Кира Измайлова - У ворона два крыла

Как и все юные волшебники, первого сентября я села в Хогвартс-экспресс, отправляясь в Школу чародейства и волшебства, чтобы научиться обращаться со своим даром. Немного страшно было уезжать от родителей и привычной жизни на целых полгода, да еще так далеко, но я привыкла к этой мысли с раннего детства и надеялась справиться достойно.

Знакомство с кем-либо не заладилось: в купе со мною оказались две девочки, которые явно сошлись еще на перроне, и теперь весело болтали, а третья уткнулась в книжку и на предложение познакомиться только назвалась и разговаривать не захотела. Ну что ж, подумала я, может быть, в школе дела пойдут лучше?

Поезд шел долго, я от скуки сперва листала «Историю Хогвартса», хотя прочла ее еще дома, потом достала свой ланч в промасленной бумаге и вежливо предложила остальным угощаться. На меня не обратили внимания ни веселые болтушки — они накупили сластей у разносчицы, — ни книжная девочка. Поев, я решила сходить выбросить обертку и вымыть руки, но туалет оказался занят. Хуже того, там кого-то отчаянно тошнило.

Я отошла подальше по коридору и встала у окна, делая вид, будто любуюсь пейзажами. Пейзажи и впрямь были очень хороши, и я едва не упустила момент, когда дверь туалета открылась, и в коридор вышел высокий мальчик примерно моих лет, темноволосый, бледный до зелени. Его откровенно пошатывало.

— С тобой все в порядке? — спросила я на всякий случай.

— Не твое дело, — огрызнулся он и распахнул форточку.

— Извини, я просто шла мыть руки и случайно услышала… — тут я подумала, что вряд ли кому-то будет приятно, если его застанут в такой ситуации, и попробовала исправить положение: — Если тебя укачивает, могу дать таблетку. Меня тоже иногда в поезде…

— Ты вроде бы шла мыть руки? — недобро посмотрел он на меня. — Вот и иди.

Я вздохнула, вошла, выбросила скомканную бумагу в урну. Тут было чисто, как ни странно, так что я сделала то, за чем пришла, и вышла.

Тот мальчик еще не ушел, он открыл форточку и дышал заоконным ветром. Что и говорить, в поезде было душновато. Еще бы, столько студентов!

Я прошла было мимо, но он вдруг повернулся и сказал вслед:

— Погоди. Извини, что нагрубил.

— Ничего, я не обиделась, — ответила я. — Видно же было, что тебе нехорошо.

«Мужчины, когда болеют, делаются невыносимыми, даже если это всего лишь легкая простуда», — всегда говорит мама.

— Все равно, я не должен был срываться.

— Ну хорошо, извинения приняты, — ответила я. — Можно, я тоже подышу? В купе душно, а соседка не дает открыть форточку, говорит, боится простуды.

Разумеется, я солгала, но разве что самую чуточку. В купе мне возвращаться и впрямь не хотелось, а мальчик мне понравился.

— Это же не моя собственность, — серьезно ответил он и подвинулся, давая место у форточки. — Красиво, правда? Никогда не видел ничего подобного.

— А откуда ты?

— Из Лондона, а ты?

— И я. Неужели ты никогда не выезжал из города?

Он покачал головой, глядя в окно, и больше вопросов я задавать не стала: вдруг он из небогатой семьи, которой поездки на природу просто не по карману? Это меня на лето отправляли к бабушке на ферму, там похожие холмы и поля…

— Ты чистокровная? — спросил вдруг он.

— Нет, полукровка, — ответила я, — ну если можно так выразиться. А ты?

— Я тоже, — мальчик вдруг помрачнел. — Но кто мои родители, не знаю. Я сирота с рождения.

— Прости, пожалуйста, я не знала…

— Откуда же тебе знать, если я не говорил? — криво усмехнулся он. — Я даже не знаю, кто именно был волшебником, мать или отец. Скорее, все же отец.

— А почему ты так решил? — не поняла я.

— Потому что мать умерла через час после того, как я родился, в сиротском приюте. Там я и вырос… Как думаешь, могла волшебница умереть от такого?

— Я не знаю, — честно призналась я. — Может, что-то пошло не так, она потеряла сознание и не успела произнести заклинание. Или у нее забрали палочку…

— Она была в сознании и успела сказать, как меня назвать, — ответил он задумчиво и явно процитировал с чужих слов: — Том — в честь отца, Марволо — в честь деда, а фамилию дать Риддл. Ну а служащим приюта все равно, как звать сироту.

— Симпатичное имя, — сказала я.

— Терпеть его не могу, — фыркнул мальчик. — Но это единственное, что может привести меня к отцу. Хочу посмотреть ему в глаза…

Я помолчала, потом сказала:

— Ну, тебя хотя бы не назвали в честь кошки.

— О чем ты? — обернулся он. — При чем тут кошка?

— О! Это семейное предание, — улыбнулась я. — Родители хотели мальчика и собирались назвать его Томасом. А родилась девочка. Мама сперва огорчилась, но потом вспомнила, что в детстве у нее была любимая кошка, которую тоже сперва считали котом и звали Томом, ну а потом она вдруг окотилась и после этого стала Томасиной. А я еще и черноволосая, как та самая кошка, — объяснила я. — Случай похожий, решили родители, и вот я перед тобой — Томасина Редли. Имя как имя, но лучше бы я не знала этой истории!

Том неожиданно заулыбался, и ему это очень шло.

— Папа обычно зовет меня Томми, — добавила я серьезно, — на что мама возмущается и говорит, что это кошачья кличка.

Тут он и вовсе засмеялся.

— Вот так дела, — произнес Том наконец. — Послушай, а кто из твоих родителей…

— Никто, — ответила я.

— Но ты ведь сказала, что ты полукровка, — не понял он.

— Я добавила «если можно так выразиться». Мой папа — сквиб. А фамилия у меня, сразу предупреждаю, мамина, потому что папа родом из достаточно хорошей семьи и попусту их имя упоминать не хочет. Когда он женился, то взял фамилию мамы.

— Вот оно что… — протянул Том. — А ты уже умеешь что-нибудь?

— Конечно. Только самую чуточку, потому что объяснить папа может, а показать — нет. Ну и книги у него кое-какие имеются, кажется, прихватил, когда уходил из дома. И от родителей со старшими братьями наслушался, конечно. Его же не гнали, как во многих семьях, просто он сам решил перебраться в обычный мир, когда маму встретил, — пояснила я. — А ты можешь что-то делать?

— Только то, что сам придумал, — усмехнулся Том. — Мне, сама понимаешь, некому было растолковать эту премудрость. Но я думаю, мой отец был сильным волшебником, потому что мне удаются кое-какие штуки, которых мне уметь еще не положено, так Дамблдор сказал, когда спрашивал, случалось ли со мной что-нибудь странное.

— Вовсе не обязательно, — пожала я плечами, — мой-то отец вовсе сквиб, а я волшебница.

— Кем бы ни был мой, он порядочная сволочь, — процедил он.

— Почему?

— Он бросил мою мать в положении, без средств к существованию и, похоже, выгнал из дому, либо же она ушла сама. Может быть, случись иначе, она и не умерла бы. Разошлись бы потом… — Он снова отвернулся к окну. — Нет, я должен его найти. Как ты думаешь, в школе есть списки волшебников?

— Не может не быть, письма ведь как-то рассылают.

— Значит, точно найду. Его имя и имя деда я знаю, фамилию тоже…

На лице его читалась непримиримая решимость.

— На какой факультет ты хочешь попасть? — спросила я, чтобы сменить неприятную тему.

— На Слизерин, — ответил Том.

— Ты же полукровка, а там, папа говорил, таких недолюбливают.

— Ну и что? — приподнял он брови. — Я успел прочитать, там учатся в основном чистокровные, а они хорошо знают родословные. Понимаешь, к чему я клоню? Я заставлю эту Шляпу отправить меня туда, чего бы это ни стоило!

— На других факультетах чистокровных тоже достаточно, — вздохнула я.

— А ты куда хочешь?

— А я не могу решить, — задумчиво ответила я. — Некоторые родственники отца учились на Гриффиндоре, но я послушала пересказы историй, которыми делились с ним братья, и что-то расхотела на тот факультет. На Слизерин мне хода нет, я же буду считаться магглорожденной! Остаются Рэйвенкло и Хаффлпафф. Но для второго я недостаточно тихая. Если Шляпу и впрямь можно уговорить, попрошусь на Рэйвенкло.

— Понятно… — протянул Том.

— Бабушка говорит, ворон ворону глаз не выклюнет, — зачем-то добавила я. — А папа сказал, что на Слизерине в самом деле нужно быть скользким, как змея, иначе сожрут. Дядья там учились, о многом ему рассказывали.

— А я умею разговаривать со змеями, — неожиданно сказал он. — Дамблдор как услышал, аж позеленел. Это что, вредно для здоровья?

— Если верить преданиям, то со змеями умел разговаривать сам Слизерин и его прямые потомки… — начала я и поняла, что зря это сказала: темные глаза Тома вспыхнули. Ясно, он решил, что ему теперь прямая дорога на этот факультет.

— Значит, решено, — подтвердил он мою догадку и улыбнулся. — И еще я вроде бы слышал, что у слизеринцев много тайных знаний…

— Да, только делятся они ими не со всяким, — ответила я и снова стала смотреть в окно. Там проплывала какая-то деревушка. — Пока ты не узнаешь наверняка, кто твой отец — а неизвестно, сколько это у тебя займет времени, фамилия-то вполне может быть материнской, как у меня, — будешь собирать крошки с королевского стола, выкручиваться и подлизываться, чтобы рассказали хоть что-то стоящее.