Клубника в декабре - LoCas

Драко совершил огромное количество ошибок за свою короткую шестнадцатилетнюю жизнь. Всё началось, когда ему было пять, и он встретил солнечного мальчика рядом с магазином, в котором его отец покупал очередной загадочный артефакт. Мальчик широко улыбнулся и показал Драко жука, свернувшегося на его маленькой ладони. Драко легко рассмеялся, потому что жук был забавным, а мальчик — очень приятным, и они действительно могли бы подружиться. Тогда у Драко мог бы появиться настоящий друг. Но из магазина вышел отец, строго посмотрев на смеющегося сына, он одним лишь взглядом смахнул улыбку с его лица и перевел такой же суровый взгляд на мальчика с жуком. Тогда Драко впервые узнал, что чистокровные волшебники не должны водиться с маглами, а тем более со сквибами — это ему объяснил отец, и Драко пришлось пнуть того мальчика по коленке. А вечером в своей комнате он увидел похожего жука и расплакался — ему стало жаль этого мальчика, но теперь Драко знал, что выбора у него нет.

Драко чувствовал себя невероятно одиноким. Даже несмотря на то, что за спиной маячила свита, впрочем, только и ожидавшая, когда их хозяин оступится и сделает что-то не так. Отец учил сына трём важным вещам: никому не доверять, ничего не ожидать и никого не любить, кроме своей семьи. И Драко прекрасно справлялся с первыми двумя наказами, никого не подпуская к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки — метафорически, конечно. Друзей у Малфоя не было, равно как и приятелей. Лишь подхалимы, которых Драко смело записал в свои поклонники и даже не стыдился этого. Он знал, почему люди к нему тянутся: деньги, известность, чистокровность — всё это прельщает и довольно легко очаровывает, особенно тех, для кого подобные критерии важны. Поэтому Крэбб и Гойл так упорно следуют за ним всё это время, как и Блейз, и Панси, и другие ученики Слизерина.

Драко едва слышно вздохнул, взмахивая палочкой и ощущая, как под его руками появляется нежный инструмент. Он научился этому фокусу у одной из своих тётушек, когда гостил во Франции летом перед четвёртым курсом: она любила играть на гитаре и могла сотворить инструмент из чего угодно. Драко попросил обучить этой магии и его. С тех пор почти каждую субботу, когда все отправлялись в Хогсмид и Хогвартс пустел, он выбирался к Чёрному озеру и одиноко бренчал на гитаре. Сначала — безмерно фальшиво. Пальцы не слушались и зажимали все струны сразу. К тому же, руки начинали нещадно болеть уже спустя пять минут попыток сотворить что-то близкое к чистому стройному звуку. Но со временем кожа огрубела, и Драко больше не стирал подушечки пальцев в кровь, гриф удобно лежал в руке, и кисть перестала ныть. Малфой упорно изучал аккорд за аккордом, бой за боем, перебор за перебором — потому что внезапно это оказалось единственным, что по-настоящему стоило его внимания. Весь мир сошел с ума: сначала Поттер попал на Турнир Трёх Волшебников, вернулся Тёмный Лорд, и отец заставил принять метку, а потом Волан-де-Морт приказал убить Дамблдора, и Поттер окончательно слетел с катушек. Малфой почти его не доставал: просто не хотел нарваться — не после того, как они встретились в туалете старост. Один лишний шаг — и Гарри бы его убил. Быть мёртвым совсем не хотелось, как, откровенно говоря, и быть злодеем. Да вот только обстоятельства вынуждали.

Гитарный звук возвращал Драко домой. Туда, где всего этого безумия ещё не существовало. А гриф под рукой дарил почти утраченное чувство опоры.

Драко размеренно провёл по струнам, зажимая стандартный ля минор. Завтра всё кончится. Завтра он убьёт Дамблдора — и в нём признают достойного Пожирателя. И, может, тогда от Драко отстанут. Он сможет спрятаться — исчезнуть или хотя бы раствориться, как минорное трезвучие в весеннем ветре.

Справа что-то щёлкнуло, и Малфой резко обернулся, глядя за свою спину: никого. Но Драко не смог проигнорировать ощущение, будто кто-то на него смотрит, что, разумеется, просто невозможно. Малфой осторожен — даже слишком, и никто не мог бы знать, где он находится. Драко взмахнул палочкой, возвращая яблоку исходный вид. Так и не скажешь, что ещё секунду назад оно было музыкальным инструментом. Малфой снова оглянулся, все ещё находя исключительно пустоту вокруг, и спешно направился к замку.

* * *

На его месте ничего не изменилось: всё то же хвойное дерево, немного кривой камень, на котором Драко проводил бесчисленное количество часов в свою довоенную жизнь, и Чёрное озеро, ласкающее уставшие глаза водной гладью. Малфой, совершенно случайно выживший во всей этой переделке, кажется, вернулся на восьмой курс обучения только из-за этого места. Он непроизвольно улыбнулся, и ноги сами поднесли его к камню, а руки наколдовали гитару. Драко так давно не играл, что прикосновение струн болезненно отозвалось на уже ставшей мягкой коже, но это едва ли могло его остановить.

Субботние одинокие вылазки возобновились. Теперь Драко чувствовал своё одиночество ещё острее, чем раньше — просто потому, что так оно и было. Даже Блейз и Панси теперь его сторонились, несмотря на то, что семейство Малфоев оправдали. За это следовало бы сказать спасибо благородному порыву Поттера. Как бы Драко ни хотел найти в его мотивах что-то теплое, что-то, на что можно было бы надеяться, всё оставалось тщетным. Гарри вступился за семейство Малфоев из-за своего чертовски обостренного чувства справедливости — не более. Поттер вряд ли хоть на йоту мог заинтересоваться Драко. Во всяком случае, именно так думал Малфой до неожиданно холодной субботы в начале октября.

Он привычно перебирал аккорды, едва слышно мурлыкая себе под нос, — у Драко получалось неплохо петь, но он все ещё боялся быть услышанным — когда сзади раздался треск, который Малфой уже слышал прежде, на шестом курсе. Драко никак не отреагировал, даже плечом не повёл, но теперь позволил аккордам звучать тише, вслушиваясь в шорох за его спиной. Там определенно никого не было — определенно никого, кого можно было бы увидеть. Но Драко знал кое-кого, кто мог воспользоваться мантией-невидимкой.

По телу рассыпались мурашки, всё же заставляя Драко слегка поёжиться. Поттер однозначно был здесь. Он был здесь и сейчас, и тогда, на шестом курсе, и только Мерлин знает, сколько раз Гарри был здесь, когда Малфой его не замечал. Наверняка, он