Кроме того наши казаки, шедшие в завесе впереди основных сил, встретили разъезды своих земляков из Первой армии, значит Барклай уже рядом и скоро войска соединятся...
Возжелав поскорее перепрыгнуть в седло, я отправил Гаврилыча за доктором, каковой не замедлил явиться.
— Что-то случилось, Вадим Фёдорович? — обеспокоено поинтересовался эскулап, поравнявшись с моей телегой?
— Напротив, любезный Сергей Данилович, чувствую себя превосходно и прошу вашего разрешения дальше следовать верхом.
— Вы с ума сошли! — лекарь аж раскраснелся от возмущения. — Решительно запрещаю вам покидать повозку! Полный покой ещё минимум два дня. И не вздумайте со мной спорить.
— Но мне действительно значительно лучше.
— Может это и так, но, смею вас уверить, что если вы сейчас проедете верхом хотя бы пару-тройку вёрст, то свалитесь на месяц. Даже думать не смейте. Предупреждаю, что если не послушаетесь, то, несмотря на всё уважение к вам, вынужден буду доложить об этом генералу, — Касько явно не на шутку рассердился.
— Но вы же меня даже не осмотрели! — попытался возмутиться я.
— И не собираюсь. Я, знаете ли, в чудеса не верю. То есть повязку на днёвке, разумеется, поменяем, но ребро ваше срастись никак не могло. Так что хотите или нет, а побыть моим пациентом ещё несколько дней. И не спорьте.
Да уж — характерец у доктора тот ещё, запросто устроит мне неприятности в случае неподчинения, сразу видно. И хоть я формально подчинён непосредственно Остерману или начальнику инженеров Первой армии генералу Трузсону, но наглеть всё-таки не стоит — не «дома». Да и причины особой нет нарываться — ну потрясусь ещё денёк-другой в повозке, не велика жертва с моей стороны. Авось действительно здоровее буду. Правда эти тряска-жара-мухи уже порядком поддостали...
— Ваше благородие, — подъехал к телеге Спиридон, когда я пообещал Сергею Даниловичу строго следовать всем его указаниям и тот удалился, — разрешите мне с парой ваших минёров ближайший лесок разведать?
— Зачем? — не понял я. — Откуда тут неприятель возьмётся?
— Места тут знатные, — хитро прищурился лесовик, — за часок управимся. Глядишь — какой-никакой приварок к обеду обеспечим. Дозвольте!
Понятно. Язык уже просто физически ощутил вкус щей с грибами и рот стал наполняться слюной. Но ведь нельзя, зараза!
— На сколько человек наберёте?
— Да уж всему лазарету хватит, не извольте беспокоиться.
— А что будет, когда и остальные запах учуют? Ладно, не поделитесь — понятное дело, это и для раненых на всех не хватит. Да только тогда солдаты только и будут думать на марше как бы на десяток минут в лесок отвернуть. Не дело это, Спиридон. Отлучаться запрещаю. И не думай.
Насупился мой подчинённый, но возражать не стал и, кивнув, отъехал от повозки. Ничего, подумает — поймёт, что не дело затеял, мужик толковый, можно сказать, мудрый. А уж следопыт и лучник такой, что и не представить: птиц свободно влёт бьёт, а следы, наверное, даже муравьиные разглядит. И ведь не старый совсем — явно сорока ещё нету...
Ничего — начнём опять своим отрядом колобродить, и грибками, и дичью себя побалуем, а пока потерпеть придётся.
На правах болящего я уже полностью расстегнул мундир, чтобы хоть немного уменьшить дискомфорт от этого изнуряющего зноя. Градусов тридцать пять, не меньше, ну и август выдался в этом году — чисто Турция. А армия пылит и пылит по российским дорогам, делая по полсотни вёрст в сутки. Да с пятикилограммовым ружьём на плече и полуторакилограммовым тесаком у пояса. Да ранец за спиной кило на десять тянет. Мундир же настоящего времени хоть и элегантен, но удобным для дальних переходов его никак не назовёшь.
Ах да! Багратион разрешил на марше расстёгивать крючки воротника и даже верхнюю пуговицу...
Железные люди русские солдаты! Верно Лермонтов писал: «Богатыри — не мы!».
Потихоньку мерное покачивание телеги меня убаюкало и глаза стали «задраиваться», а потом уснул накрепко.
Проснулся от громового и смутно знакомого голоса:
— Вставайте, граф, вас зовут из подземелья!
Ну, разумеется: кто же ещё может здесь цитировать Остапа Ибрагимовича — протерев свои «иллюминаторы» я увидел улыбающееся лицо Серёги Горского.
Больной бок немедленно высказал своё «фе», когда меня вынесло из телеги на землю, и я поспешил предупредить друга:
— Обнимемся нежно, но без особой страсти — я тут не случайно на колёсах передвигаюсь.
— Ранен? Серьёзно? — забеспокоился Сергей.
— Ерунда, по касательной пуля прошла, но ребро кажется, треснуло. А тебя где угораздило? — я показал на шрам пересекавший лицо моего товарища по «попадалову».
— Год назад на Дунае схлопотал.
— «Георгия» там же получил? — показал я на белый крестик на Серёгином мундире.
— Там. А ты?
— За Неман. Не слышал про эту историю?
— Скажешь тоже! Вся армия в курсе. Я, как только про данный фейерверк узнал — сразу понял, что без тебя не обошлось.
— А какими судьбами вообще тебя во Вторую армию занесло? Я, честно говоря, думал тебя под Смоленском поискать, а тут...
— Его величество случай — еду со своим отрядом и вдруг вижу в телеге знакомую физиономию...
— Слушай, давай я снова в повозку, пока Айболит наш не засёк злостное нарушение «постельного режима», а ты рядом поедешь, а? Если можешь, конечно.
— Увы и ах: «Дан приказ ему на запад...». А тебе в другую сторону... — покачал головой Горский.
— Не понял. Ты что, со своим отрядом Наполеона раздолбать собрался?
— Ну нет, — засмеялся Сергей, — так далеко мои амбиции не заходят, всё проще и банальней — поручено прошерстить окрестные храмы и вывезти православные святыни. Следуем в распоряжение местного руководителя ополчения Лесли.
— Понятненько. Чует моё сердце, что с попами у вас будет проблем поболее, чем с французами. На сколько ты ещё здесь задержаться сможешь?
— Минут на десять самое большее и буду догонять своих.
Вот блин! Десять минут, а ведь надо столько сказать, о стольком расспросить... Кстати: о чём? Мысли спутались и заплясали, но ни одного вопроса, ни одного важного сообщения в голову не приходило. Вот зараза! Нельзя что ли предупредить было? Не нашол ничего умнее, чем брякнуть:
— Сегодня мои «спецназовцы» по грибы собрались, еле удержал...
— Спецназовцы? — удивлённо поднял брови Сергей.
Я быстренько рассказал о своей группе, на что мой брат по оружию промолвил только:
— Ну что же — дураки мыслят одинаково. Я ведь чем-то подобным командовал в последнее время. Казачков вам в отряд надо бы.
— Само собой. Как только оклемаюсь, буду просить у начальства.
— И вот ещё что, — неожиданно переключился на другую тему Горский, — в лес малыми группами лучше здесь не соваться. Это серьёзно.
— А что так? Договаривай уже, раз начал.
— Несколько разъездов пропало в последние дни. Один нашли. Без офицера. А гусары переколоты. Причём вилами.
— Оба-на! Вот тебе и «дубина войны народной»... Может мужики их за французов приняли... Хотя бред — не молча же кавалеристы умирали...
— Вот именно. Что там и почему, пока не понятно, но в лес — только серьёзными отрядами.
— В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие, злые крокодилы, — услышал я собственное задумчивое бормотанье.
— Вадик! — обеспокоено посмотрел на меня Сергей. — Даже думать не смей! Это не шутки.
— Серёж, — начал я потихоньку раздражаться, — ты что, не понимаешь, чем это чревато? С какого это перепугу русские мужики стали русских же солдат на вилы подымать? Причём даже не фуражиров и не в своём родном селе. Не допускаешь мысли, что Боня своих эмиссаров к нам в тыл заслал? А какой бублик им обещан, тоже догадаться не сложно — воля после победы французского императора. Что скажешь?
— Что ты либо здорово поглупел, либо напрочь потерял скромность, — голос Горского был совершенно спокоен. Лицо тоже.
— То есть?
— То есть ты решил, что кроме тебя сложить два и два в России никто не способен. И только в твою светлую голову может прийти столь «парадоксальная» версия...
Так мне и надо. Возомнил себя, понимаешь...
— Всерьёз думаешь, — беспощадно продолжал Серёга, — что меня в рейд отправили, чтобы с настоятелями всевозможных культовых учреждений воевать?
— Ладно, хватит! Сам понимаю, что дурака свалял. Мог бы, между прочим, сразу со мной пооткровенней быть.
— Проехали. Только пообещай, что задуманной минуту назад партизанщиной заниматься не будешь. Лады?
— Уговорил. Как там, кстати, насчёт наполеоновских фальшивок, о которых у тебя голова болела при прошлой нашей встрече? Удалось?
— Что знали и могли — сделали, но полную гарантию, сам понимаешь, дать не могу — может другие люди в другом месте опять начали этим заниматься. Больно уж «вкусные» возможности это сулит...
Ладно, Вадь, пора мне — ещё потеряю свой отряд. Удачи и береги себя.
— Ты тоже особо не геройствуй. До встречи!
