— Вы и я верим в одно и то же, Хью, и в это же верит президент Соединенных Штатов. Вас выбрали для этого задания, потому что я и те, кто близко с этим связан, знают: вы выполните его лучше, чем кто бы то ни было. Это важно для Америки и для Великобритании. Очень важно. Идите и хорошо подумайте. В вашем распоряжении всего час.
— Можно мне воспользоваться телефоном посольства, чтобы позвонить в Шотландию?
Полковник Эллис Капелло нахмурился.
— Девушке, на которой вы собираетесь жениться? Вы можете сказать ей, что вас не будет здесь некоторое время и вы дадите ей о себе знать через недельку-другую, но я не могу позволить вам рассказать ей о наших планах и дате отправления из Лондона. Эти телефоны — все равно что эхо в горах. Только шепните словечко, и Геринг поднимет в небо половину Люфтваффе, поджидающую ваш самолет ночью.
— Что ж, я просто скажу, что не смогу на ней жениться этой весной и постараюсь увидеться когда-нибудь.
Полковник Капелло сочувственно улыбнулся.
— Ну что-нибудь в этом роде, но кроме того вы можете оставить мне ее телефон, я позабочусь, чтобы мой секретарь позвонил ей, когда вы благополучно долетите до Соединенных Штатов. Мы сделаем так, чтобы она поверила: вы выполняете чертовски важное поручение дома.
— Благодарю вас, но все, что мне нужно, — это три минуты по телефону, и я сам передам ей свои извинения.
То, что Хью был в Соединенных Штатах подлинным героем, не было преувеличением. Он сошел с транспортного самолета американских Военно-Воздушных Сил на аэропорт в Спрингфилде, штат Миссури, и обнаружил играющий оркестр. Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, что играют в его честь, приветствуя его прибытие. Два генерала Военно-Воздушных Сил ждали, чтобы пожать ему руку, как и несколько официальных лиц из Государственного департамента и члены его семьи.
Толпа журналистов собралась на летной дорожке, и после того, как он попозировал для фото почти со всеми встречающими его группами, началась импровизированная пресс-конференция, из которой ему удалось довольно удачно выпутаться, пока ей не положил конец один из генералов.
Когда пресса осталась позади, тот же генерал сказал:
— Нет сомненья, что вы хотите поехать домой и отдохнуть пару недель, прежде чем приступите к своим новым обязанностям, Хью.
— Судя по тому, с какой поспешностью меня доставили сюда, я думал, что дело чрезвычайной важности.
— Конечно, но у тебя было чертовски трудное время в Англии, мой мальчик. Если не веришь мне, почитай газеты. Мы поручим тебе много дел, будь уверен, но нужна передышка. Кроме того, если ты сразу же начнешь проводить беседы с нашими летчиками, не будет нужного нам эффекта. Мы накормим их информацией о тебе и о битвах, которые ведутся в воздухе над Европой. Мы сделаем хорошую рекламу, после которой они будут валом валить на встречи с героем войны Хью Маккримоном. Не сомневаюсь, добровольцев поехать воевать в Европу станет более чем достаточно. Поезжай домой, Хью. А пока поразвлекайся недельку-другую. Как только у нас все будет подготовлено, мы приедем в Миссури и заберем тебя с собой, и тогда, можешь не сомневаться, мы выжмем из тебя все соки.
После всего этого официоза ехать в легковой машине на хорошей скорости домой в окружении семьи было просто наслаждением. Казалось, все говорили одновременно, когда Джоан Маккримон произнесла:
— Пока твой самолет не приземлился, я все гадала, привезешь ли ты эту шотландскую девушку с собой.
Прервав внезапное молчание, Хью сказал:
— Ее зовут Эльза, мама, ты ведь знаешь. Я бы привез ее с собой, если бы мне разрешили, но атташе Военно-Воздушных Сил в Лондоне сказал, что я не должен даже говорить ей, что еду домой.
— Я уверена, что это все — к лучшему, дорогой.
Что-то в тоне его матери подсказало Хью, что у нее в уме сложился свой собственный план, и он решил, что будет лучше расставить все точки над i здесь и сейчас.
— Если бы я знал об этом раньше, мы бы поженились в мой последний отпуск. Теперь придется ждать, пока я вернусь в Англию, но я все равно женюсь на ней, мама, поэтому не пытайся свести меня ни с одной из девушек твоего списка. Ведь ты уже составила его в уме в тот момент, когда тебе в больнице сказали, что у тебя родился мальчик.
Родерик Маккримон усмехнулся над попавшей в неловкое положение женой, а Лаура сказала весело:
— Эльза — прекрасное имя. На кого она похожа?
— Она не похожа ни на одну девушку, которую мне довелось встречать раньше, и больше мне такой не встретить. У нее темно-рыжие волосы, она высокая, очень привлекательная, умная — в ней есть изюминка.
— Я рад, что ты нашел такую, Хью. Мама тоже обрадуется, когда узнает ее получше. Мне бы хотелось, чтобы ты привез ее с собой в Миссури.
— Обязательно привезу когда-нибудь. Надеюсь, что скоро.
— Мне просто хотелось узнать о ней побольше, — грустно сказала Джоан. — Ты — очень богатый молодой человек, Хью, и это богатство принадлежит тебе по праву.
— Ей это неизвестно. Все, что она знает обо мне, что я — американец, который служит в Королевских Военно-Воздушных Силах. Не больше.
— Гм! — Джоан осталась при своем мнении. — А из какой она семьи?
— У нее только сестра. А вообще у них очень интересные предки. Когда-то ее прапрадед был осужден за кражу овцы и приговорен к ссылке в Австралию. Это случилось приблизительно в то же время, когда Маккримоны приехали в Америку.
— Ты хочешь сказать, что она происходит из семьи каторжников? О, Боже мой! Что подумают люди, если обнаружится…
Смех в машине заглушил возглас Джоан Маккримон, и, когда смех стих, Родерик спросил:
— Как тебе понравился Гленелг, Хью?
— О, от его красоты захватывает дыхание. А что касается дома в Ратагане… Эльза думает, что на целом свете не сыскать такого прекрасного места. И я согласен с ней, несмотря на все запустение, оно сохранило свою исключительность.
— Не могу с тобой не согласиться, Хью. Интересно, его владельцы — все то же семейство..?
Тема разговора ушла в сторону, а когда они взобрались на вершину холма, стала видна земля Маккримонов. И теперь речь шла только об изменениях, которые произошли со времени, когда Хью уехал из Миссури в Англию.
Беседы Хью с молодыми летчиками прошли с большим успехом, но они заняли времени гораздо больше, чем можно было предположить. В основном из-за того, что задача с каждой проходящей неделей усложнялась. Большое количество авиационной техники и людей посылались в Европу. Черчилль и Рузвельт договорились, что борьбе с Германией будет отведено приоритетное место, и уже были разработаны планы введения войск, которые освободят Францию и другие покоренные государства Европы.
Более года Хью разъезжал по летным полкам, рассказывая, что они могут ожидать, когда доберутся до Англии и будут сражаться с Люфтваффе в первый раз. Затем Хью попросил, чтобы его освободили от этих обязанностей. Он не был в Англии больше года. Обстоятельства и тактика ведения войны в небе над Европой могли перемениться. Бессмысленно посылать американских летчиков сражаться в Европе, вооружив их устаревшими приемами ведения войны.
Хью носил теперь форму майора Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов, и он знал: ему уже вряд ли доведется совершать полеты в Королевских Военно-Воздушных Силах, и в этом качестве он уже не сможет вернуться в Англию. Но он напомнил Военно-Воздушному Флоту США обещание, которое ему дал атташе в Лондоне. Майору Маккримону, в свою очередь, напомнили о договоренности, что, прежде чем занять пост в Лондоне, ему необходимо выполнить еще одно задание.
Получив повышение в чине до подполковника, Хью был откомандирован в Куньмин в Южном Китае. Там он выполнял задачу сбора войск, способных защитить пути в Китай, по которым перевозились грузы, снабжающие солдат Чан-Кай-Ши, сражающихся против хорошо вооруженных воздушных сил Японии.
То, что Хью вообще смог добиться хоть каких-то успехов, было замечательным само по себе. В воздухе его летчики сражались против японцев. На земле, используя неподготовленные и часто опасные аэродромы, им приходилось защищать ангары от разграбления слабо дисциплинированными китайскими солдатами.
А еще и политические «сражения» местного значения. Армейские офицеры, порою значительно более высоких чинов, чем он сам, считали, что нужды армии важнее, чем поддержка нескольких эскадрилий тяжеловооруженных боевых самолетов.
И в личном плане Хью тоже находил жизнь в Китае тягостной и обманувшей его ожидания. Письма из Шотландии доходили до него неделями, а иногда и вовсе терялись.
В одном из писем, полученном от Эльзы, она упомянула, что владелец Ратагана наконец начал приводить дом в порядок, хотя она не знала, радоваться этому или печалиться. Это значило, что Ратаган выживет, но это также значило, что она больше не сможет бродить по его величественным комнатам, грезя о прошлом. Тем не менее она писала Хью, что будет продолжать водить своих учеников в сады на пикники, пока не получит запрещения от хозяина.
