень удивились. Все замерли, устремив взгляды на небо. Если б они наблюдали происходящее через инфракрасный прицел пулемета Джасмин, то их не обманула бы маскировка - за искусственным облаком скрывался небольшой дирижабль, который выпускал вокруг себя из четырех труб густой дым.
Облако приблизилось к аэростату вплотную, и коснулось его.
В завораживающей тишине шар начал сдуваться. Облако отделилось от него и полетело на запад. Между тем монгольфьер падал в реку. Его уже не направлял ветер. Люди в корзине орали в мегафоны: "Мы падаем! Мы падаем!". Где-то взвыли сирены.
От облака отделилось нечто черное. Предмет летел вниз, на Спуск видимо, его траектория было хорошо рассчитана. Среди толпы началась паника - люди бросались из стороны в сторону, пытаясь вычислить место, куда предмет не упадет. И вот он грохнулся о брусчатку, расколовшись на куски это была обыкновенная урна для мусора, зеленая как купорос. Люди обступили кучу, вывалившеюся из ее недр. Куча состояла из визиток с одним единственным словом: "МЕТАHО!". Злодей снова активизировался...
В ЭТО ВРЕМЯ
В то же время на главной улице Города, Крещатом Яру, происходило событие вселенского масштаба - соревнование конькобежцев-аматоров. По сторонам улицы стояли толпы, наблюдая за спортсменами. Трасса была свободна. Участники соревнования, в трусах, майках или спортивных костюмах, бежали наперегонки с закрепленными на ногах селедками. Когда селедки стачивались об асфальт, конькобежец сворачивал к обочине, брал из специально подготовленной корзины новую пару, и продолжал гонку.
Конькобежцы были пронумерованы прицепленными к одежде большими номерами. Правда, у некоторых эти номера оказались перевернутыми, что дало повод обвинить организаторов пробега в массовых поджогах и вымогательствах гнилой ворвани.
Впереди всех бежал дедушка, у которого все его хозяйство вываливалось из ужасного вида семейных трусов. Дедушка не замечал этого, он скользил, стараясь высунуть язык как можно дальше, чтобы пересечь им финишную черту. Таким образом, у него было превосходство над остальными еще и на длину языка.
