— Сара, — голос дрожал и сбивался на всхлипы, по грязным щекам по-прежнему бежали ручейки горячих слез, а плотная ткань джинсовки натужно трещала под хваткой тоненьких пальчиков, и я, с трудом отстранив от себя рыдающую девушку, поспешно сняла куртку, набросив ее на подрагивающие хрупкие плечи. Крепко сжала их обеими ладонями, игнорируя холодок, тут же пробежавшийся по голым рукам, и заглянула в круглые серые глаза, надеясь, что бедняжка в состоянии воспринимать информацию.
— Послушай меня очень внимательно, Сара, — проговорила я как можно увереннее и медленнее, стараясь, чтобы каждое слово достигло адресата. Мутный взгляд, уставившийся сквозь меня, надежды не прибавлял, и я готова была застонать от бессилия, прекрасно понимая, что нас двоих Прайс ни за что не выпустит. — Ты сейчас выходишь отсюда и ни за что не оглядываешься, поняла? На улице припаркован черный внедорожник, ты садишься в него и уезжаешь как можно скорее, — ключи с забавным брелоком в виде задорно подмигивающего кота перекочевали в грязную, дрожащую ладошку, и я с силой сжала чужие пальцы на связке, зная, что причиняю боль. Сару нужно было привести в себя, хоть немного взбодрить, потому что дальше ей придется действовать одной, и я просто не смогу ей помочь, как бы ни хотела. — Тебе нужно в больницу, там тебе помогут, слышишь?
— Я… — с трудом начала девушка, явно пытаясь что-то сказать, однако времени на это не было. Едва заметно покачав головой, я на мгновение крепко зажмурилась, а после, выровнявшись, подтолкнула Сару к выходу, искренне желая, чтобы она побыстрее оказалась вдали от всего этого дерьма.
— Уходи, — глухо выдохнула ей вслед, понимая, что делаю все правильно. — Давай, скорее.
Явно все еще плохо соображающая девушка сделала маленький шажочек в сторону, глядя на меня все теми же широко распахнутыми глазами, прижала к груди руку, в которой крепко сжимала ключи, а после всего лишь на мгновение заглянула мне за спину, и мне даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, куда, вернее, на кого она смотрит. Заплаканное лицо исказилось от ужаса и ненависти, искусанные, разбитые губы разомкнулись, словно Сара хотела что-то сказать, однако ей, слава богу, хватило ума последовать моему совету. Развернувшись на пятках и не обращая внимания на то, как впиваются в босые ступни острые осколки мусора, девушка изо всех сил бросилась к выходу, ни разу больше не оглянувшись. За пару мгновений достигла металлической двери, навалившись на нее всем весом, и едва не зацепилась о порог, пытаясь поскорее оказаться на улице.
Заскрипели ржавые петли, с чудовищным грохотом захлопнулась закрывшаяся дверь, и я судорожно вздохнула, понимая, что теперь на чертовом складе нас осталось только двое.
Медленно, боясь сделать лишнее движение и чувствуя, как отчетливо дрожат колени, я повернулась лицом к моему персональному кошмару и, расправив плечи, решительно вскинула подбородок, глядя мужчине прямо в глаза. Кажется, и вовсе не обратив внимания на то, что его несостоявшаяся жертва только что покинула наше общество, Дилан задумчиво почесывал подбородком, рука, сжимающая мой собственный пистолет, была опущена, однако обольщаться деланым равнодушием я совсем не спешила. За время нашей общей работы я успела слишком хорошо изучить напарника, я прекрасно знала, что за внешним спокойствием скрывается хищник, готовый вот-вот броситься в бой, и даже прошедшие годы и все эти кошмарные события не могли изменить повадок, выработанных за время работы в полиции. Обманчивая расслабленность давила на нервы, где-то под потолком завывал ветер, проникающий сквозь разбитое окно, и чтобы хоть как-то разбавить угнетающую тишину, повисшую в помещении, я вопросительно пожала плечами, спросив:
— И что теперь?
Губы мужчины дрогнули в улыбке, которую он словно не мог сдержать, в карих глазах всколыхнулось какое-то детское озорство, и выглядел Прайс так, будто предвкушал праздничную вечеринку, легким движением взъерошив упавшие на лоб непослушные волосы. Его веселье не укладывалось в голове, я не могла понять, чему он так радуется, а представлять, какие планы у чертового психа были на мою скромную персону, совсем не хотелось. Еще вчера я могла бы с уверенностью сказать, что мне ничего не угрожает, что Дилан ни за что не причинит мне вреда, но сейчас, мысленно добавляя новые детали к его психологическому портрету, я уже начинала сомневаться, что действительно нахожусь в безопасности. Больной разум человека, некогда бывшего отличным парнем и полицейским, оставался для меня загадкой, взгляд скользил по знакомому лицу, заново изучая правильные, немного хищные черты, и я с болью осознавала одну простую истину.
Ему нужна была помощь, настоящая, психиатрическая помощь, но что-то мне подсказывало, что этот вариант развития событий придется Прайсу не по вкусу.
— Знаешь, Блейк, я много раз представлял нашу встречу, — внезапно отозвался мужчина, отбросив весь свой дурашливый тон и забыв о глупом «детка», и я невольно вздрогнула, услышав свое имя, произнесенное тихим, словно бы бесконечно усталым голосом. Сердце неприятно защемило, губы изогнулись в жалобной гримасе, и мне стоило огромных трудов по-прежнему удерживать на лице равнодушную маску. Отведя от меня тоскливый взгляд воспаленных глаз, Дилан медленно прошелся туда-сюда по складу, старательно изучая пыль и грязь под ногами, и при виде сгорбившейся, словно как-то моментально уменьшившейся фигуры стало совершенно не по себе. — Я… Думаешь, я не понимал, что тогда сделал? Я знал, что поступаю неправильно, я знал, что так нельзя, и клянусь, я сопротивлялся до последнего, но Андерсон сказал, что пойдет к тебе, если я не сделаю то, что он приказал, и от мысли, что он сделает тебе больно… Я не мог этого допустить, я бы сделал все, что угодно, и поверь мне, если бы сейчас опять пришлось принимать решение, я бы поступил точно так же. Хотя и знал, что ты ни за что мне этого не простишь.
Затравленный, больной взгляд скользнул ко мне, заставив захлебнуться на вздохе, и я почувствовала, как тело начинает колотить крупная дрожь. Воздуха катастрофически не хватало, в горле возник комок, а грудь перехватило спазмом, и мне казалось, будто я задыхаюсь, беззвучно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Кровь стучала в висках отбойными молоточками, мир перед глазами почему-то начал расплываться, а тихие слова, произнесенные хриплым, надломленным голосом, звучали в ушах набатом, словно поставленные на бесконечный повтор.
Я готова была ко всему, я готова была язвить, плеваться желчью и защищаться до последнего, поставив своей целью арестовать серийного убийцу, как требовал от меня закон, но совсем не ожидала откровенности, рухнувшей на сознание подобно пыльному, тяжелому мешку.
— Я не знал, чем все обернется, я не знал, что он сделает, когда ему надоест измываться над той девушкой, но когда услышал сирены полицейских машин, то понял, что это мой шанс закончить все раз и навсегда, — словно и не заметив моей реакции на свои слова, Прайс легко пожал плечами, оглядел пистолет, будто не понимая, как он вообще оказался в его руках, а после запрокинул голову назад. Я видела, как играют желваки на скулах, видела, как бьется венка под тонкой кожей на шее, и понимала, что мужчина сейчас заново переживает весь тот ужас, разделивший нашу жизнь на до и после. — Андерсон успел привыкнуть к тому, что я подчиняюсь ему беспрекословно, он был уверен в том, что я не буду рисковать твоей жизнью, и не ожидал, что я нападу на него, когда он будет развлекаться с той девушкой. Завязалась драка, кто-то из нас задел горелку, она упала прямо на старый топчан, вспыхнуло пламя. Все вокруг было в дыму, помню, как стало тяжело дышать, но я знал, что не могу все бросить, что должен довести задуманное до конца прежде, чем приедет полиция и спасатели.
— Ты убил его? — хрипло выдохнула я, до последнего не веря в то, что слышала, судорожно сглотнула, пытаясь протолкнуть горький комок, застывший в горле, и только до боли сжала кулаки, когда не видящий смысла больше скрываться Дилан коротко кивнул.
