Да и те, что под обложкой, представлены далеко не полностью, только эскизно. Даже Пушкин, Гоголь и тем паче Лев Толстой. Я, составитель, стремился представить их мысли так, чтобы читатель проявил интерес, захотел бы поглубже познакомиться с золотым веком по оригинальным произведениям, а не ограничился бы этой книжкой, весьма субъективной и несовершенной.
Конечно, мне как составителю хотелось бы кое-что объяснить, обыграть, вообще придать публицистики. Но законы жанра суровы. Вот, к примеру, начало басни Крылова «Осел и Мужик»: «Осел был самых честных правил». (Узнаете? Ну конечно, это дядюшка Евгения Онегина.) Пришлось от него отказаться, потому что афоризм должен заключать в себе законченную мысль. Еще он должен быть логичен, а логика и поэзия часто несовместны, вдохновение Герцена не похоже на вдохновение Лермонтова. Лермонтовская грамматическая неправильность «из пламя и света» – разве не придает она какой-то библейский накал известным стихам? Или вот строчки, которые часто цитируют: «Свободы сеятель пустынный, / Я вышел рано, до звезды». Принеси сегодня начинающий поэт нечто подобное в редакцию, его бы высмеяли: «до звезды» – это вечером? может, поздно вышел, а не рано? кто сеет при свете звезд? Но это Пушкин со своей поэтикой, и серьезные исследователи не обращают внимания на его логическую несуразицу. Вот только в сборник афоризмов эти строки все равно не пустили бы.
Некоторые рассуждения в этом сборнике состоят из доброго десятка строк, по существу это мини-статьи. Но в том-то и суть, что цена этим рассуждениям побольше, чем иному броскому афоризму. Кстати, такое понимание афоризма традиционно, это знают читатели Ларошфуко, Лихтенберга и других старых мастеров жанра. Мы видим развитие мысли автора, проникаемся духом эпохи. Что важнее – знать математическую формулу или ее доказательство? Тем более что я старался подбирать изречения злободневные, не потерявшие значения и сегодня.
...
…Ум ищет божества, а сердце не находит.
(А. С. Пушкин)
Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных:
Все зримое опять покроют воды,
И Божий лик изобразится в них!
(Ф. И. Тютчев)
…Ущерб, изнеможенье – и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.
(Ф. И. Тютчев)
О, бурь заснувших не буди —
Под ними хаос шевелится!..
(Ф. И. Тютчев)
Так связан, съединен от века
Союзом кровного родства
Разумный гений человека
С творящей силой естества…
(Ф. И. Тютчев)
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник?
(Ф. И. Тютчев)
Природа – сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
(Ф. И. Тютчев)
Природа знать не знает о былом,
Ей чужды наши призрачные годы,
И перед ней мы смутно сознаем
Себя самих – лишь грезою природы.
(Ф. И. Тютчев)
Поди ты сладь с человеком! не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное, как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и оно ему понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!». Всю жизнь не ставит в грош докторов, а кончится тем, что обратится наконец к бабе, которая лечит зашептыванием и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декокт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни. (Н. В. Гоголь)
Начало, корень и утверждение всему есть любовь к Богу. Но у нас это начало в конце, и мы все, что ни есть в мире, любим больше, нежели Бога. (Н. В. Гоголь)
Образование только развивает нравственные силы человека, но не дает их: дает их человеку природа. (В. Г. Белинский)
Одна природа да животная, хотя и своеобразная, жизнь не наполнят человека, не поглотят внимания: остается большая пустота. Для того даже, чтоб испытывать глубже новое, непохожее ни на что свое, нужно, чтоб тут же рядом, для сравнения, была параллель другой, развитой жизни. (И. А. Гончаров)
…И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Что бы любовью не дышало…
(А. К. Толстой)
…Ужели вишни не природа
И тот, кто ест их, не поэт?
(А. К. Толстой)
Когда Глагола творческая сила
Толпы миров воззвала из ночи,
Любовь их все, как солнце, озарила,
И лишь на землю к нам ее светила
Нисходят порознь редкие лучи.
(А. К. Толстой)
…Гляжу с любовию на землю,
Но выше просится душа;
И что ее, всегда чаруя,
Зовет и манит вдалеке —
О том поведать не могу я
На ежедневном языке.
(А. К. Толстой)
Человек
Молиться волен как ему угодно.
Не влезешь силой в совесть никому
И никого не вгонишь в рай дубиной.
(А. К. Толстой)
Религия! Не на любви ль ее
Основано высокое начало?..
Но если основанье есть ничто —
Тогда и самоё ничтожно зданье!
(А. К. Толстой)
Вкруг дел людских загадочной чертой
Свободы грань очерчена от века;
Но без насилья может в грани той
Вращаться вольный выбор человека.
(А. К. Толстой)
…Верить в себя даже эгоист не может; верить можно только в то, что вне нас и над нами. (И. С. Тургенев)
Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник. (И. С. Тургенев)
Строго и безучастно ведет каждого из нас судьба – и только на первых порах мы, занятые всякими случайностями, вздором, самими собою, не чувствуем ее черствой руки. (И. С. Тургенев)
Но природа не справляется с логикой, с нашей человеческой логикой; у нее есть своя, которую мы не понимаем и не признаем до тех пор, пока она нас, как колесом, не переедет. (И. С. Тургенев)
…Совершенство в христианском смысле возможно только вне мира и его соблазнов. (К. Д. Кавелин)
Религиозные стремления могут стать завоевательными, властолюбивыми и исключительными лишь с той минуты, когда из дела убеждения и личной совести они переходят в доктрину, становятся делом ума, науки, критики, когда люди одинаковой веры образуются в светское общество, преследующее светские цели. (К. Д. Кавелин)
Не говори мне, что природа – мать:
Она детей не любит одиноких,
Ожесточенных, так же как жестоких,
Природа не умеет утешать.
(Я. П. Полонский)
Два мира властвуют от века,
Два равноправных бытия:
Один объемлет человека,
Другой – душа и мысль моя.
(А. А. Фет)
И жаден мой слух, и мой глаз любопытен,
И весь я в желаньях моих ненасытен.
(Н. А. Некрасов)
…Представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им, наконец, мир и покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице, вот того самого ребеночка, бившего себя кулачком в грудь, и на неотомщенных слезках его основать это здание, согласился ли бы ты быть архитектором на этих условиях, скажи и не лги! (Ф. М. Достоевский)
Нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться. Но ищет человек преклониться пред тем, что уже бесспорно, столь бесспорно, чтобы все люди разом согласились на всеобщее пред ним преклонение… Вот эта потребность общности преклонения и есть главнейшее мучение каждого человека единолично и как целого человечества с начала веков. (Ф. М. Достоевский)
Ибо тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить. (Ф. М. Достоевский)
…Природа человеческая не выносит богохульства и в конце концов сама же всегда и отмстит за него. (Ф. М. Достоевский)
Мыслят устроиться справедливо, но, отвергнув Христа, кончат тем, что зальют мир кровью, ибо кровь зовет кровь, а извлекший меч погибнет мечом. (Ф. М. Достоевский)
…Если исказить Христову веру, соединив ее с целями мира сего, то разом утратится и весь смысл христианства, ум несомненно должен впасть в безверие, вместо великого Христова идеала созиждется лишь новая Вавилонская башня. Высокий взгляд христианства на человечество понижается до взгляда как бы на звериное стадо, и под видом социальной любви к человечеству является уже не замаскированное презрение к нему. (Ф. М. Достоевский)
Нет помощи земной, попросим чуда;
