Ознакомительная версия.
Как вы относитесь к концепции “Есть творец и творение – больше нет ничего”?
Знаете, в чем главное великолепие фильма Андрея Тарковского “Жертвоприношение”?.. Вы же помните, что после страшного дня, сулившего гибель всему живому, господин Александр, проснувшись наутро и обнаружив себя живым, а сам строй жизни восстановившимся, вспоминает о своем обещании, данном Богу, и… исполняет его.
Но Творец при этом объективно существует?
Да уж, вопросы у вас что надо… (улыбается) Герой фильма “Жертвоприношение”, именно исполняя обещанное Богу, словно бы говорит: “Творец существует объективно”. И так происходит всякий раз – Его существование утверждается в объективном мире выбором каждого из нас. Он ждет от нас не слов, а действий. Наше взаимодействие с Ним и есть прямое подтверждение Его существования.
Вы верите в предопределение?
Предопределение… Не скажешь двумя словами. Давайте другой вопрос, а я пока подумаю над этим.
Важен ли сюжет и ограничено ли число сюжетов?
Сюжет – это лишь способ рассказать о чем-то большем. Думаю, базовых сюжетов немного. Называют разные цифры. И хотя мир нельзя сосчитать, мне нравится идея Борхеса о четырех основных: история возвращения, история штурма крепости, самоубийства Бога и история о поиске (история тридцати персидских птиц), самая волшебная, – мечтаю снять фильм на этот сюжет. Борхес, разумеется, поэт – он просто решил, что все сюжеты можно свести к четырем и поведал нам об этом. А мы с вами оставим этот вопрос счетоводам.
Рекламные ролики и три короткометражки – насколько они помогли в становлении вашей режиссерской манеры?
Рекламные ролики – ну, это совсем… низкий жанр. Школа технологии: что такое съемочный процесс, какие команды следует произносить, как монтируется один план с другим. Реклама не может являться искусством. Готов утверждать это на любой трибуне. Искусство – совершенно другая материя. Реклама – это “киношка”. Изображение, склеенное одно с другим. Казалось бы, то же можно сказать и о кино. Так же, как можно сказать: это просто слова. Но тут за словами скрыто большее. Реклама – это как в ручье бумажные кораблики пускать. А фильм – открытое море. Как только выйдешь в открытые воды, сразу почувствуешь разницу. Достаточно осознать простой вопрос ответственности перед изображением, как все сразу станет ясно. Крупный план актера, исполненный драматизма, или общий план городской улицы – это тебе не packshot, единственной целью которого является призыв: “идите в магазин и купите это”. Нет, рекламу я рассматриваю только как школу технологии и способ заработка, никак не более.
Что касается новелл, то этот опыт уже был значительно ближе к киноязыку. Мы относились к ним не как к фрагментам сериала, для нас это были отдельные маленькие фильмы; мы делали их с такой любовью, будто снимали настоящее кино. В какой мере эти работы помогли мне в становлении стиля, мне трудно судить, я такими рассуждениями не увлекаюсь. Могу лишь сказать, нас тяготило, что там много смертоубийств, не “обеспеченных золотым запасом”, если можно так выразиться. Потому и “Obscure”, и “Выбор” – это целиком самостоятельные работы. Сценарии к ним были полностью переписаны. Когда авторы увидели “Бусидо” (а этот сюжет был практически полностью сохранен в авторской редакции), они были вдохновлены, а когда прочли титры к “Obscure”, написали гневное письмо Лесневскому: “Это возмутительно! Мы подадим в суд”. Причем в письме говорилось не об изменениях в сценарии, речь в нем шла исключительно о титрах. Мною был предложен справедливый, и я бы даже сказал, объективный титр: “по сюжетной основе таких-то”. Справедливый потому, что в окончательной редакции сценария не оставлено было ни одного поворота, ни единого слова из прежних диалогов, ни одной линии целиком. Я счел нужным переписать все. Чтобы не разжигать скандал, Лесневский попросил меня уступить. Что ж, моя версия финальных титров не устроила сценаристов, зато их устроила версия – подписать собственными именами чужой интеллектуальный труд. Бог им судья.
“Выбор”, вероятно, самая нестандартная новелла из всех трех и из всей “Черной комнаты”. Он очень похож на “Изгнание”.
Да? Странно. Мне никогда даже в голову не приходило их сличать.
Но это так. В основе обоих фильмов был адюльтер. Но в обоих случаях вы просто отталкивались от этого, создав совершенно иное произведение. “Выбор” – это тоже история, где есть один человек, а все остальные – это его раздражители. И остается проблема выбора. Три решения конфликта мужа, жены и ее любовника, его друга – одно, где он стреляет в жену; другое, где она бежит к любовнику; третье, где она остается с ним, – это и есть выбор, который в нем самом, который совершается в конце новеллы, перед зеркалом…
И он отказывается от своего решения. Навсегда или на время?..
Там непонятно, отказывается ли он. Есть два варианта: либо то, что мы видим – это флешбэк, либо он представил все это, и он отказывается от решения, он совершил выбор в самом себе. Кроме того, там есть вставная история, которую жена рассказывает любовнику…
Да уж, эта вставная история! Не поверите – я написал ее за несколько часов до съемок этого эпизода. То есть, накануне съемочного дня я еще не знал, что именно актриса будет рассказывать в кадре. Эта история словно спустилась свыше. Я очень люблю ее, она какая-то нереальная…
Интересная деталь. То, что вы рассказали о процессе создания этой истории, обескураживает.
Я вам расскажу, как было дело. Мы договорились с актрисой Аней Дубровской, что они с Колей Добрыниным вдвоем будут сидеть за столиком в кафе, и она станет рассказывать ему сюжет какого-нибудь понравившегося ей фильма или романа, любую историю, в которой она бы чувствовала себя свободно. И вдруг ночью, накануне съемок, я понимаю, что любую – нельзя. Будет хаос, неконтролируемая ситуация. Съемка в шесть утра. Так рано, потому что владелец места, где мы снимали, позволил нам работать только до двух часов дня, а там много чего снимать, поэтому – чем раньше начать, тем лучше… Времени – четыре утра, я понимаю – это катастрофа. И не могу заснуть. Вдруг придумываю какую-то историю, записываю ее бегло на бумаге, потом переписываю печатными буквами, чтобы почерк был разборчив. Прихожу в шесть на площадку и говорю актрисе: “Анечка, прости! Прости, милая! Но вот тебе история, вот два часа, когда ты сможешь ее выучить”. Она выучила это, и была, конечно же, не уверена в тексте. Но я сказал ей, пусть ты будешь не уверена, пусть что-то будет сказано своими словами, но главное – смысл.
Теперь вернусь к вашему вопросу о предопределении. Верить в предопределение – это согласиться с умозрением древних, абсолютно веривших в силу рока. Верить же в то, что свою судьбу может изменить сам человек, значит встать на антропоцентрическую позицию Возрождения, породившего многие идеи Нового времени, в том числе и ницшеанского “сверхчеловека”. Тем-то и отличается современный человек, что с легкостью манипулирует подобными понятиями и, являясь уже порождением эпохи постмодерна, с трудом находит в себе силы верить во что бы то ни было, кроме разума. Тот ранний человек был с Творцом на ты, у него не было ни науки, ни такого простора для рефлексии, чтобы усомниться в том, что все предначертано свыше, что весь ход истории, в том числе и его частной истории, предопределен. Утратив пребывание в общении с Творцом, новый человек приобрел рассуждение о Нем, представление о Нем и Его сущности. Возможно, единственное, в чем не сомневается современный человек, так это в том, что смертен, и для него только это абсолютно предопределено. Во всем же остальном человек полагает себя вершителем событий. Умозрение подсказывает, что это должно быть хорошо, потому как налагает на него ответственность за эти события, – таков идеальный человек экзистенциалистов, человек ответственного выбора. Но стоит только представить себе на его месте человека без совести, достоинства и чести, как этот же человек превращается в монстра. Cовременный мир дегуманизируется на наших глазах, причем с каким-то нарастающим ускорением. В таком состоянии общественной среды человек движется в глубину своего я – к древним инстинктам, к животному своему происхождению. Возможно, этим и должно было все завершиться? Или это начало нового витка эволюции? Кто знает?.. И вполне возможно, что кем-то и это все давно предопределено… Человек бессилен перед лицом Смерти. Дьявол бессилен перед лицом Бога. А Бог бессилен перед выбором Человека.
Беседу вели:Катерина БелоглазоваБорис ЛюбимовВера ТомиловаМосква, 4 апреля 2008 года
Ознакомительная версия.
