опасливо заведя руку с нежданной добычей себе за спину.
— Забудь про деньги, Ира, это мой тебе подарок! — успокоил я её, повторно вспомнив о своей бестактной глупости, которой я её не так давно обидел, — Мы же с тобой друзья? — кротко посмотрел я в глаза Алдаровой.
— А то! — снова продемонстрировала она свою шикарную и не белозубую улыбку курящей лошади, — Но ты уж извини, Сергей, а Данилину я доложить обязана, что дела ты мне не передал! Но я же могу завтра с утра это сделать! — вопросительно посмотрела она на меня, — Скажу, что не застала тебя сегодня. И тебя тоже не застала, — великодушно обернулась она к Зуевой.
— Отлично! — обрадовался я и, достав из стола давнишнюю газету, протянул ей, — Ты заверни, пожалуйста, а то через пять минут все дамы из следствия ко мне сбегутся!
Выпроводив счастливую Алдарову, мы с Лидой переглянулись и поспешили покинуть здание Октябрьского РОВД. Радуясь отсутствию в этом времени мобильников и, этих, как его… пейджеров, я покорно уходил вместе с ней подальше от места нашей службы.
Отступление. Первый и санитары.
— Что значит «он отказался»? — без какого-либо притворства, но вполне себе раздраженно удивился главный наместник партии, — Генерал, вы сами-то себя слышите? Как может какой-то там лейтенант, я напомню, ваш подчинённый, отказаться выполнить ваше указание⁈ Вы в своём уме?
Прошло уже минуты две, как начальник УВД области генерал-майор Данков стоял навытяжку перед Первым секретарём обкома КПСС. Евгений Фёдорович Игнатов распекал его жестко и не без удовольствия, сидя за своим столом. Делал он это с профессиональным иезуитством опытного инквизитора, отшлифованным за долгие годы руководящей партработы.
ВрИО начальника УКГБ полковник Мартынов и государственный советник юстиции третьего класса Фролов сидели по обе стороны от Данкова и тихо радовались, что топчут не их.
— Генерал, вы, как мне кажется, не понимаете всей важности происходящего! — с громовых раскатов Игнатов перешел на издевательски добродушный тон, от которого Данкову стало еще неуютнее, — Вы, быть может, думаете, что по вашему ведомству московский каток не прокатится? — не сдерживая злобного ехидства поинтересовался партиец, ненавидяще рассматривая областного милицмейстера.
И закономерно не услышав ответа, продолжил.
— Ну так я вынужден вас разочаровать, коммунист Данков! — всё тем же вкрадчивым голосом произнёс Первый, — Уверяю вас, бюро обкома даст вашей деятельности самую принципиальную оценку! И она вас не обрадует, генерал! Итак, доложите, что вы реально можете предпринять в данной ситуации? Этого вашего лейтенанта необходимо срочно убрать из города!
Начальник областной милиции постепенно начал осознавать, что морально он подошел к той черте, когда гнев руководства уже перестаёт хоть как-то страшить. Нервозное состояние последних дней изрядно подточило его психомоторику. И теперь он с удивлением ощутил в себе острое желание послать товарища Игнатова по самому из непечатных адресов. А потом еще и громко хлопнуть дверью его кабинета. Обязательно хлопнуть дверью! И на рыбалку! Начисто забыв про проклятую работу и не менее ненавистных москвичей. С которыми еще совсем недавно он себя не разделял.
Но что-то его удерживало. И, совершенно точно, что это был не страх. Либо это долгая работа в столичном и, чего там греха таить, придворном МУРе, наложила какой-то особенный отпечаток на его характер. Либо сиюминутная нарастающая злость. Которая так же, как и опасность, всегда помогала ему сконцентрироваться и успокоиться. Такой вот оперативно-сыскной парадокс был присущ генералу. И он знал о такой своей особенности. Потому и сдержался, ожидая, что через минуту его сознание устаканится до терпимого состояния.
— Я полагаю нецелесообразным продолжать оказывать давление на лейтенанта Корнеева! Я в этом убеждён! — сухим и бесстрастным голосом отреагировал он, равнодушно глядя в колючие глаза Первого секретаря. — Насколько я могу судить, учитывая все те обстоятельства, которые мне известны, это будет самым рациональным решением. Боюсь, что в противном случае, ситуация окончательно выйдет из под контроля. И тогда последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Евгений Фёдорович, со всей ответственностью я повторяю, что не нужно пытаться ломать лейтенанта Корнеева! — завершив свою непростую и корявую речь, генерал замолк, переведя взгляд с живой головы Игнатова на гипсовую голову Ильича. Удачно расположенную на пьедестале и как раз напротив, у противоположной стены.
После этих слов, сидевший по правую руку от Данкова прокурор области Фролов неодобрительно закряхтел и, как медведь в июльскую жару, замотал головой из стороны в сторону. Тем самым, надо думать, показывая своё категорическое несогласие с обнаглевшим милицейским. Завершив эту свою короткую, но весьма выразительную демонстрацию несогласия, он искоса зыркнул на главного областного партийца. Чтобы наверняка удостовериться, что тот видел и оценил его реакцию на милицейскую фрондёрскую глупость. С неуместным нахальством идущую вразрез с линией партии.
— А вы что думаете, полковник? — обратился главный политрук области к карающему мечу революции, — Что скажете нам вы? Я надеюсь, в вашем ведомстве лейтенанты пока что еще подчиняются своему руководству? — Игнатов смотрел на чекиста и своим суровым взглядом настоятельно давал тому понять, что не потерпит неправильного ответа.
Мартынов никогда не работал в МУРе и потому своей драгоценной жизни на рисковые плебейские занятия никогда не тратил. Потому что служба в ГБ, это вам не отлов жулья и бандитов! В госбезопасности и без того есть, чем заняться. Шпионов хоть и не было, зато иногда случались диссиденты. И отъезжающие евреи. Так что было на что употребить время и силы.
Опять же, к выстраиванию карьеры он относился обдуманно и потому до глупостей в эту непростую минуту не опустился. Разочаровывать партийное руководство области он, конечно же, не собирался. Ведь это, как целоваться диким и дурно пахнущим кабаном. Удовольствия никакого, а беды потом не оберёшься.
— Так точно, товарищ Первый секретарь! — мячиком подскочил он со своего места, — В нашей системе строгая дисциплина! Управление готово выполнить любую поставленную обкомом задачу! — как срущий бобик вытаращил он глаза на кандидата в члены Центрального Комитета партии большевиков.
В кабинете Первого секретаря обкома сегодня он был впервые. И до этого судьбоносного дня, УКГБ за этим столом всегда представлял находящийся ныне в отпуске генерал Бессонов. Поэтому полковник старался произвести самое наилучшее впечатление на хозяина области. Настолько, насколько это было возможно. Ибо, как известно, второй раз первого впечатления уже не произвести.
— Ну и отлично! — оживился Игнатов. На его лице даже появилось что-то похожее на улыбку. — Тогда
