устанавливают правила, независимо от маленького нюанса – Зона А без Зоны Б просто
погибнет, загнется в своей чистоплюйной жизни. Здесь, в рабочей зоне, выращивают и
изготавливают еду, производят мебель, добывают уголь, отшивают одежду, словом, на
этом континенте делают существование возможным. В правительственной зоне находятся
потребители. Никто толком не знает, что они делают. Как и не знают того, кто они, это
руководящее и якобы важное звено. Все, что осталось на долю рабочего класса – разруха,
нищета, грязь, разврат. Уже несколько поколений не знают, каково жить в другом мире,
каков он может быть, этот другой мир. Они рождались и умирали в этой реалии, не смея
надеяться на лучшее. В новом мире нет желаний. Есть работа. Пот. Труд. Кровь. Но не
желания. Все, о чем может помечтать ребенок на день рождения – чтобы его родители
дожили до старости. Все, что могут пожелать взрослые – чтобы ребенок не умер с голоду.
Вот она простая истина смиреной жизни.
К ночи Джо вступила в часть города, где деревянные, ветхие дома сменяются
бетонными разрушенными зданиями, оставшиеся в напоминание о том, что когда-то эта
планета была настоящей цивилизацией, которую теперь никаким образом не восстановить.
Нельзя вернуть утерянное временем, умами. Стекол давно не осталось в живых, поэтому
все окна забиты либо досками, либо плотной тканью. Удерживать тепло в Ульях (так их
называют) достаточно тяжело, поэтому в бетонных стенах разводят костры в котлах.
Некоторые здания давно рухнули, орошая пылью все вокруг. В этой части материка
человек чувствует себя более, чем ничтожным. Тараканом или даже муравьем. В темноте
ночи Улья выглядят мрачнее, чем днем. Опаснее. Конечно, нападают в этом мире крайне
редко, но и такие случаи не исключены. Под развалинами шебаршат крысы. Они ищут
пропитание, но еда есть только в Ульях. Достать ее там невозможно. Люди охраняют свои
припасы. А главное – вор будет наказан в ближайший понедельник. Так что ты выберешь –
хлеб или жизнь?
Дождь закончился около двух часов назад, поэтому сейчас мокрую до нитки Джо
обдувал ветер. Она взобралась по обломкам бетонных плит, из которых торчат ржавые
когти железной арматуры. Улей, что ей нужен, стоит первым, всего их около тринадцати.
Не все из них высотки. В некоторых зданиях устояли лишь два или три этажа. Но даже
здесь люди нашли способ облюбовать их. Крыша над головой – залог выживания.
Перед ногами пробегает тощая крыса, пискнув на прощание и скрывшись в
расщелине обломков плит. Джо спрыгивает с бетонного пригорка и оказывается у входа в
десятиэтажный Улей. Крыши здесь нет, поэтому люди установили скаты для воды на
последнем этаже. А вход на одиннадцатый этаж перекрыли, как смогли. Здесь жил
единственный друг Джо – Родни. Он на пять лет младше, ему всего двадцать. Кожа
парнишки смуглая, а волосы, подобно углю, черные и ниспадают на глаза. Родни не вышел
ни рожей, ни кожей, как говорится. И тело у него астенического типа. К тому же даже
десять пальцев он не смог сохранить. Большого на левой руке не хватает. Собрат по полю
откромсал его лопатой. Конечно, случайно. Однако, Джо искала себе не любовника, а
человека по духу. Родни замечательный друг. Он ни один раз выручал Джо во время
работы на поле; только он знал историю ее семьи. Не самую счастливую, надо сказать.
Света в длинном коридоре, усыпанного однотипными дверьми, не было. Откуда?
Но Джо бывала здесь пару раз, поэтому сейчас вышагивала довольно уверенно и
целенаправленно – к лестнице, что была расположена в конце, оставляя за собой капли
воды. Почти половина ступеней были разломаны или вообще отсутствовали. Кое-где
положили доски, но вступать на них Джо не решилась, поэтому осторожно перешагивала
через дыры в лестнице. До десятого этажа добираться пришлось долго, поэтому когда она
предстала у двери Родни, в права уже вступила ночь. Джо уверенно постучала в дверь, но
ответа не последовало.
– Родни? Ты здесь? – Позвала она друга. Ее громкий голос пронесся по темному
коридору. На другом конце кто-то зашуршал. – Родни? – Джо толкнула дверь и та легко
подалась. Девушка вошла в комнату, где весь свет исходил от одной свечи. Опрокинутая
табуретка лежала под высоким столом взгромоздившегося на тощие ножки, словно
ребенок, ожидающий наказания за проказу. У правой стены всклокоченной кучей
валялись: матрац, подушка, одеяло и какая-то одежда. Вид был такой, словно Родни что-то
отчаянно искал, а под конец психанул и, скрутив все воедино, бросил.
«Интересно, нашел ли он то, что искал?» – подумала Джо. Ее взгляд скользнул к
противоположной стене, на которой висела единственная полка с посудой. Та была пуста.
Глиняные кружки осколками валялись на полу. Ни раковины, ни туалета в комнатке не
было. Впрочем, Родни никогда не горевал по поводу раковины, говорил, что так даже
лучше, а вот бегать в туалет в конец коридора и ждать своей очереди порядком
подбешивало.
– Родни? – Джо не сразу заметила скрючившегося человека в дальнем углу. Густые
брови девушки сошлись на переносице. Она была готова напасть, если вдруг эту комнату
хотел отвоевать кто-то посторонний.
Человек так быстро вскинул голову, что Джо охнула. В грязном, напуганном лице
она едва ли признала друга. Его глаза были красные, под веками образовались темные
круги. Щеки блестели при свете свечи от слез, прочищая себе путь среди грязи. – Джо?
Это ты? – Он жался в темной углу, словно пытался что-то спрятать. Его голова
неестественно дернулась. – Ты пришла за мной?
– Что? Нет. Что случилось, Родни? – Она не двигалась.
– Я покойник. – Послышался истерический смешок срывающегося голоса. –
Покойник, понимаешь?
– Не говори так.
– Я не смог. Не смог, Джо. Понимаешь? Какой из меня убийца? Я должен был
задушить ту женщину из сто второй. Она глушит по страшному. Им это не нравится, я
знаю это. Она отброс. Я не смог. Какой из меня убийца, Джо? – Он плакал. Теперь его
рыдания были слышны по всему этажу.
– Все хорошо, Родни. Успокойся. – Джо сделала несколько шагов к нему, прикрыв
за собой дверь.
– Я покойник. Ты же знаешь, Джо. Те, кто не выполняет сновидение, исчезают. Я
знаю, что они мертвы. Их чип… – Он тыкает себя в затылок пальцем с таким энтузиазмом,
что кажется, вот-вот проткнет череп. – Он взрывается. Пуф! И все! Я видел, видел!
– Возьми себя в руки! Родни!
– Да-да, я точно знаю, что мне крышка. Меня прихлопнут, как муху. Размажут мои
мозги по стенке!
– Проклятье! Возьми себя в руки, приятель! С тобой ничего не случится! – Джо
хотела подойти ближе, но он остановил ее сердитым взглядом черных глаз.
– Ослушаться их дорого стоит. Вот увидишь, Джо. – Родни потеребил в трясущихся
руках пакетик и прижал его к груди покрепче, чтобы никто не смог его отобрать.
– Что у тебя в руках? Родни, что это? – Девушка двинулась к нему.
– Не подходи! – Пронзительно завизжал он. – Это ВОП. – Парнишка потряс
пакетиком с порошком. – Я сделаю это сам. Не хочу, чтобы мои мозги взорвались, как
яйцо на сковороде.
– Ты с ума сошел… Родни, послушай, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь
случилось, слышишь?
– А ты что, член Правительства этой дыры?
– Нет, но…
– Тогда заткнись! Я знаю, что говорю! До понедельника осталось два дня. И Бам!
Нет Родни. Как и не было.
– Замолчи, хватит! – Джо подлетела к нему с раскрасневшимися от злости щеками
и выхватила пакетик. Тот с легкостью прорвался, порошок разлетелся в воздухе и в
причудливом танце начал оседать на всех поверхностях этой маленькой комнатки. – Где ты
взял его?!
– Что ты наделала?! – С ужасом воскликнул Родни, резко поднимаясь на ноги. Джо
тут же влепила ему оплеуху для бодрости.
– Хватит! – Воскликнула она. – Где ты взял этот порошок?
Родни потупил взгляд, а затем тряхнул головой, будто отгоняя дурные мысли. Он
всегда так делал, когда пытался взять себя в руки. – Сильвия говорила об этом парне.
Говорила, что однажды покончит с этим.
– С чем она в действительности покончила, так со своей жизнью. – Каждый раз,
когда речь заходила о сестре, голос Джо звучал холодно. – Где живет этот говнюк?
– Что? – Родни туго соображал.
– Где дом парня, который продал тебе ВОП?
– А. Сейчас. Подожди. – Он потер сальный лоб, затем переносицу. Секунды
перерастали в минуты, а Родни все молчал. – Дом в Горизонте. Самый последний. С
заколоченными окнами, стоит немного в стороне. Его сразу узнаешь. Слушай, Джо, -
теперь темные глаза были ясны – оставь его, Сильвии уже не поможешь.
– У него моя вещь. И он мне ее вернет.
– А? Да. Да. Конечно. – Бормотал он. – Прости за сцену. Я сорвался. – Родни провел
