наплевать на местные законы, и делать тут практически всё, что заблагорассудится, например, летать над морем ночью? Кто и зачем…
— К чему ты это всё сейчас говоришь? — спросил Таенн. — Вот договоришься же. Сожрут нас тут за милую душу сейчас, и…
— Не сожрут, не будет ничего, — произнес Ит раздраженно. — Сейчас точно не будет, поверь. Я не знаю, что мы такое, Таенн. Правда. Честно. Но одно понятно точно: мы действительно часть чего-то, причем в достаточной степени важного, если нам сейчас высочайше дозволено не просто законы местные нарушать либо игнорировать, но и совершать поступки, которые против законов мироздания в целом.
— Ну, не знаю, — протянул Таенн. — Вполне может быть. Но я другого не пойму, вот честно. Будь вы частью чего-то этакого крутого, то зачем бы тогда понадобились такие сложности? Крутое, оно на то и крутое, чтобы раз, и всё уже сделано. А не так, как у вас. Тебя, Ит, за водой к колодцу послать, так ты по дороге в яму провалишься, об забор обдерешься, коромысло об свой же лоб сломаешь, и оба ведра утопишь — это я твою дикую удачу имею в виду.
— Ты его очень точно описал, — похвалил Скрипач. — Вот только он по дороге еще и девку местную завалит, поверь, уж я-то знаю…
— Долетим, я тебя завалю, — пообещал Ит. — Мордой об ближайшую каменюку.
— Ну да, ну да, ну конечно, — покровительственно хмыкнул Скрипач. — А то я не в курсе про твои подвиги. Ладно, проехали. Ит, еще десять минут в «гамме», и выходим на поворот во вторую «бету».
* * *
Сели, не смотря на причитания Таенна о том, что «темно, не видно, разобьемся, и врежемся», вполне удачно — света звезд для нормальной посадки вполне хватило. Лодка, конечно, не пришла, люди давным-давно спали, поэтому Ит сказал, что искупаться будет неплохо, скинул одежду, и отправился за лодкой вплавь. Пришвартовали самолеты, уже на берегу Ит оделся, и они неспешным шагом отправились наверх, в город. Скрипач предложил пойти сразу к Оливии, но Ит сказал, что незачем тревожить и будить её, утром увидит машины у пирса, и сама придет.
— Перекусим, и спать, — решил он. — Какой-то долгий день получился. Рыжий, устал?
— Есть немного, — Скрипач зевнул. — Конечно, ни в какое сравнение с работой по двое суток на операциях это не идет, но тоже, знаешь ли…
— Знаю, — согласился Ит. — Таенн, ты-то как? Тоже, небось, уставший?
— Даже не знаю, — Таенн, кажется, попробовал прислушаться к ощущениям. — Вроде бы не очень. Но я самолет не вел, и против ветра не разгуливал. Хотя прилечь, если честно, было бы неплохо. По ощущениям, ребята, я до сих пор окончательно не поправился ещё.
— Поправишься, — пообещал Скрипач. — Через пару недель станет уже совсем хорошо, обещаю.
— Хорошо бы, — вздохнул Таенн. — Не то чтобы меня тянуло на выпивку, но вот съесть что-то посущественнее этого вареного и пареного хочется очень и очень.
Так, неспешно беседуя, они дошли до своего дома. В прихожей Ит снял очки, привычным движением положил их на столик, и тут внезапно в гостиной загорелся свет, а знакомый голос произнес с негодованием:
— Ну, здравствуйте! Сколько ждать можно? Я чуть с ума не сошла, неужели трудно было хоть разочек на связь выйти?!
На пороге, сложив руки на груди, стояла Оливия, и с возмущением смотрела на них.
— А ты что тут делаешь? — ошарашено спросил Скрипач. В этот момент Оливия был до такой степени похожа на рассерженную Берту, что он на секунду испугался.
— Сам как думаешь? Вас дожидаюсь! Тут такое…
* * *
Новостей оказалось действительно море, причем весьма неожиданных, до такой степени, что…
— Сбежали они. Вы улетели, а на следующее утро — нет машин. Их машин. Ни Ирвина, ни Ханны. Мы-то всё думали, кто предатель, а тут вон чего оказалось. Это была она, получается. Я стала прикидывать — да, верно, всё сходится. Но и он тоже, видимо, в деле. То-то она к нему липнуть начала буквально с первой минуты. Дома стоят, я сама сходила, проверила. И ее дом, и его, оба на месте, а это значит, что они живы-здоровы, и никакие черные или что-то еще тут ни при чем…
— Подожди, — попросил Скрипач. — Сирин, подожди, не торопись. Получается, что они на следующее утро после нас улетели куда-то в неизвестном направлении. Так? Но мы никого не видели, то есть за нами не гонялись, это точно.
— А я подумала, что гонялись. Трясу трансфигураторов, а вас в зоне доступа нигде нет, — Оливия сердито посмотрела на него. — Но, спасибо, Плюшевый успокоил вчера. Они, мол, были в Плейте, Тоца трясли, что-то он им там рассказывал. Хорошо, хоть живы. Потом вы ушли оттуда, и всё, тишина. До определенного момента…
Ит видел — она не просто взволнована, она сейчас нервничает ужасно, и совершенно непонятно, по какой причине. Пока непонятно.
— Сирин, что произошло дальше? — требовательно спросил он.
— А дальше было то, из-за чего я тут сейчас сидела, и вас поджидала. Он вышел на связь. Он сам. Во всех домах в Золотой бухте. Одновременно. Я даже не поняла, через трансфигураторов это было сделано, или нет. Я была в тот момент в ратуше, и не одна, там же были София, и Ветер, и Грег. Он сказал… — Оливия запнулась. — Он велел передать вам, чтобы вы явились к шестерым на следующий день, и что игра закончена. Что это значит?
— Видимо то, что игра действительно закончена, — пожал плечами Ит.
— Вы… нашли то, что искали? Прошли лабиринт?
— Да, — кивнул Скрипач. — Прошли и нашли. Но не то, что искали, а ответ. Сирин, сразу скажу тебе: он ничего не нашел, и не сумеет найти. Никогда.
— Почему?
— Потому что неспособен найти. Видимо, он и сам это уже понял, оттуда и речь про игру. И… Сирин, мы нашли выход. Мы знаем, что нужно, чтобы отсюда уйти, — Ит говорил тихо, словно через силу. Он вдруг понял, ощутил: эти слова причиняют ей боль, сейчас в ней оживает что-то, тщательно скрываемое, и оно вот-вот прорастет в слова, и слова эти будут отнюдь не ободряющими или
