Одной-единственной дороги на весь Берег, наверное. Настоящей дороги. Не вымышленной.
— Связь с реальностью, — вдруг произнес Ит, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Ты о чем? — не понял Таенн.
— Дорога. Это последняя связь с реальностью — здесь. Всё прочее условно.
— В принципе, так и есть, — согласился Таенн. — Вот уйдёте вы, и я, может, действительно отправлюсь в путешествие. Почему нет? Может, и не один пойду, удастся уговорить кого-то. Никогда в жизни я не был свободен, и даже здесь я несвободен, вот только этот источник несвободы — не у меня ли самого внутри, как думаете?
— Не знаю, — после недолгого молчания отозвался Ит. — Сложно сказать. По сути своей свобода — это отсутствие долга и обязательств, как мне кажется. И я по сей день не знаю, хорошо это или плохо.
— Плохо, — тут же ответил Таенн. — Потому что такая свобода суть одиночество. Только у того, кто совсем один, нет ни долга, ни обязательств.
— Поэтому никуда ты не пойдешь, — хмыкнул Скрипач. — Кто передачи вести будет? Кто мозг пилотам выносить будет? Кто товарищей, особенно новичков, будет поддерживать, да и людей вновь прибывших курировать, встречать, и наставлять на путь истинный? Брось, Таенн. Ни черта ты не свободен. И это хорошо, потому что ты хоть кому-то да нужен.
— Прав, — вздохнул Таенн. — Ну и ладно. Обойдусь без путешествий. Во, кстати, и наша звездочка. Добрались.
* * *
Эта звезда оказалась в разы больше, чем все виденные до неё. Называлась она Прозрачное крыло, и энергией сейчас была заполнена даже с избытком, видимо, ею давно не пользовались. Таенн объяснил, что летчики обычно ходят к другой звезде, она меньше, но расположена ближе, и стоит чуть ли не у самой воды. Заправились быстро, против ожиданий — без проблем, и вышли на круг над звездой.
— Куда дальше? — спросил Таенн.
— В Золотую бухту, — ответил Ит.
— Не надо, давай к Контролю, — возразил Скрипач. — Солнце сядет через полтора часа.
— Это не имеет значения, — Ит помолчал секунду и добавил. — Рыжий, ты разве не понял ещё? Всё уже не имеет никакого значения. Кроме того, что там…
— Да ё-моё, ну вот что с тобой делать, а? — простонал Скрипач. — Таенн, мы не убедим. Упрёмся, так он сейчас в одиночестве туда рванёт. Так, Ит?
— Так, — ответил тот. — Именно так. Потому что все дела, которые не закончены, у нас там. Здесь нам больше нечего делать.
— Нет, ну правда, чокнутые, — резюмировал Таенн. — Ит, с чего ты взял, что можно лететь?
— Ох… хорошо. Я объясню. Но, если можно, уже над морем, ладно? — попросил Ит. — Правда, время.
— Сейчас он нам будет втирать, что у него пазл сложился, — заметил Скрипач, разворачивая машину. — Ит, карта у тебя?
— У меня, и она уже перестроилась, так что я оказался прав, — ответил Ит. — Таенн, ты хотел покататься? Вот и покатаешься. Значит, вот что у меня получилось на данный момент…
…ничего особенного я не чувствую, и что, собственно, можно чувствовать по отношению к двум неподвижным телам, подключенным к системам, и находящихся в закрытых капсулах? Ваш вопрос меня несколько ошарашил, признаться. Нет, ничего. Вообще ничего. Я выполняю свою работу, и не более.
Однако, думаю, теперь пришла моя очередь задавать вопросы, и они будут более чем серьезными. Потому что даже при абсолютной и полной блокировке невозможно блокировать всё, и слухи, так или иначе, просачиваются. Что происходит? Нас действительно атакуют? Д.П. сама сказала об этом, и, простите, я склонен ей верить. Она уже собрала вещи, в том числе и свои крионики, и явно ждет сигнала отправляться куда-то дальше. Она сказала о том, что переговоры в заключительной стадии, остался только один момент, и ее присутствие тут более не потребуется. Так же она велела подготовить две группы и поставить в готовность группу ученых. Умоляю, скажите мне, чего ждать, у меня жена и двое детей, причем маленьких, я не могу, не имею морального права находиться в подвешенном состоянии столько времени, причем даже без связи с родными. Нет, я не в панике, не подумайте, но ситуация явно выходит из-под контроля, и я хотел бы иметь представление о происходящем.
(Инукис Стап, руководитель группы «Капкан»)
14
Звёзды и лёд
Скрипача всегда поражала способность Ита к выводам, основанным исключительно на интуиции, которые зачастую, порой даже вопреки здравому смыслу или логике, оказывались внезапно верными. По словам самого Ита выходило, что он зачастую сам не знал, не мог обосновать, почему решил так или иначе, и почему его решение оказывалось правильным, но шутки про интуИтцию в их семье прижились крепко и давно. Нет, разумеется, это срабатывало далеко не всегда, способность Ита не распространялась ни на него самого, ни на учёбу, ни на готовку (Скрипач давно потерял счет убежавшим кашам и сожженным котлетам), но в некоторых ситуациях или обстоятельствах она вдруг проявлялась ни с того, ни с сего, и Ит начинал, по словам Скрипача, «выдавать откровения», которые оказывались либо правильными, либо очень близкими к истине.
…Машины шли над темнеющим морем в сторону догорающего заката, стремясь сейчас к линии «бета-два», а в кабинах, по связи, происходил следующий разговор.
— То есть ты утверждаешь, что стрелки и звезда, которую вы видели — это прямые указатели направления? — спрашивал Таенн. — Не гипотетические, не иносказательные, а вот так, прямым текстом?
— Да. Нас просто взяли за шкирку, и мордами ткнули: выход там. И даже дали вполне понятный ориентир, — ответил Ит. — Рыжий, давай на три тысячи, на всякий случай. Лучше держаться выше.
— Согласен, — Скрипач, который шел сейчас ведущим, стал набирать высоту. — Черт его знает, что там по ночам плавает.
— Вот именно. Так вот, на счет стрелок. Это было настолько же недвусмысленно, как и тот образ, который мы увидели на месте дома Эри, — продолжал Ит. — Между прочим, чертеж моста она тоже получила в лабиринте, если кто-то забыл.
— Нет, ну это понятно, — сдался Таенн. — А остальное?
— Остальное что? — не понял Ит.
— Ну, часовня эта, которая вазон, и всё прочее.
—
