Я обхожусь без грима. Я гримируюсь изнутри.
Публика всегда права.
Без женщины ничего не сделаешь, это понял даже Господь Бог.
Мужчина скорее изменит облик земли, чем свои привычки.
Подозрительность – единственный вид дружбы, возможный между двумя актрисами.
Чтобы не умереть, нужно жить.
(1877–1927)
Если бы ты мог объяснить что-либо словами – не было бы смысла в том, чтобы станцевать это.
Искусство придает форму и гармонию тому, что в жизни является хаосом и раздором.
Еще ни одна женщина не сказала всей правды о своей жизни.
(1729–1796)
Бранные слова оскорбляют уста, из которых исходят, столько же, сколько уши, в которые входят.
В России всё под секретом, но нет никаких тайн.
Мужчины в двадцать лет занимаются любовью более страстно, однако в тридцать – гораздо лучше.
Всякий русский в глубине души не любит ни одного иностранца.
В беседе с Дени Дидро:
Вы забываете только одно, именно разницу, которая существует между вашим положением и моим: вы работаете только на бумаге, которая все терпит… но я, бедная императрица, я работаю на человеческой коже, которая чувствительна и щекотлива в высшей степени.
Победителей не судят.
Первое правило – делать так, чтобы люди думали, будто они сами хотят этого.
Меня обворовывают точно так же, как и других, но это хороший знак и показывает, что есть что воровать.
Лекарства от глупости еще не найдено. Рассудок и здравый смысл не то что оспа: привить нельзя.
Весьма плоха та политика, которая переделывает законами то, что надлежит переменять обычаями.
Нету ничего опаснее, как захотеть на все сделать регламенты.
Издавая закон, ставь себя на место того, кто должен ему подчиняться.
Мысли, вызываемые самим ходом событий, зарождаются разом не в одной голове.
Бывает и так, что люди утверждают что-нибудь такое, что им в самом деле неизвестно, для того только, чтобы узнать, верно ли они угадали.
Кто говорит что хочет, услышит чего и не хочет.
Я одна шью, а все порют.
Кажется, я становлюсь похожа на шаха Багама, который всегда оканчивал свои рассуждения словами: «Не моя вина, если вы меня не понимаете, а я сам себя очень хорошо понимаю».
Мое желание и мое удовольствие было бы всех делать счастливыми, но так как всякий хочет быть счастливым лишь сообразно со своим характером или разумением, то мои желания часто встречали в том препятствия.
Род людской вообще наклонен к несправедливости.
Буде желательно детей отвадить от игры, то на то вернейший способ есть– принуждать их несколько часов сряду играть тою игрушкою.
(1519–1589)
Ложное сообщение, которому верят в течение трех дней, может быть очень полезно государю.
(1533–1603)
Девиз Елизаветы I: Вижу, но молчу.
Лучше я буду одинокой нищенкой, чем замужней королевой.
Нетрудно научить женщину говорить, гораздо труднее научить ее держать язык за зубами.
Я больше боюсь сделать ошибку, говоря по латыни, чем боюсь королей Испании, Франции, Шотландии и всех их союзников.
Молодые глаза видят острее, старые – глубже.
Я не люблю открывать окна в человеческие души.
Сэру Уолтеру Рали, который привез табак из Америки в Англию:
Я видела многих мужчин, обративших свое золото в дым, но вы первый, кто обратил дым в золото.
Мы, государи, стоим как бы на подмостках, не защищенные от взглядов и любопытства всего мира. Малейшее пятнышко на нашей одежде бросается в глаза.
Во мне столько ума и таланта, что если завтра меня выгонят из Англии в одной юбке, я все равно буду процветать в любом месте христианского мира.
Позвольте мне умереть спокойно. Англичане уже утомлены мною, а я ими.
(королева Румынии) писала под псевдонимом Кармен Сильва
(1843–1916)
Для мужчины несчастная любовь – предлог к наслаждению без всякой любви.
Кокетство – не обязательно средство завлечения, оно бывает и средством защиты.
Влюбленный что страус: воображает, что никто не видит его, если он никого не видит.
Молодость судит, старость отпускает грехи.
Глупость выступает вперед, чтобы ее видели; ум держится сзади, чтобы видеть.
Когда надежда нас покидает, она уходит копать нам могилу.
Счастье – это единственное, что можно дать другому, не отнимая ничего у себя.
Афоризм как пчела: тут и душистый мед, и ядовитое жало.
Жизнь – это пьеса, в которой мы слишком часто остаемся любителями.
Люди как скрипки: когда рвется последняя струна, становишься деревом.
(1746–1830)
Привлекает к себе не самая хорошенькая, а самая ветреная.
Странное чувство – любовь: она не может родиться без уважения, однако переживает его.
(1804–1885)
Взгляд лицемерит, улыбка лжет, но драгоценности никогда не обманывают.
Запретный плод никогда не был пищей изголодавшихся.
(1626–1689)
Люди всегда порицают то, чего не в состоянии сделать.
Я люблю мужчин не потому, что они мужчины, а потому, что они не женщины.
Следует больше опасаться дураков, чем умных.
Леность государей ставит их в зависимость от их министров.
Ханжи не столько сокрушаются о собственных грехах, сколько об удовольствии других людей.
Монахини и замужние женщины равно несчастливы, хотя и по-разному.
Чересчур забавляющиеся люди скучают.
Хвастуны редко бывают храбрыми, а храбрые редко бывают хвастунами.
В искусстве управления всегда остаешься учеником.
(1865–1940)
На брак нас толкает тоска по уюту широкой кровати после краешка шезлонга.
Мне все равно, где люди занимаются любовью, если только они не занимаются этим посреди улицы и не пугают лошадей.
Ее голос настолько красив, что даже не понимаешь, что она говорит.
Вы знаете, почему Господь отказал женщинам в чувстве юмора? Чтобы мы могли любить вас, вместо того чтобы смеяться над вами.
Мне всего тридцать девять и ни на один день больше! Конечно, у меня есть дочь двадцати восьми лет от роду, ну и что? В Индии это никого не удивило бы.
Когда-то мне казалось, что великую битву за жизнь мы ведем в молодости. Ничего подобного: когда мы стареем и наш труд никому не нужен, вот тогда битва за жизнь кипит со всей силой.
Из писем к Бернарду Шоу:
Если бы я умела писать такие письма, как вы, я бы завела переписку с самим Господом Богом.
Мы встретимся на небесах, вы отвесите мне поклон, я сделаю реверанс, а ангелы скажут друг другу: «Ну, тут они не сорвут цветов наслаждения и не испортят нравов нашего крылатого братства».
(1867–1934)
Иной раз у меня создается впечатление, что детей лучше топить, чем заключать в современные школы.
(1620–1706)
Сопротивление, которое оказывает женщина, доказывает не столько ее добродетельность, сколько ее опытность.
Красота без очарования – все равно что крючок без наживки.
В любви, как и во всем, опыт – врач, являющийся после болезни.
Любовь – изменница; она царапает вас до крови, как кошка, даже если вы хотели всего лишь с ней поиграться.
