Тогда ей было всего девять, и она впервые прочла по-настоящему стоящую взрослую книгу. До этого ей всегда казалось, что, вырастая, люди утрачивают возможность мыслить, тонко чувствовать, их больше не интересуют тайны и перестают занимать головоломки...
Взрослые будто и не замечали, что помимо утренних газет, аналитических журналов и скучных еженедельных политических передач по телевизору, существовала громадная масса странных явлений, не поддающихся, казалось бы, никакому логическому объяснению...
Рассказы, вышедшие из-под пера удивительного человека по имени Артур Конан Дойл неожиданно легко развенчали многие из ее нехитрых убеждений, заставив посмотреть на вещи... не то чтобы другими глазами, но другим, более пристальным и въедливым взглядом, точно. То, что предлагал вниманию читателей, сэр Дойл было... так непохоже на все прочтенное ею прежде, и столь же гипотетически возможно в реальности, как и в воображении мастера, что не поддаться искушению изучить Его Лондон, опутанный преступными сетями доктора Мориарти и прочих злодеев было практически невозможно. Сухой, рационалистический склад ума выгодно отличал гениального сыщика от прочих ведомых ей героев. Гермиону с самого детства привлекали люди, живые и придуманные, способные внушать уважение и почтение к себе, иногда даже толику здорового страха, не то, что, не размахивая кулаками и не багровея от гнева, нет, но не допускающие и мысли о повышении голоса...
Большая часть сказок, повествующих о магии, об иных мирах и законах природы осталась позади. Стерлись из памяти некоторые имена, названия местностей и даты. Совсем немногим удавалось теперь завладеть ее вниманием и оставить в след в душе.
Сказки... они порой были такими неживыми, шаблонными. Словно их авторам ни на секунду не верилось в то, что цветы могут расцвести на заснеженной поляне в середине декабря, кровь единорога - спасти чью-то жизнь, висящую на волоске, а маг по мановению волшебной палочки способен сотворить любое чудо, стоит только пожелать! Нет, они, конечно, верили в это, когда-то давно, иначе бы и под дулом пистолета не взялись за эту работу - сочинять волшебные истории, приносящую стабильный доход лишь единицам...
Верили, в другой жизни, когда сами были детьми.
Писатель же, так беззаветно преданный своему герою, прощающий ему все его пороки, а нередко и обращающий их в неоспоримые достоинства и готовый последовать за ним хоть в адову бездну... Он просто не имеет права лгать! Творец не должен лгать.
Как говориться - честность лучшая политика, не правда, ли?
Слова пришли позже, с возрастом... В одиннадцать лет, и в двенадцать и в четырнадцать... Как и осознание того факта, что вымысел, который трудно отличить от правды, есть всего только искуснейший из обманов.
А тогда, в 1989 у девятилетней девочки, необычайно смышленой и развитой для своих лет, не было слов, чтобы описать ощущения бесконечного восторга и буквально эйфорического счастья. Оттого, что нашлось, наконец, нечто, дающее простор ее фантазии, свободу строить разнообразные версии и сыпать различными предположениями, одновременно с этим не ударяясь в мистицизм, оставаясь на твердой почве.
С годами безоглядное слепое восхищение Шерлоком поугасло, но привычки блефовать, надевать всевозможные маски и не открывать даже самым близким своих истинных намерений, пока комбинация не будет разыграна, уже намертво переплелись с ее натурой. Стали ее частью. Как, впрочем, и увлечение классической музыкой, химией, интерес к различного рода литературе или ночные бдения за чашкой кофе и парой-тройкой крепких сигарет, когда родители бывали в долгосрочном отъезде... Как, например, сейчас.
Девушка тряхнула головой, темные волосы рассыпались по плечам. Что-то не давало ей покоя, не позволяло почувствовать себя расслабленной.
Что-то... Ну, конечно - чужой напряженный взгляд. От него едва ощутимо свербело между лопатками.
Глупый самовлюбленный мальчишка, даже странно, что матушка не нарекла его в свою честь...
-Ты куришь?!- праведно возмутился Малфой, очевидно, решив не дожидаться, пока Грейнджер обнаружит его присутствие, не подозревая, что уже опоздал с этим. Он стоял в дверях, не переступая порога комнаты, и терпеливо созерцал неестественно прямую, словно одеревеневшую спину девушки. Гермиона притворно вздохнула и, не оборачиваясь, ответила с изрядной долей сарказма в голосе:
-Приходиться. Без табака портвейн теряет свой неповторимый вкус, знаешь ли, а от кокаина у меня уже развился хронический насморк и пальцы пожелтели...
Не сочти за труд, захвати пепельницу, когда будешь проходить мимо стола, если, конечно, надумал войти, а не остаться там.
Драко гневно сузил глаза. Белесые пряди длинной челки свободно падали на лицо. Да что она, мрак возьми, делает! Что возомнила о себе эта девчонка, эта смердящая грязнокро... Юноша одернул себя на полумысли. Нельзя, он не должен сейчас давать волю той ненависти, которую питал к ней и ко всему ее поганому племени. Не должен проявлять никаких эмоций, не должен давать ей повода поверить в то, что она способна задеть его, заставить чувствовать что-то кроме отвращения и безразличия.
Ведь всех смертельных, опасных врагов мы создаем сами, опрометчиво отмечая их, как равных себе, раз и навсегда выделяя из безликой толпы... Ошибка, небрежность Темного Лорда в течение долгих пяти лет то и дело мелькала у него перед глазами. Взъерошенная, нескладная, зеленоглазая ошибка, чертовски раздражающая, досадная, но и опасная, надо признать.
Только дураки учатся на своих ошибках, Драко Малфой дураком не был, поэтому предпочитал не выпускать из поля зрения чужие.
Право называться врагом Слизеринского Принца надо еще заслужить, выстрадать. Хотя бы по тому, что ненависть вяжет покрепче иных веревок и уж точно крепче пресловутой дружбы!
Бывает ли любовь безответной? Возможно. Но безответная ненависть... Нет, она может и должна быть лишь обоюдной, всегда, иначе теряется весь смысл.
Юный Малфой усмехнулся, когда он заговорил, голос не выдал его недовольства ни на йоту:
-Я не считаю, что был неправ. И я не был с тобой излишне резок. Более того, я был НЕДОСТАТОЧНО резок... Эту?
-Да, спасибо.- Гермиона обернулась с непроницаемым лицом, в очередной раз, поразив Драко тем, с какой легкостью она принимает правила игры и как стойко держится. Он никогда прежде не видел ее такой... искушенной? Какое-то природное чутье помогало ей удерживать нужные паузы и подбирать правильные слова, тон, позу. Как-то вдруг, незаметно, из маленькой испуганной девочки со смешными выступающими зубами и неприбранной гривой темных волос, какой он помнил ее по Хогвартсу, она превратилась во взрослую девушку, потенциальную соперницу.
Неопытную, но рисковую, азартную, способную на лесть, ложь... На довольно темные, не очень-то благовидные поступки, пока не осознающую этого, но, безусловно, способную...
И молодого волшебника отнюдь не радовали эти перемены в укоренившемся в памяти образе мягкосердечной дурнушки Грейнджер, вечной гриффиндорской отличницы... Вечной...
Она натянуто улыбнулась, стряхивая пепел с кончика сигареты привычным почти неуловимым жестом и, слегка склонив голову набок, негромко спросила:
- Значит, на извинения с твоей стороны не стоит и надеяться, по той простой причине, что ты не совершаешь ошибок... верно?
Блондин выразительно посмотрел на нее, ничего не прибавив к сказанному. Он молча гадал, какие еще сюрпризы уготовала ему... Нет, не так. Какие еще сюрпризы уготованы ему.
Без боя отдавать ведущую роль в этом спектакле маленькой грязнокровке, отпрыск древней и благородной фамилии Малфой настроен не был.
-Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?- Драко двумя пальцами извлек из брошенной на подоконнике пачки сигарету с золотым ободком, обвивающим фильтр.
-Фи! Ваша аристократичная в - дцатом поколении персона изволит гробить свое драгоценнейшее здоровье как последний магл?! Мне за вас стыдно, мистер Малфой.- Язвительно произнесла Гермиона, отходя от окна и присаживаясь на кровать. От стремительности ее движений по стеганому покрывалу запрыгали и скатились на пол, выстеленный светлым ковролином, несколько монеток.
Тогда только юноша заметил лежащую на кровати стопку бумажных денег, перетянутую тонкой резинкой. На верхней купюре достоинством в десять фунтов сиротливо покоился тусклый кругляшек пенни.
-Поясните, мисс Грейнджер.- Обманчиво мягко сказал Драко, глядя на девушку сквозь пелену табачного дыма.
- Что именно?- с изысканной вежливостью уточнила она.- Банкноты или... Ах, вы об озабоченности смиренной и иже с ней рабы божьей вашим состоянием! Здесь все до смешного просто. Если вы не преувеличиваешь своей значимости, чего ВЫ, несомненно, делать не станете, являясь джентльменом и сыном джентльмена...
-Несомненно.- Мрачно поддакнул Малфой, запоздало, сознавая, что в виде неодушевленного дополнения к шестеклятому Поттеру и нищему предателю чистокровных - Уизли, Грейнджер нравилась ему гораздо больше.
