четверо — я и мои верные командиры. Каждый из них заслужил свое положение. Кто силой, а кто жестокостью и способностью удержать контроль на вверенной территории. Ибо в нашем обществе вес имеют лишь те слова, за которыми стоит сила.
— Докладывайте, как происходит подготовка к обороне, — не переставая массировать раскалывающиеся от боли виски.
Перед ними нет нужды удерживать миловидную маску. Слишком давно знакомы и слишком многие передряги успели пройти. И, хоть я считал эту сходку простой формальностью, игнорировать ее было нельзя.
Каждый житель серого квартала слышал, как разорвало один из хребтов близ шахтерского городка, а после мог наблюдать за одним из четырех легионов, покидающим крепостные стены...
Тут уже даже идиоту станет ясно — пахнет жареным. И в попытках спасти собственные шкуры, нажиться или попросту «отметить» свой последний день, эти самые идиоты могут наворотить таких делов, что мне и за год расхлебать не удастся.
Потому единственный возможный вариант выживания — контроль, подчинение всего квартала силой авторитета и силой физической.
— Сердце квартала, — рослый, с сединой в бороде мужик, Минг, приподнял на меня взгляд, чтобы сиплым голосом начать доклад, — палатки разобрали на баррикады; калек и мелочь согнали в резервацию, где за ними присмотрят и проконтролируют, чтоб без глупостей; самым жилистым выдали заточенные палки и поставили их в первую линию на баррикады, позади стоят уже наши люди с нормальными режиками, чтоб никто даже не думал о бегстве. Никаких проблем.
Жестом я указал на его соседа, Варку, все такого же рослого, но уже куда более молодого парня. Однако шрам, тянущийся через всю щеку, и откушенный кончик носа отчетливо свидетельствовали о его резком нраве.
— Придорожный район — всех, рискнувших покуситься на собственность городских, отловили и выставили в авангард с палками; вещи вернули и, на всякий случай, кинули пару воришек к калекам, выдадим их на откуп, когда власти затребуют ответственных, — Варка довольно оскалился. Воровское ремесло приносило ему проблемы в одиннадцати случаях из десяти, и потому к подобным типам он относился с особым энтузиазмом. Особенно любил подкреплять аргументы грубой силой и за поводом в карман не лез. — Половине способной удержать оружие его выдали, остальную половину поставили на подстраховку и разбили их на группы по десять человек, где каждый десятый — один из моих и если что разъяснит за резоны. Все согнаны к баррикадам. Никаких проблем.
И это приятно слышать. Слишком много сил пришлось вложить в захват власти по всему серому кварталу, чтобы терять все в одно мгновение. И меня не волнует, что за сила могла разнести гору в щепки, заставляя верхушки власти шевелиться и высылать один из четырех легионов. Я сохраню свою власть, даже если ради этого придется сгонять людей как скот и пользовать, словно пушечное мясо. Все равно бесконтрольной толпой все они будут обречены...
А заодно и мы, ибо если они словно зверье рванут наводить шум по домам горожан или того хуже — попытаются прорваться за стену... нападение монстров станет для нас только началом. Ибо ничто не успокаивает напуганных горожан лучше показательной казни.
Казни, напоминающей собой настоящую бойню, в которой выживут лишь самые жестокие, готовые неделями питаться гнилой мертвечиной и ночевать под горами трупов...
Неприятные воспоминания спровоцировали новый приступ головной боли. Без артефактов госпожи Елены мигрень все чаще тревожит меня. И даже в тишине не дадут посидеть, ибо ситуация экстренная...
И хоть я жаловался на отсутствие тишины, в шатре она стояла едва ли ни гробовая...
— Гон, почему я до сих пор не слышу твоего доклада? — хоть прошлые докладчики были весьма рослыми, даже сражаясь в паре, они не смогли бы составить конкуренцию Гону. Этот мужик не терял времени даром в своей жизни и тратил его на развитие тела, а не на праздные развлечения. Потому в драке он будет стоить десятерых... и оттого его поведение казалось мне странным. Тем крошечным зерном, способным заронить в сердце чувство тревоги своим затянувшимся молчанием...
Наконец, он поднял голову, заставляя всех застыть с открытыми ртами...
На его лице не оставалось живого места от многочисленных ссадин и синяков. Словно на него уронили стойку с кузнечными молотами... хотя, зная Гона, стойке досталось бы больше.
— Граница с пустошью — практически все жители согнаны общий лагерь за баррикады. Кто может держать оружие — держит его. Кто не может — стоит рядом с родней, чтобы те даже не помышляли о бегстве. Небольшая группа людей оказала сопротивление. Ни я, ни мои люди не смогли даже подобраться к их палаткам. Только начали сгонять оттуда народ, как появился обезумевший шкет...
— Тебя с парнями так в одиночку отделали! — Варка чуть не свалился со своего места от шока, но стоило Гону взглянуть на потерявшего субординацию товарища, как тот молча принял смирное положение.
— Я продолжу, — однако подобное поведение не могло сбить настроя опытного бойца. — Предположительно, шкет из попаданцев. Ничего странного не выкрикивал, но слишком сноровисто дрался и слишком сильно бил для простого парнишки. Словно у него не руки, а хлысты с острыми наконечниками, — Гон провел рукой по растерзанному лицу. Пусть кровь из царапин уже не сочилась, но мелкие древесные щепки еще могли оставаться в ранах. — Даже окружив его, мы не заработали ничего кроме новой порции тумаков. Шкет сам едва перевалил за первый десяток, а раскидывал нас как сопляков. Даже со спины атаки предчувствовал. Простой человек так не может. Пришлось оставить их как есть, но наводку своему человеку из стражи уже выдал. Сразу после снятия тревоги именно в том лагере будут искать виноватых. Когда же с попаданцами будет покончено, мы лично пройдемся по лагерю, дабы ни у кого не возникало сомнений, кто здесь главный...
И вроде бы говорил он верно. Все, как учили старшие, когда мы были еще рядовыми членами банды, но почему предчувствие так и вопит об опасности? Словно мы уже подписали себе смертный приговор, и ему остается только... разорвать нас на части.
— Опиши его! — сам того не заметив, я вскочил с места и схватил Гона за грудки. Пусть мужик был практически вдвое крупнее меня, пойти против босса он попросту не мог. — Как выглядел тот шкет, избивший тебя и всех остальных!
Сука, только бы не он.
В серый квартал прибывает не так уж и много путников, чтобы поскупиться на слежку. Пару лишних лепешек в месяц, и
