После долголетней вражды с вашим сословием они вновь стали его союзниками и друзьями; соединили же их с вами этот день и это дело, и я ручаюсь вам: если нам удастся сохранить на веки это согласие первых сословий в государстве, окрепшее в мой консулат, – то нет такой внутренней язвы, которая могла бы повредить малейшей части государственного организма.
То же усердие в защите государства собрало сюда и наших дельных эрарных трибунов.
То же можно сказать и о сословии писцов в его полном составе; по случайному совпадению они сошлись сегодня в большом числе у государственного казначейства, но интерес к предстоящей жеребьевке отошел у них на задний план в сравнении с интересом ко всеобщему благосостоянию.
Поддерживает нас и вся толпа свободнорожденных граждан, не исключая и самых бедных; да и в самом деле, есть ли между ними такой, которому эти храмы, вид этого города, свобода, ясное небо и сама почва нашей общей родины не были бы и дороги, и приятны?
Марк Випсаний Агриппа. Фрагмент античного бюста
Не следует пренебрегать, сенаторы, сочувствием также и отпущенников: удостоившись, благодаря своим заслугам, счастья быть нашими согражданами, они считают наш город своей настоящей родиной, между тем как некоторые его природные граждане, и притом граждане высших сословий, отнеслись к нему не как к родному городу, а как к городу врагов.
Но надо ли говорить о людях этих сословий, которых либо их частное имущество, либо участие в управлении государством, либо, наконец, сладкое имя свободы призвало к защите благосостояния их отечества? Нет такого раба, который при мало-мальски сносной обстановке своей рабской жизни не возненавидел бы преступного замысла граждан, не желал бы видеть спасенным наш город, не участвовал бы, по мере сил и возможности, своим усердием в общем деле спасения!
Итак, если кого из вас смущает слух, что какой-то человек неопрятной профессии из челяди Лентула шляется вдоль торговых рядов в надежде, что ему удастся силою денег поднять бедняков или неопытных, то я могу его успокоить: такая попытка была действительно сделана, но не нашлось такого нищего или пропащего человека, который бы не дорожил тем самым местом, где стоит его скамья, где он работает, где добывает себе свой насущный хлеб, не дорожил своим углом и кроватью, всем мирным течением своей жизни. Действительно, громадное большинство торгового люда – да и весь он, правду говоря – безусловно, предано миру.
Мозаика. Помпеи
Всякое ремесло, всякий труд, всякое средство заработка поддерживается численностью заказчиков и, стало быть, требует для своего процветания мира; если уже одно закрытие торговых рядов вредно отзывается на заработке их обитателей, то чего же им было ожидать от их сожжения?
Отсюда вы видите, сенаторы, что вы не будете оставлены римским народом; ваше дело – позаботиться, чтобы римский народ не оказался оставленным вами. Есть у вас консул, избегший многих опасностей и засад, вырванный из самой пасти смерти не ради его собственной жизни, а ради вашего блага; есть у вас сочувствие всех сословий, умом и сердцем, словом и делом содействующих сохранению государства.
Окруженная факелами и кинжалами нечестивого заговора, наша общая отчизна к вам простирает свои умоляющие руки; вам вверяет она себя, вам – жизнь всех граждан, вам – кремль и Капитолий, вам – алтари Пенатов, вам – неугасимый огонь Весты, вам – все храмы и святыни богов, вам – стены и здания города. Но это не все: сегодня вам придется решить участь вашу, ваших жен и детей, всего, что кому-либо из вас дорого, ваших жилищ, ваших очагов. Теперь у вас есть вождь, забывший о себе и помнящий об одних только вас, но не всегда у вас бывают таковые; теперь у вас есть полное единодушие всех сословий, всех людей, всего римского народа, – но это в политическом вопросе первый пример.
Марк Випсаний Агриппа. Фрагмент античного бюста
Подумайте: сколько понадобилось труда, чтобы воздвигнуть нашу державу, сколько доблести, чтобы укрепить нашу свободу, сколько божьей милости, чтобы взрастить и увеличить нашу силу, – и от одной ночи зависело все это уничтожить!
Ваша обязанность – сегодня же принять меры, чтобы такая опасность стала отныне невозможной не только в действительности, но даже и в предположении.
Все это я сказал не для того, чтоб увеличить ваше рвение, которое едва ли не сильнее моего, а для того, чтоб сделать мой голос, которому принадлежит первое место в государстве, выразителем моего консульского долга; теперь, прежде чем возобновить прения, я желал бы сказать несколько слов о себе самом.
Я прекрасно сознаю, что у меня отныне будет столько же врагов, сколько эта шайка заговорщиков насчитывала членов – а что она очень велика, это вы видите сами; но пока я считаю ее столь же бессильной и презренной, сколь и гнусной.
Да и если бы она когда-либо, поднятая на ноги каким-нибудь безумцем или нечестивцем, одержала победу над достоинством вашим и государства, – я, сенаторы, никогда не раскаюсь в своих действиях и помыслах. Смерть, которой они мне, быть может, угрожают, всем нам суждена: жизнь же, увенчанная такими наградами, каких вы удостоили меня в ваших постановлениях, никому еще не доставалась в удел.
Марк Юний Брут. Фрагмент античного бюста
Другим вы присуждали благодарность за их заслуги пред государством – мне одному за его сохранение.
Славен, конечно, тот Сципион, своим умом и своею доблестью принудивший Ганнибала оставить Италию и вернуться в Африку; достоин высокой хвалы другой Африкан, сокрушивший два наиболее неприязненных нашей державе города, Карфаген и Нуманцию.
Велик и тот Павел, триумфальную колесницу которого украсил столь могущественный некогда и именитый царь Персей.
Бессмертен Марий, дважды освободивший Италию от погрома и порабощения.
Всех прославленнее Помпей, дела и доблесть которого нашли себе предел лишь там, где и движению солнца положен предел.
Все это я признаю; но я думаю, что среди венцов их славы найдется место и для моего венка, если только вы не считаете большей заслугой покорение провинции, куда можем отправляться мы, чем сохранение для отсутствующих воителей того города, куда бы они могли после победы вернуться.
Правда, в одном отношении внешняя победа обставлена лучшими условиями, чем внутренняя: враг-чужеземец либо, покоренный, теряет свою самостоятельность, либо, принятый в союз, считает себя обязанным своему благодетелю; напротив, если граждане, извращенные безумием, раз стали врагами своей родины – мы, даже вырвав у них поднятый на отечество меч, не можем ни силою их усмирить, ни благодеянием примирить.
Музыкант. Мозаика. Помпеи
Нет, я знаю, что с злодеями-гражданами мне предстоит вечная война; но я уверен, что, опираясь на помощь вашу и всех добрых граждан, на память, оставшуюся после стольких опасностей не только у нашего спасенного народа, но и в легенде и живом сознании всех других племен, – я сумею отвратить ее бедствия от себя и от своих; не может ведь возникнуть такой силы, которая смогла бы пошатнуть и разрушить ваш со мною союз, и сочувствие римских всадников, и единодушную преданность всех добрых граждан.
Ввиду всего этого, сенаторы, я – взамен власти, войска и провинции, от которых я отказался, взамен триумфа и прочих почетных наград, которыми я пожертвовал ради охраны города и вашей, взамен провинциальных клиентел и союзов гостеприимства, которые добываются так легко, между тем как приобретение и поддерживание моих городских связей стоит мне такого труда, – взамен всего этого, взамен моей ревностной службы вам и признанной вами неусыпной заботливости о благе государства, требую от вас только одного: помните о переживаемом ныне времени, помните обо всем моем консулате; пока эта память будет запечатлена в ваших сердцах, я буду считать себя огражденным надежнейшей стеной.
Алтарь Мира. Фрагмент рельефа
Если же могущество злых обманет мою надежду и восторжествует над ней, то я поручаю вам моего сына; ему будет достаточно обеспечена не только жизнь, но и дорога славы, если вы будете помнить, что он – сын того человека, который, жертвуя одним собою, сохранил (с жестом по направлению к городу) все это.
А теперь продолжайте начатое дело, решайте добросовестно и мужественно вопрос о высших благах ваших и римского народа, о ваших женах и детях, об алтарях и очагах, о святынях и храмах, о всех зданиях города, о власти и свободе, о благе Италии, об участи всего государства.
Во мне вы имеете консула, способного и покориться вашему решению, и в продолжение всей своей жизни самоотверженно его защищать и отстаивать.
