вы не назвали ее имени.
— Я надеялся, что вы мне его назовете, — ответил я. — Мы встретили ее неподалеку от крепости, я думал, что она из ваших людей.
— Из наших? — удивился Хвил. — Нет, вы ошибаетесь. Я уверен, мы никогда не видели ее раньше.
Странно, что Хвил так встревожился простым предположением, что молодая женщина имеет отношение к крепости.
— Я бы обязательно ее запомнил, — говорил он мне, — но я ее не знаю. — Он решительно помотал головой. — Она не наша.
— Может, кто-то из ваших людей ее знает? — предположил я. — Она же точно откуда-то неподалеку.
— Возможно, — нехотя согласился Хвил. Обратившись к девушке, он спросил: — У тебя здесь есть родичи?
Она смотрела на него, но не подала вида, что услышала вопрос. Он повторил, она опять ответила недоуменным взглядом.
— Вот видишь, — Хвил, кажется, начинал терять терпение, — это неприлично, в конце концов. Я просто спросил и жду ответа. Может, она нас боится?
— Знаешь, друг, по-моему, она глухая. — Я еще раз внимательно посмотрел на девушку. — Она ни слова не сказала с тех пор, как мы ее встретили. — В попытке успокоить несчастную, я коснулся ее руки, но мое легкое прикосновение привело к совершенно неожиданным результатам. Молодая женщина отдернула руку, словно мои пальцы обожгли ее. Она посмотрела меня совершенно дикими глазами, отшатнулась, растирая место, которого я коснулся. Отступила еще на шаг, а потом и вовсе задрожала всем телом. Глаза закатились, рот открылся, словно она хотела закричать, но не вымолвила ни звука, а потом рухнула на землю и забилась в конвульсиях.
Я стоял совсем рядом и среагировал первым.
— Воды! И побыстрее! — крикнул я, наклоняясь над ней.
Хвил послал привратника за водой. Я подозвал Передура и Таллахта:
— Надо отнести ее в тень. Похоже на солнечный удар.
— Несите в зал, — предложил Хвил.
К тому времени, когда мои воины спешились, я уже нес ее ко входу. И, надо сказать, это было нелегко. Она так билась, что каждый толчок ее тела грозил опрокинуть меня самого. Я чувствовал мускулы ее спины и рук, жесткие и напряженные, как железные ленты. Каким-то образом я дошел до дверного проема и только тут споткнулся.
Крыша в зале была высокой, а окон не было совсем, из-за этого здесь стоял полумрак и веяло прохладой. По одной стене стоял ряд плетеных перегородок, образуя тесные спальные места. Я отнес молодую женщину к ближайшему ложу и уложил на соломенный матрас. Что еще можно сделать, я не знал, и просто стоял над ней, беспомощно наблюдая, как по телу пробегают конвульсии.
Две женщины из поселка вошли в зал и сразу бросились к девушке. Одна из них несла кувшин с водой, а другая какие-то тряпки. Опустившись на колени возле тюфяка, первая устроила голову девушки у себя на коленях, а другая положила намоченную ткань ей на лоб. Эти простые действия сразу оказали эффект: судороги прекратились, девушка затихла и откинулась на спину с закрытыми глазами. Она все еще дрожала, но выглядела уже значительно спокойнее.
— Идите по своим делам, — махнула на нас рукой женщина с кувшином. — Мы побудем с ней и, если надо, позовем.
Я любезно поблагодарил ее и с легким сердцем оставил нашу проводницу на попечение старших. Позвал Таллахта и поручил ему присмотреть за лошадьми. Но тут вмешался Хвил:
— Не о чем беспокоиться. Наш конюх присмотрит за ними, даст воды и поставит в стойла. Приглашаю вас за мой стол, разделим трапезу.
И вот мы с Хвилом устроились в дальнем конце зала, рядом с большим дубовым троном, покрытом оленьими шкурами. Как только мы сели, появился мальчик и водрузил на стол большую чашу эля. Хвил кивнул ему, и парень убежал.
— Это Ффинн, мой племянник. Я учу его прислуживать в зале, — объяснил Хвил. — Его ровесники ушли с Уриеном сражаться на юге, но раз уж ты здесь, значит, и они скоро вернутся. Подняв чашу, он сделал глоток и передал мне со словами: «Добро пожаловать, друзья мои. Будьте как дома, этот очаг ваш, сколько бы вы у нас не пробыли.
Я отпил из чаши — напиток был прохладным, темным и сладким — и с неохотой передал чашу Таллахту.
— Спасибо за радушный прием, — поблагодарил я наместника. — Давно мне не приходилось пробовать такой замечательный эль. Даже жалко, что мы не сможем задержаться у вас.
Он снова подвинул мне чашу.
— Сколько бы вы здесь не пробыли, мы вам рады. У нас давно не было известий с юга.
Лучше не тянуть, подумал я и глубоко вздохнул.
— Вести бывают разные. Война закончилась, но цену пришлось заплатить немалую.
— Этого я и опасался, — мрачно заметил Хвил. — Уриен мертв?
— Нет, — ответил я, порадовавшись возможности отвечать на вопрос, а не говорить самому. — Нет, он не умер — хотя, по мне, лучше бы ему умереть.
Хвил внимательно посмотрел на меня.
— Мне казалось, для большинства воинов смерти более чем достаточно.
— Хвил, — сказал я, — вашего лорда изгнали из Британии. Уриен нарушил клятву верности Верховному Королю и перешел на сторону тех, кто поднялся против Артура. Ни к чему хорошему это не привело. Заговорщиков сослали в Арморику вместе со всеми, кто захочет их сопровождать. Уриен не вернется в Регед.
Хвил смотрел прямо перед собой в стол, качал головой и что-то бормотал себе под нос. Конечно, можно было бы дождаться, когда он узнает все на совете, но по-моему лучше знать заранее. На нем ведь все хозяйство крепости. Надо же людей предупредить и как-то учесть новые сведения.
— Мне очень жаль, что приходится приносить такие плохие вести, — продолжал я, а затем сказал о главном. — Земли всех, кто присоединился к мятежу, конфискованы Верховным Королем, и он отдал их другим хозяевам.
Вот теперь он смотрел только на меня, вытаращив глаза. Лицо Хвила приобрело пепельный оттенок. Но его ответ меня удивил.
— Ты говоришь: «плохие вести», — как-то раздумчиво проговорил он, — но это только половина дела. — Он смотрел на меня с тоской и безнадежностью. — По правде говоря, я всегда боялся
