Как бы то ни было, триумфальное возвращение Гарри ознаменовалось масштабным столкновением волшебников с Пожирателями Смерти. Рыцари, вдохновленные удачной вылазкой в пещеры, разгромили противника в пух и прах, и это была первая громкая победа за последние несколько месяцев.
Последовавшая ссора с Эшли была не менее громкой. Гарри затруднялся определить, почему Эшли, всегда самая дружелюбная с ним, оказалась в итоге той, кто не смог взять себя в руки и устроила безобразную сцену. Легкое напряжение между ними, возникшее после размолвки в кабинете, вылилось в скандал, единственным свидетелем которому оказался Змей.
Гарри мог понять, почему она упрекает его в бездействии, мог понять ее панику, ее нервозность. Но это не давало ей права диктовать условия и настаивать на том, чтобы Гарри сидел тихо в Штабе и не лез в пекло. Как ни удивительно, но именно Эшли в итоге острее всех отреагировала на смерть Гарри-из-будущего и на возможную кончину самого Гарри. Настолько остро, что была готова отринуть все принципы, все обязательства, наплевать на ответственность и просто упрятать его силой куда-нибудь, где он будет в полной безопасности.
Змей черной лентой метнулся веред. Его острые темные клыки вонзились в ногу Эшли, прокусив плотную джинсовую ткань, и яд мгновенно растекся по телу. Не яд даже — концентрированная бурлящая Тьма, переполнившая тело. Эшли, покачнувшись, осела, ее глаза утратили всякое осмысленное выражение. Разъяренный змей отплевывался, в его злобном шипении Гарри мерещилась настоящая брань в адрес сопливой ведьмочки, возомнившей себя самой умной.
Гарри уложил Эшли на диван, дожидаясь, пока она придет в себя.
Ярость Змея взмыла на новый уровень, когда Гарри заключил его в сферу-клетку из Света, каждая мельчайшая искра которого действовала на Змея подобно кислоте, прожигая нутро и заставляя либо лежать смирно, либо корчиться в муках.
Гарри присел перед ним на корточки, поймал бешеный взгляд черных глаз.
— Есссли ты ещщще хоть разсс посссмеешь напасссть на Рыцссарей, я тебя уничтожшшу собссственными руками. Я зссакрывал глазсса на то, что ты пугал всссех, до кого мог добраться. Но я не позсссволю причинить им вред.
Змей дернул хвостом, издав характерный шебуршащий звук, задел один из прутьев и протяжно засвистел от боли. Его черная шкура, жирно лоснящаяся от избытка магии, которой всегда щедро делился Гарри, затлела. Змей желал бросился на Гарри, убить, растерзать горло клыками и после греться в вытекающей крови. Но он не мог ничего сделать — и не из-за клетки, а потому что смерть Гарри означала бы его собственную смерть. А этого он до сих пор боялся больше всего.
Гарри встал и отошел к слабо застонавшей Эшли. Змей обладал уникальной способностью накапливать в себе магию Тьмы без малейшего вреда и после использовать ее в собственных целях. До сих пор он не переходил границы допустимого, но нападение на Эшли, даже если она заслуживала выволочки, было явно за пределами таких границ.
Клетка растаяла. Гарри спокойно сел на диван, не беспокоясь получить удар в спину. Змей не мог причинить ему вреда, и это, возможно, выводило того из себя больше всего. И заставляло еще яростнее ненавидеть Рыцарей. Ненависть составляла все существо Змея вкупе с горечью не сбывшихся надежд. Но, тем не менее, он вынужден был действовать во благо Гарри, оберегая через его жизнь свою собственную. Изощренное наказание придумал для него Гарри-из-будущего. Если это действительно была его идея.
Эшли тяжело открыла глаза. Увидела Гарри и тут же закрыла, малодушно сделав вид, что снова потеряла сознание. Его вид предвещал явно не очередную дружескую беседу. Иногда Гарри... откровенно пугал.
Набравшись храбрости, она все же открыла глаза, мужественно встречая уготованное ей.
Гарри поинтересовался самочувствием — ну да, он же всегда обо всех беспокоился... Не самое лучшее состояние оставляло Эшли слабую надежду избежать чего-то слишком уж жуткого. Она отыскала взглядом Змея, но того уже не было в комнате. И от этого немного полегчало.
— Он больше не представляет угрозы, — сказал Гарри, угадав ее внутреннюю дрожь. — Но тебе самой не стоит так бездумно провоцировать его, он опасен. Не так, как вы все думаете — он опасен по-другому.
Эшли медленно выдохнула. Смотреть на Гарри снизу вверх было непривычно — обычно это он оказывался в лазарете, приняв на себя основной удар. Они оба — и он, и Шеф. Совершенно не берегли себя, совершенно... как будто им было наплевать, что без них ничего не будет «в порядке».
— Я не думаю, что он умер, — продолжал Гарри, глядя куда-то в пространство. У Эшли сбилось дыхание. — Вернее, для нас — он умер. Он более недосягаем, чем душа давно усопшего Мерлина. Но он сам — жив. В конце концов, его не было среди тел в пещере.
Эшли сморгнула бессильные слезы.
— Ты знал... Ты давно знал!
Гарри перевел на нее взгляд.
— Я не знаю наверняка, Эшли. И никто не знает. Просто... я думаю, мы должны уважать его выбор. Даже если он нам не нравится.
* * *
Свиток, который Гарри достал из пустого гроба, оказался настоящей находкой. Почти настолько же ценной, как сам Экскалибур.
Гарри держал в руках историю, письменное доказательство того, что король Артур и Мерлин, так часто поминаемый всуе, действительно существовали. И что Мерлин в самом деле был Артуром, путешествовавшим во времени и изменившим ход вещей. Вот откуда Гарри-из-будущего почерпнул дерзкую идею вернуться и все исправить.
Отрешившись от внешнего мира, Гарри полностью погрузился в описание тех давних событий, записанных неким Блезом со слов самого Мерлина. Мерлина, который был при рождении наречен Артуром и правил Британией волшебной и маггловской, пока страшная беда не настигла всех.
Их противниками не были безумцы, создавшие крестражи — это были сами порождения Бездны, страшные существа без души, без магии, без крови. Навевающие холод и отчаяние, убивающие одним взглядом и совершенно неуязвимые. Отдаленно описание напоминало дементоров, но более сильных. С такими не справиться обычными средствами, а ведь тогда было намного меньше заклятий. И не было тех, которые теперь именуются Непростительными.
Гарри читал дальше.
Мерлин, тогда еще Артур, созвал необыкновенных волшебников, которых посвятил в рыцари и которые составили легендарный Круглый Стол. Но оказалось слишком поздно. Рыцари умирали, будучи не в силах совладать с порождениями Бездны, и постепенно, шаг за шагом эти страшные существа заглатывали мир, оставляя после себя абсолютную пустоту. Они забирали души, не оставляя надежды на спасение, и остающиеся телесные оболочки усеивали улицы и поля, пока страшная армия продвигалась вперед.
Люди сражались — не могли не сражаться. На смену умершим рыцарям приходили новые, но на смену тем, чью душу поглотили, не приходил никто. Удивительная, первозданная сила Стихий растворялась в небытии вместе с душой, и спустя десять лет в мертвом мире осталась лишь горстка волшебников во главе с Артуром. Они положили свои жизни на то, чтобы открыть проход во времени, и Артур ушел по зыбкой дорожке теней — назад, в тот момент, когда еще было не поздно что-либо менять.
Король без королевства, полководец без армии. Он взял другое имя, назвался чародеем и взял самого себя на воспитание, тщательно и безжалостно пестуя того, кому передаст знания об абсолютном могуществе.
Гарри-из-будущего был прав: как он сам, так и Мерлин когда-то не мог воспользоваться мечом, не мог ничего существенно изменить. Лишние элементы в системе. Какие-то странные, ненормальные отростки, может, даже более страшные для обывателей, чем сама Бездна.
Мерлин, тем не менее, не считал себя лишним элементом. Он был великим чародеем и полагал, что никто не сумеет справиться с последствиями нападения лучше него самого — даже Артур.
Все кончилось тем, что король умер, а чародей остался. Мерлин утверждал, что это был добровольный выбор, и Артур предпочел вечный сон жизни после победы. А Гарри-из-будущего не допускал и мысли о том, чтобы Гарри ушел, а сам он остался. Такие похожие по методам и так кардинально разнящиеся по мировоззрению... Гарри-из-будущего, будучи трезвомыслящим и в известной мере расчетливым, оставался все же в представлении Гарри в достаточной степени добрым и благожелательным. А Мерлин — он был сам как разящий клинок, не знающий пощады ни к врагам, ни к друзьям, ни к себе. Эпоха наложила на него свой отпечаток.
Гарри запечатал свиток и убрал его в ящик стола. Это была одна из тех отрезвляющих вещей, знанием которых он не хотел обременять остальных.
Часы показывали начало десятого, а стопка эссе и не думала уменьшаться.
Профессор Снейп раздраженно поднял выше закатанный рукав мантии, поправил повязку на месте Метки. Несмотря на зелья и заклинания, припухлость и краснота не сходили, предплечье зудело, мешая работать. Выжженный белесый контур Метки оказалось не свести никакими средствами. Но хотя бы отголоски вызовов Темного Лорда больше не выворачивали наизнанку.
