* * *
На следующий день ученики прямо с работы поехали к Максиму и Фёдору, чтобы всё подробно обговорить, приготовиться, точно всё наметить.
У Петра в эту субботу оказался рабочий день, но он договорился об отгуле, хотя ему и не полагалось. Пришлось выклянчить, обещать всякое. Особенно трудно было объяснить, зачем понадобился отгул. Не сказать же прямо договорился ехать в Пушкин, - не пустят! В воскресенье, скажут, поезжай. У Василия, вроде, всё нормально, хотя сама работа ненадёжная - в любой момент могут послать - правда, всего на один день.
Сидели три часа и почти ничего не делали, считали, сколько денег надо брать с собой; Фёдор неожиданно для всех очень обеспокоился, хотел, чтобы было всё тщательно распланировано, суетился. Обычно он совершенно ни о чём не заботился, - есть ли деньги, уплачено ли за квартиру, есть ли в доме еда, - всё ему до лампочки, в чём спал (спал он обычно одетый), - в том и гулял везде. Тут же его будто подменили.
Поездка в Пушкин казалась ему совершенно необыкновенным, чудесным делом, которое ни в коем случае нельзя пустить на самотёк. Максим тоже вёл себя необычно, - никаких высказываний типа "Да ну в жопу", ко всему внимателен, даже разрешил Фёдору взять ватник. Видно было, что они с Фёдором и до прихода учеников долго говорили о поездке.
В конце концов решили: вино и продукты купить на следующий день, в среду, чтоб уже не дёргаться. Деньги на это достаёт Пётр - продаст в обеденный перерыв свои книги по искусству, деньги передаст тут же Максиму, который сам вызвался всё купить. На том и разъехались.
* * *
Ещё не скучно? С продажей книг не повезло - взяли только половину, денег явно мало. Вдобавок утром позвонил Василий и сказал, что его всё-таки посылают на буровые, в командировку - сегодня, на день, вернётся в четверг вечером, в крайнем случае, в пятницу утром.
Максима новости прямо подкосили, хотя ясно было что ничего страшного нет. Василий в пятницу приедет, а деньги Пётр завтра достанет.
- Да не в этом дело, - безнадёжно махнул рукой Максим, - Фёдор разволнуется да и вообще нервы трепать.
После перерыва опять позвонил Василий, сказал, что никуда лучше не поедет, упросит приятеля поехать. Вечером Пётр, конечно, пошёл к Максиму успокоить.
Там оказалась довольно дёрганная обстановка. Единственное, что могло радовать душу - ватник и пальто Фёдора, аккуратно сложенные в углу. Максим, сколько ни ходил по магазинам, портвейна не купил, с непривычки разозлился, купил две бутылки водки, одну из которых они с Фёдором для успокоения и приговорили. Корить их не следовало - видно было, что Максим больше всех мучается.
Пётр предложил плюнуть и забыть, то есть, не в смысле, что совсем не ехать в Пушкин, - об этом никто не мог и помыслить, а в смысле плюнуть на неудачи сегодняшнего дня и завтра начать всё по новой и наверняка. Пётр понесёт те книги, которые точно возьмут, Максим будет искать до упора, пока не найдёт, не так это трудно -сегодня ему случайно не повезло.
Твёрдо так решив, успокоились, на радостях распив вторую бутылку водки.
* * *
Опять с утра позвонил Василий и сказал, что приятель, подлец, не согласился, и он немедленно выезжает, а в пятницу утром будет как штык. Но это, в общем, не страшно.
Хуже было со сдачей книг. "Букинист" в этот день оказался закрытым на переучёт.
- Ядрёна вошь! - кричал Максим, - ты, оболдуй, целыми днями в этом магазине околачиваешься, неужели не запомнил, когда он закрывается?
Что ему объяснишь? Пётр позвонил на работу, сказал, что ему срочно надо поменять паспорт и поехал с Максимом в другой магазин.
Народу было тьма. Максим томился в жарком помещении, надсадно вздыхал, ходил туда-сюда, поссорился в подворотне со спекулянтами, всё был чем-то недоволен.
"Я же свои книги, позарез мне нужные, продаю, а он всё недоволен, вчера пропил всё, а сегодня недоволен! Не угодил!" - думал Пётр, и, чтоб окончательно растравить душу, перебирал книги, принесённые на продажу.
Наконец продали, вышли на жаркую улицу.
- Что там Фёдор собирается с ватником делать? -спросил Пётр.
- Хрен с ним, с ватником, пусть таскается, лишь бы пальто оставил.
- Как же оставит он, скорее удавится. Слушай, Максим, давай договоримся, сегодня вечером я и прийти не смогу.
- Это почему?
- Да потому, что работа у меня, служба! Я уже на два часа с обеда опоздал, отрабатывать надо!
Не ори, как припадочный!
- Ну... В общем, я завтра, в пятницу, после работы, сразу приезжаю. Василий тоже, а в субботу значит, прямо утром...
- Ну смотри! - с угрозой сказал Максим, круто повернулся и, хромая, пошёл прочь.
* * *
В пятницу утром Петру по междугороднему телефону позвонил Василий и сказал, что он тут мотается, как гавно в проруби, подгоняя всех, но никто ни хрена делать не хочет, короче, он приедет только в пятницу поздно вечером, или, в крайнем случае, ночью. Пётр прямо при сослуживцах стал материться, настолько у него за сегодняшний день наросла тревога за Василия и за Максима, неизвестно, купившего ли хоть что-нибудь.
Договорились о том, что Василий выезжает вечером -кровь из носу, а если не успевает там доделать, пусть бросает всё к чёртовой бабушке, пусть хоть с работы выгоняют.
Василий было попробовал заикнуться о том, что в Пушкин можно поехать и в воскресенье, но Пётр прямо завыл и обещал теперь-то уж в любом случае набить Василию морду.
Василий, не слушая, орал, что он на его месте руки бы на себя наложил, что он тут на последнем издыхании всё делает, чтобы вовремя вернуться в Ленинград, а гавно всякое сидит там... Пётр положил трубку. Не успел на Петре пот обсохнуть, раздался звонок, позвонила жена Василия (а Василий женат, не странно ли?) - Леночка и спросила, где Вася.
- Как где? На этих... на буровых!
- А, ну ладно. Ты извини, я тороплюсь, в общем, если ты его увидишь раньше меня, передай, чтоб он немедленно, слышишь, немедленно, понял?-ехал домой.
Короткие гудки.
Пётр вскочил, побежал в кассу взаимопомощи, занял десятку, чтобы усмирить панику и хоть что-нибудь сделать для общего дела. Как дурак, купил три бутылки сухого (портвейна не было).
* * *
Вечером всё было хорошо. Пётр, Максим и Фёдор сидели за столом, распивали, как благородные, одну бутылку сухого вина.
Сумка с портвейном, двумя сухого, и колбасой, тщательно застёгнутая, стояла у двери.
* * *
Но боже, что это было за утро! Конечно, дождливое. Пётр каждую минуту порывался бежать во двор встречать Василия, но Максим силой сажал его на место,
- Чтобы и ты потерялся?!
Фёдор, видно, вообще не спавший ночью, сидел у окна, будто в ожидании креста - сгорбленный, вздрагивал при каждом шорохе. Максим, скрестив руки на груди, вперился в циферблат часов, специально вчера одолженных у Кобота. Часы люто, нечеловечески стучали.
Звонок всё-таки раздался, но, казалось, ему не искупить предшествующую муку.
Василий ворвался в квартиру, будто спасаясь от погони.
- Всё! Поехали! - сразу закричал Максим.
Все забегали туда-сюда по комнате. Фёдор, как солдат по подъёму, бросился одевать ватник.
- Стойте! Посидим перед дорогой! опомнился Пётр. Все сели кто куда. Василий, блаженно улыбаясь, вытирая пот. Не подлец ли?
- Ну, пошли.
Чинно спустились по лестнице, прошли через двор, помахав руками очереди у пивного ларька. (Нужно ли говорить, что вся очередь со вторника знала о поездке в Пушкин).
Как-то без нетерпения дождались автобуса. Автобус резко тронулся, все повалились друг на друга со счастливым смехом, Пётр, однако, осторожно прижимал к груди сумку.
- Стой!! - страшно закричали позади, - кто-то падая и плача бежал вдалеке.
Это Фёдор не успел сесть.
* * *
Нет, есть всё-таки люди, умеющие не дрогнуть под ударами судьбы, как каменный мост во время ледохода.
Наверное, Максим всё-таки такой - хоть и пытался драться с водителем автобуса, так, что тот со злости даже не открыл дверь на следующей остановке; заодно попало и Василию, настаивавшему на диком предложении, что Фёдор догадался ехать следом и, стало быть, нужно ждать следующего автобуса.
Но кто бы мог остановить первое же такси, не имея в этом никакого опыта? Только Максим. Так Геракл остановил у пропасти колесницу какой-то царевны.
А кто бы мог найти Фёдора, с искусством подпольщика (проворонил Фёдор своё призвание!) захоронившегося, пропавшего в промежутке между автобусной остановкой и домом?
Нет, Максим - это супер!
* * *
Часа через два они уже шагали под сводами Витебского вокзала. Плотной группой, держась за плечи друг друга, поминутно оглядываясь и пересчитываясь, они вошли в электричку. Сразу обмякнув, как мешки с картошкой, опустились на скамейку. Говорить не хотелось.
Электричка застрекотала, тронулась и Фёдор прижался лицом к стеклу, более, чем по-детски водя глазами туда сюда. Все улыбались и тоже смотрели в окно.
- Ну что ж, может, сухенького по этому поводу? -спросил Пётр.
