Сталин, высказав эти вполне резонные соображения, предложил изменить название фильма. «Старое и новое» — это его слова, ставшие в конце концов названием картины.
Ко времени нашей встречи со Сталиным во всех инстанциях была согласована поездка Эйзенштейна, Александрова и Тиссэ за границу. И вот Сталин заговорил о нашем предстоящем отъезде. Заговорил со знанием дела.
— Детально изучите звуковое кино. Это очень важно для нас. Когда наши герои обретут речь, сила воздействия кинопроизведений станет огромной, — сказал он тогда.
— Значение советского киноискусства, — продолжал Сталин, — очень велико. И не только для нас. За границей очень мало книг с коммунистическим содержанием. Наши книги там почти не читают, так как не знают русского языка. А вот советские фильмы все смотрят с интересом и все понимают. Вы, киноработники, даже сами не представляете, какое ответственное дело на вас возложено. Относитесь серьезно к каждому поступку, к каждому слову вашего героя. Помните, что его будут судить миллионы людей. Нельзя выдумывать образы и события, сидя у себя в кабинете. Надо брать их из жизни — изучайте жизнь. Учитесь у жизни! А чтобы правильно разбираться в том, что видишь, надо знать марксизм. Мне кажется, что наши художники еще недостаточно понимают великую силу марксизма.
В заключение Сталин снова заговорил о нашем фильме:
— Жизнь должна подсказать вам концовку фильма. Прежде чем вы отправитесь в Америку, вам нужно поездить по Советскому Союзу, пересмотреть, осмыслить, сделать обо всем свои собственные выводы.
Этот совет через секретариат Сталина поступил к кинематографическому руководству, и мы отправились в киноэкспедицию по стране. В течение двух месяцев мы объездили крупнейшие новостройки. Увидели грандиозное строительство Ростовского завода сельскохозяйственных машин, нефтепромыслы Баку, домны завода имени Дзержинского в Днепродзержинске. Увидели бескрайние поля, тракторы и брезентовые палатки — так начинался зерносовхоз «Гигант».
В Муганских степях на границе с Ираном мы снимали массовую тракторную пахоту — подъем целины под посевы хлопчатника. Пятьдесят тракторов в работе. По тем временам — колоссальная сила!
Беседа со Сталиным и поездка по стране не только дали новую концовку нашему фильму, но и оказали большое влияние на восприятие всего, что мы впоследствии увидели в Европе и Америке.
В Ростове-на-Дону мы оказались летом 1929 года во второй раз. Впервые мы были там в августе — сентябре 1926 года. Тогда в погоне за солнцем и подходящей натурой съемочная группа «Генеральной линии» обреталась в пригородных станицах. Там среди холмов и глубоких балок Придонья снимались кадры, запечатлевшие мощь трактора. Именно там цепляли мы к чадящему «Фордзону» по полсотни телег и под улюлюканье станичных ребятишек и раз, и два, и три катили весь этот обоз в степь. Там же снимали сцену с кулаком, у которого Марфа просила на денек-другой сытого мерина.
Натуры на эту тему в донских станицах было с избытком. В сравнении с пензенскими деревнями тихий Дон был краем изобилия.
Эта первая поездка на Дон в 1926 году памятна мне еще и тем, что в киноэкспедиции я по ночам заканчивал сценарий «Бумажная лента». В основу его легла история, имевшая место в жизни. Ее мне рассказала девушка-сибирячка. С нее я писал образ главной героини фильма — Чижка.
Вкратце история, как она изложена в сценарии, такова.
Где-то в Сибири, на берегу реки, вдалеке от городов и селений стоит полустанок. Давно не проходили здесь поезда. Заброшено начатое строительство туннеля. Безраздельно владычествует здесь природа, в постоянном общении с ней проходит жизнь обитателей полустанка. Их двое: железнодорожный сторож, седой, как лунь, старик на деревянной ноге и его внучка. Зовут ее ласково и забавно — Чижок.
Короткие начальные сцены рисуют их жизнь, сложившуюся годами. Стоящий в избушке телеграфный аппарат давно бездействует, но вот молоточек приходит в движение, оно усиливается, затем катушка двигается судорожно, создавая ощущение тревоги, надвигающейся беды.
Надпись: «Задержите… Задержите поезд…»
Старик сторож входит в избушку, приближается к работающему аппарату.
Сторож на полотне машет красным флагом. Приближается поезд. Перед паровозом платформа. На платформе пулемет. У пулемета пулеметчики и офицеры. Офицер дает команду. Заработал пулемет. Погиб старик сторож. Поезд промчался мимо.
Вскоре тот же телеграфный аппарат приносит оставшейся одной на заброшенном полустанке девушке весть о победе революции. Чижок, заменившая деда, принимает телеграфные сообщения. На полках в сторожке стоят катушки телеграфных лент, как в библиотеке стоят книги. Это ее университет. Катушки разделены кусками коры. Над каждой группой этих катушек наклейка из бересты с надписью: «Борьба с разрухой», «Гражданская война», «РКП». А над полками висит большой пласт белой березы, и на этом пласту углем вырисован человек. Он поднял руку, он напоминает Чижку деда. Нарисовано не ахти как, под портретом подписано: «Ленин Ильич».
Осиротевшая девушка всей душой тянется к людям, мечтает о встрече с Лениным. Лицо Ленина, каким его представила Чижок, доброе, ласковое. Чижок разговаривает с рисунком, советуется с Лениным. Появляются признаки новой жизни, начинает оживать замерший полустанок: проходит первый поезд. Агитпоезд, украшенный лозунгами и плакатами, производит на Чижка сильнейшее впечатление.
Заманчивые приметы новой жизни усиливают стремление девушки увидеть Ленина. Появившийся на полустанке охотник протягивает Чижку листок. На обороте корявым почерком написано: «Потому как это есть наш вождь товарищ Ленин». Чижок закрыла глаза. Перед ней пронеслись созданные ее воображением портреты.
Чижок схватила горящий сук из костра и, как с факелом, побежала к сторожке. Вбежав, осветила свой рисунок огнем факела, долго сравнивала с тем, который подарил ей охотник, и сказала сидящим в сторожке гостям:
— Вот он какой Ильич Ленин…
Теперь Чижок целиком во власти своей мечты: побывать в Москве, у Ильича! Девушка проявляет инициативу, упорство, настойчивость — все бесполезно! Она пытается на ходу вскочить в проходящий поезд, но срывается, падает… Идет надпись: «А все-таки я уеду в Москву». Наступила зима. Застыла жизнь полустанка. Занесло пути. Реку сковал лед. Снег засыпал перевал. Словно сама природа «уговаривает» девушку остаться… Надпись: «Может быть, ты все же не поедешь, Чижок? Твои родные места прекрасны!»
Нет! Она уедет.
А однажды, придя в сторожку, она прочла на ленте: «В Горках под Москвой 21 января в 6 часов 50 минут вечера скончался Председатель Совета Народных Комиссаров Владимир Иль…» На этом месте лента застряла под молоточком. Чижок нервно посмотрела на стену и дочитала под портретом: «Ильич Ульянов — Ленин». Чижок, как мышь, забегала по комнате. В который раз она подбежала к стене, в упор посмотрела на портрет и спросила печально и ласково:
— Что же это ты, Ильич Ленин?
А с портрета Ленин улыбался все той же замечательной улыбкой.
Теперь уже воспринимается как естественная, внутренняя необходимость решение девушки поехать в Москву, увидеть места, где жил Ленин.
Но встреча с Москвой для Чижка не принесла поначалу радости. Перед девушкой ночной город. Идет дождь. Отвратительные гримасы нэпа. Столица предстала перед девушкой теми своими гранями, которые повернуты в прошлое. В огромном городе девушка, словно песчинка, втянутая в опасный водоворот…
Резким контрастом наступает солнечное утро. Это 1 Мая. Поток демонстрантов увлекает девушку, она видит лицо новой Москвы, к которой она так стремилась. Чижок с комсомольцами, с веселой молодежью.
Вот Чижок у стен Кремля. У Мавзолея. В состоянии радостного подъема девушка попадает на трибуны. Она обращается к народу, говорит о том, какие просторы открылись перед ней, говорит о новой жизни, о своей радости, о любви к Ленину.
Чижок говорит долго, вдохновенно, и слезинки волнения блестят в ее глазах.
С удивлением и гордостью слушают Чижка моряки, комсомольцы, рабочие, красноармейцы. Плачут, слушая, старики.
Чижок попадает в объятия комсомольцев, ее поздравляют, прикалывают ей значки. Пионеры повязывают ей свой галстук.
Идет надпись:
Ни хныка, ни хмури, ни лени.
Рвись к рычагу рука.
Мы помним,
Мы помним,
Мы помним, Ленин,
Твой боевой приказ.
Идут документальные кадры новостроек страны. А из них рождается обобщенный образ народа, воплощающего заветы вождя.
Возвратившись домой, Чижок видит, как ожил родной край. Кипит людской муравейник, взрываются гранитные скалы. Завершив сбойку туннеля, люди протягивают друг другу руки. Обнимаются, целуются — русские, монголы, украинцы, татары.
