— Слушай, Рон, давай присядем, – пробормотала она.
— Как скажешь. – Уизли пожал плечами.
Они стали пробираться к свободному дивану, а Рон по дороге не упустил возможности прихватить со стола еще пару стаканов с пивом.
— Тебе уже достаточно, Рональд, – отчеканила она, силясь забрать у него бокал.
— Послушай, Гермиона, я понимаю, что ты староста и все такое, но неужели нельзя хоть сегодня вести себя сносно, а не доставать своими придирками и бесконечными замечаниями! Мы выиграли матч!
— Я заметила, как ни странно.
Списав чрезмерную дерзость Рона на сливочное пиво, Гермиона медленно встала.
— Послушай, мне нужно в дамскую комнату, но я скоро вернусь.
Не дожидаясь его реакции, Гермиона проследовала к двери и вышла в прохладный коридор. Прислонившись к стене, она тут же почувствовала себя лучше. Голова по–прежнему кружилась и болела, но, по крайней мере, звуки музыки стали приглушеннее и больше не действовали на нервы.
Она не хотела возвращаться. Все, чего ей хотелось на данный момент, так это оказаться в своей комнате, принять холодный душ, и наконец, попытаться уснуть. Конечно, внезапная встреча с кем–нибудь из учителей обернулась бы настоящей катастрофой. На минуту, Грейнджер даже стало смешно. Хотелось бы посмотреть на их лица, если бы они увидели лучшую ученицу Хогвартса, да еще и старосту девочек, шатающуюся по школе после отбоя, причем в довольно сомнительном состоянии. Но самое ужасное заключалось в том, что собственная репутация было последним, что волновало ее на данный момент.
Гермиона закрыла глаза. Ее щеки пылали, а голова все еще кружилась. И как–то вдруг захотелось, чтобы Гарри был рядом с ней прямо сейчас. Но девушка точно знала, что он не придет. Просто потому, что наверняка проводит время в обществе Джинни, прижимая ее к себе точно также, как прижимал вчера к себе ее. И потому что на самом деле ничего не было. Все, что она себе придумала, просто плод ее больной фантазии и не более того.
И вдруг Гермиона услышала его спокойный голос, прозвучавший откуда–то из темноты:
— Эй, ты в порядке?
Гермиона замерла. Интересно, что Гарри здесь делает?
— Я в порядке, – пробормотала она, собираясь убраться отсюда прежде, чем парню взбредет в голову продолжить разговор.
Грейнджер шагнула вперед, но он вдруг схватил ее за руку, заставляя остановиться. От этого прикосновения по ее телу пробежали мурашки. Совершенно точно также, как и вчера поздно вечером, когда они вдвоем прятались под мантией от несносного Филча.
Не нужно было ему этого делать.
Она медленно развернулась, заставляя себя вымученно улыбнуться.
— Я правда в порядке, Гарри.
Он не поверил. И продолжал внимательно вглядываться в ее лицо. Гермиона попыталась вырвать руку. Да что с ним?
— Если ты не против, я отправлюсь к себе в спальню. Я очень устала, извинишься перед Роном за меня, ладно?
— Ладно.
Несмотря на свои слова, Гарри по–прежнему сжимал ее руку. И смотрел, так странно, что Гермиона помимо воли отвела взгляд в сторону. Потому что в его глазах было что–то. И это что–то заставляло ее оставаться на месте, вопреки произнесенным только что словам.
Впервые в жизни в присутствии Гарри она чувствовала себя так неловко.
Девушка поправила сбившуюся бретельку платья. А он проследил за ее движением, задержав взгляд на открытом плече.
— Гарри, пожалуйста, отпусти меня…
Гермиона сама с трудом узнала собственный голос. Потому что несмотря на все усилия, он предательски дрожал. И когда зеленые глаза встретились с ее, ей стало ясно, что теперь она уже точно никуда не уйдет, даже если захочет.
Мысли о Роне испарились без следа. Она теряла контроль, медленно, но верно.
И наконец, маленький, осторожный шаг навстречу.
Все еще плохо соображая, что делает, Гермиона обхватила его за шею, привлекая к себе. Их губы встретились. И только теперь она поняла, что он тоже хотел.
Язык Гарри неуверенно проник в ее влажный приоткрытый рот. Не разрывая поцелуя, он вдруг с силой прижал ее к стене - только его рука на затылке не дала ей удариться головой. Гермиона еле слышно застонала, чувствуя, как подгибаются ноги.
Ни малейшего понятия о том, что происходит. Ни единой мысли в голове, кроме, пожалуй, одной, кричащей во все горло, как это неправильно и что они должны немедленно остановиться.
Гермиона не могла больше игнорировать это. Она разорвала их поцелуй, прилагая неимоверные усилия.
— Что мы делаем, Гарри?
— Я… не знаю.
Он облокотился о стену, пытаясь выровнять дыхание. А Гермиона дрожала всем телом, чувствуя, что ей совершенно нечем дышать. Снова.
Напряжение образовалось такое, что казалось, его можно было потрогать рукой.
В голове у Гермионы гудело и она еле держалась на ногах, превозмогая желание упасть прямо на каменный пол. Потому что сил на то, чтобы держать себя в руках, когда она все еще чувствовала вкус губ Гарри на своих губах, попросту не было. Она упорно избегала его взгляда и если бы у нее был выбор, предпочла бы провалиться сквозь землю прямо в слизеринские подземелья, оказаться где угодно, но только не здесь.
Конечно, вот так вот сбегать от проблемы было далеко не в ее правилах. Не по–гриффиндорски. Но это было единственным выходом.
Гермиона не сомневалась в том, что все испортила. Все, что только можно было. Осознание этого напрочь вытеснило чувство приятного блаженства, разлившегося по всему телу какую–то долю секунды назад. То, что произошло, было настолько неправильным, что хотелось попросить кого–нибудь сейчас же разбудить ее, избавив от всего этого.
До недавнего времени Гермиона была уверена, что любит Рона. Она не знала, когда именно поняла это. Когда Рон заступился за нее перед Малфоем, а потом довольно длительное время мучился от заклинания «Ешь слизней», или когда увидела его целующимся с Лавандой, испытав при этом острое желание немедленно придушить обоих. Но это было так. А сейчас что–то изменилось. И Гермиона с ужасом осознала, что испытывает какой–то странное и абсолютно необъяснимое влечение не к своему законному парню, а к…Гарри! Надо что–то делать с этим. Надо остановить себя, пока не поздно.
Желание сбежать отсюда, как можно дальше, усиливалось с каждой минутой, но ноги словно бы приросли к полу, не давая возможности сдвинуться с места. Каждое новое воспоминание о Роне резало по сердцу тупым ножом, хотелось найти его и, по возможности, все время находиться рядом.
В глубине души Гермиона очень надеялась, что у них все же есть маленький шанс все исправить и вернуть на свои места.
— Гарри… - она постаралась, чтобы голос звучал твердо, но вместо этого получился лишь какой–то приглушенный шепот.
Ей очень хотелось, чтобы он ответил ей сейчас же, хоть бы что–нибудь. Только бы не продолжал молчать. Девушка была готова услышать, что угодно. Например то, какая она тупая идиотка, умудрившейся одним необдуманным поступком испортить все, или то, что теперь им лучше держаться друг от друга подальше. Но вместо этого Гарри сказал нечто совсем другое:
— Прости меня.
— Нет, это я должна извиняться, - пробормотала Гермиона, пытаясь справиться с изумлением.
Хотя, возможно, в чем–то Гарри тоже был виноват. Потому что не сделал ничего, чтобы исправить положение. Он ответил на ее поцелуй, вместо того, чтобы оттолкнуть или привести в чувство. Наверное, они просто одновременно сошли с ума. Что–то вроде массового помешательства, потому что здравым смыслом в сложившейся ситуации и не пахло.
— Я во всем виновата, Гарри, - снова прошептала Гермиона.
— Ты ошибаешься…
— Что?
— Ты ошибаешься…
— Нет, - сдавленно возразила она, инстинктивно сжимая похолодевшие пальцы и отказываясь понимать его слова. - Я хотела этого, Гарри, понимаешь, хотела. Я не знаю почему…
Гарри резко вскинул голову, внимательно вглядываясь в ее лицо.
— Мы оба виноваты, Гермиона. Потому что я хотел этого не меньше тебя.
Что?
На секунду, она перестала дышать. Ее посетило странное чувство нереальности происходящего. И в самом деле, странный разговор для двух лучших друзей, хотя, если вспомнить, чем они занимались минуту назад, нельзя было с уверенностью говорить, что они до сих пор ими были.
— Мы в полном дерьме, Гермиона, - горько добавил Гарри, невесело усмехаясь.
О, приятель, да ты чертовски прав.
Вдруг, портрет с Полной Дамой отъехал в сторону и на пороге показались Рон и Джинни. Это произошло настолько неожиданно, что Гермиона вздрогнула помимо воли. Но с другой стороны испытала невероятное облегчение, так как находиться наедине с Гарри ей, начиная с сегодняшнего вечера, было противопоказано.
