не приходила. А идея поймать шпиона — легко.
Родня, глядя на наши эволюции, добродушно посмеивалась. Дескать, играют дети — вот и ладно, главное, заняты. И вообще, военно-спортивные игры поощрялись, и как-то никто не паниковал, что деточки могут ушибиться.
Девятнадцатого июня (наконец-то!) у нас состоялась затея с костром. До этого никак было невозможно, поскольку гроза в день приезда Вовки со шпагой таки разразилась, и, вопреки обычаям всех гроз, не закончилась, пролившись ливнем, а трансформировалась в довольно сильный дождь на двое суток, что, впрочем, не помешало Вовке сдвинуть в угол столы в большой комнате и провести пару тренировок под крышей.
И вот, ура-ура, настало время жечь костры!!! Я ещё подумала, что неплохо было бы песни петь, например, под гитару. И у нас даже гитара была. И товарищ, играющий на ней — Вова. Правда, репертуар у него не сильно широкий, но с чего-то надо начинать? Ещё был вариант петь под магнитофон, но пока эта идея была весьма умозрительна, ибо требовала либо большого удлинителя, либо целой батареи батареек (масло масляное, ага), которые, к тому же, по словам Вовы, будут с космической скоростью разряжаться.
ГОРЕСТНЫЕ ВЗДОХИ
Двадцать первого июня произошло несколько событий сразу.
Первым по порядку, но не по важности стал процесс закладки цесарочьих яиц в инкубатор. Согласно сопроводительной бумаге, где-то в это время как раз вероятность оплодотворённости повышалась, да и нестись эти дикошарые крикуши стали поактивнее — а дольше чем неделю яйцо на инкубацию держать нельзя. Так вот, набрали мы практически на полный инкубатор яиц, снова перечитали всю инструкцию и запустили этот дивный агрегат.
Вторым и, безусловно, самым ожидаемым событием стал мамин приезд. Первым делом мама бросилась к Феденьке. Федька страшно обрадовался и даже «вспомнил всё», прилёг у мамы на руках и решил, что его сейчас кормить будут. Но бабушка его разочаровала:
— Федя, ты что? Титя — всё, кака. Горькая.
— Гока? — спросил Федька и сложил бровки домиком. Все, конечно, сразу закивали и загомонили, подтверждая, что гока и кака. Федька тоскливо вздохнул прижался к маме, типа: хоть пообнимаюсь.
Третье — матушка страшно досадовала, что явление вьетнамцев произошло без неё. Ну, обидно же, в самом деле. В кои-то веки приехали, можно сказать, прямо домой — а она на учёбе!
А четвёртое событие закономерно вытекало из второго.
Полагаю, что Женя, встретив супругу, сперва её домой повёз. Далее, пользуясь методом дедукции, могу себе представить, что выходя из подъезда, они автоматически заглянули в почтовый ящик — и увидели там некоторое количество газет, письмо для бабушки и две замечательных бумажки с извещениями. Две, потому что одна — как автору, а вторая — как иллюстратору. За Мастерилкиных.
И конечно, они заехали на почту — потому что ну, а как же! А потом — рысью на дачу.
И вот, пообнимавшись с Федькой, мама улучила момент и заперлась со мной в комнате:
— Оля, там деньги пришли.
— Большая куча?
— Сильно.
— Чувствую, у тебя возникли на них планы, но вынуждена тебя разочаровать.
Мама посопела.
— Ну, может…
— Может. Но не дракона. И не в этот раз.
— Что? — не поняла она.
Да и я бы тоже на её месте не поняла, фильм-то, по-моему, ещё не сняли.*
*Имеется в виду
фильм «Убить дракона»
Марка Захарова
по мотивам пьесы
Евгения Шварца
«Дракон», 1988 г,
упомянутая фраза —
цитата из него.
— Дело в том, мам, что практически все деньги, которые были у меня в заначке, ушли на дом. А на корм а в этом году почти двадцать тысяч нужно, иначе скотинка с голоду передохнет.
Мама грустно вздохнула. Я произвела в голове кой-какие вычисления:
— А сколь там денег-то?
— Почти девятнадцать.
Могу понять горестные вздохи. Так.
— Две тысячи могу вам выделить. Остальное к августу молоком добьём, немножко сена подкосим… Только не трать на всякую фигню, типа сто тыщ хрустальных ваз, — мама возмущённо вытаращила глаза. — Да-да, я тебе серьёзно говорю. Купи́те что-нибудь дельное. Хоть прицеп для жигуля, иногда так надо. А лучше с Женей посоветуйся. Ты, кстати, главное правило роста денег в кошельке помнишь?
— Месяцу показывать?
О, если вы не в курсе, это дивная штука. Нарождающемуся молодому месяцу надо показывать свои денежки. Желательно крупные. Штука из разряда бытовой магии, чрезвычайно популярная в восьмидесятых среди детей и женщин. Копейки и бумажки показывали с большим энтузиазмом. Очень забавно, но хуже никому не стало, и даже, кажется, наоборот… так, отвлеклась.
— Мама! Дать денежкам переночевать в кошельке, я ж тебе говорила! И тогда они не рассосутся так быстро и так бестолково, как могли бы. А при случае может даже и расплодятся.
Мама хмыкнула и полезла в сумку за деньгами.
КСТАТИ НАСЧЁТ ДОМА
Дом сдали на следующий день. С утра чего-то немножко повозились и пришли объявлять, что — всё. И дом готов, и площадка.
Дом внутри был ещё немножко страшненький. Стены из хоть и струганного, но ничем более не «изукрашенного» бруса — ждать же надо год-полтора, пока как следует осядет. По той же причине над окнами просматривались довольно приличные зазоры, затыканные паклей и стекловатой. Меня радовало уже то, что окна не просто зияли дырами проёмов, а имели вполне пригодный для проживания вид: двойные рамы, хорошие стёкла.
Почему-то, рассказывая такие подробности, я всё время вспоминаю советский анекдот про Вовочку, где его на отработке в школе отправили окна красить на третий этаж, а через некоторое время он кричит сверху: «А рамы тоже красить?» Ужасно смешно в детстве было. А отработка, если кто не знает — это сорок (ну, у нас так было) трудовых часов, которые ты должен в родной школе отработать летом на каникулах. Потому что трудовое воспитание.
Ну вот, над окнами, по технологии, были щели сантиметров по семь, наверное. Это выглядело страшненько, я всё боялась, что пыль стекловатная будет выдуваться в дом, и что мы будем ей дышать и кашлять, а ещё чесаться (ну, и прочие ужасы). Что с этим делать при отсутствии привычных материалов, было вообще непонятно, и это меня нервировало ещё сильнее. В конце концов мужики закрыли щели изнутри, тупо прихватив полоски картона мелкими штапиковыми гвоздиками. Ну и ладно, душенька моя успокоилась.
Зато потолок был красиво зашит светлой лакированной вагонкой, а пол — толстой половой доской, по общепринятому обычаю выкрашенной в коричневый цвет специальной половой краской. Были навешаны все двери, подведён свет и розетки, подключена сантехника, водонагреватель и отопительный дровяной котёл.
Этот дом сильно напоминал наш первый (мамин с Женей), только веранда у него была заметно больше. Даже не веранда, а пристрой, тёплый (тоже из бруса, только не двадцатки, а десятки), с нормальными двойными, а не одинарными рамами, с летним вариантом входа (сразу с веранды в дом) и зимним (через в дополнительный тамбур, чтоб холод отсекать и дом не выстужать в морозы).
В этот пристрой мы вынесли прихожую и котельную, и большая общая комната сразу стала ещё просторнее, расширившись на два метра. Ну, а вдруг расширится наше юннатское общество до невероятных размеров человек в тридцать? И что ж тогда — снова столовую строить? Пусть уж так.
В дальней от входа стене располагалась одна единственная дверь — в «санитарный тамбур», оснащённый раковиной, на случай, если вам только руки помыть. Там, внутри, из этого тамбура выходило ещё две двери. Налево — в ванную, направо — в туалет (сразу со своей встроенной маленькой раковиной, это уж мои тараканы).
Из большой комнаты-столовой направо и налево расходились жилые зоны. Налево — две больших, мальчишечья и девчоночья — гостевых или, можно так сказать, для временного проживания. Направо — три маленьких, для круглогодичного (моя, Вовкина и бабушкина). На самом деле между моей и Вовиной комнатой вместо стены был запланирован большой встроенный шкаф, которого пока не было. Но топчанчики стояли, чуть пошире полуторки.
Да и вообще, из всей мебели, если вообще это можно мебелью назвать, пока имелись только топчаны, гораздо более обширные, чем в первом доме. Пожалуй, за размер их даже можно было зазвать нарами. Выполнили их строители по моим эскизам самым примитивнейшим образом: ножки и поперечины из бруса, сверху дощатое основание, на которое полагалось укладывать матрасы или спальники. Доски-палки, понятное дело, тщательно оструганные и полакированные. Дети ж спать
