Без встроенной следилки, контролирующей применение магии несовершеннолетними? — понимающе ухмыльнулся старик. — Годы идут, а волшебники не меняются, хе-хе…
— Думаю, спрос на такие палочки вырастет, — скривился Бьёрн. — Говорят, скоро новый закон примут.
— Вряд ли, — покачал головой Горбин, замыкая магазин на ключ. — Ты, поди, найди магглорожденного, кто придёт сюда за покупками. А чистокровные, как колдовали в мэнорах, так и продолжат. Там магию отследить не получится.
Помимо двери, Горбин ещё опустил жалюзи на окнах и приглашающе махнул рукой.
— Пойдём в подвал, запрещённые палочки я там держу.
Спустившись по ступеням, он отпер железную дверь, которая с гулким стуком ударилась об стену. В небольшой белой комнате без окон стоял стеллаж, заставленный множеством маленьких коробочек.
— Я тебе не старина Олливандер, — ухмыльнулся Горбин, — так что доставай каждую по очереди и колдуй что-нибудь простое, но не слишком лёгкое. Тот же «Люмос» волшебник и карандашом создать может. Лучше из трансфигурации что-нибудь.
Магнуссон стал одну за другой, доставать палочки из коробок и пытаться ими колдовать, прислушиваясь к ощущениям. Горбин давно ушёл, напоследок попросив сложить всё обратно и закрыть дверь на замок. По закону подлости нужный концентратор нашёлся в самом конце. Это была чёрная, как смоль, палочка. Тонкая и гибкая. Резная рукоять приятно холодила пальцы, и в целом магия концентратора чувствовалась как надо. Правда, Бьёрн ощущал, что она лучше подходит для боя, чем для других заклинаний.
Поднявшись в торговый зал, Магнуссон дождался, пока Горбин освободится и подошёл к стойке.
— Отыскал что хотел? — спросил его старик.
— Да, нашёл одну подходящую, правда, в самом низу, — пожаловался Бьёрн.
— Радуйся, что вообще нашёл, — пожал плечами Горбин. — Некоторым не везёт, и тогда приходится покупать палочку где-нибудь в Европе. С тебя двадцать галеонов за неё.
Бьёрн выложил деньги и заодно прикупил антикварное колечко с расширенным пространством, специально для палочки. Теперь стоило только пожелать, и она мгновенно появлялась в руке. Магнуссон нацепил кольцо на указательный палец, и оно тут же стало невидимым. Потренировавшись несколько раз, доставать и убирать палочку, Бьёрн довольно улыбнулся.
— Спасибо за помощь, мистер Горбин. Я пойду. Надо до вечера появиться в приюте, чтобы не ночевать на улице.
Он вышел из лавки и зашагал к выходу из Лютного.
— Помогите! — раздался голос из полутёмного проулка. Зная местные нравы, Бьёрн уже собрался пройти мимо, но очередной крик, только более отчаянный и детский, заставил его остановиться. Вытащив палочку и ругая себя за глупость, Магнуссон огляделся по сторонам, никого не заметил и осторожно прошёл в узкий проулок, стены которого были покрыты плесенью и паутиной.
Впереди на земле валялся какой-то старый китаец, а двое оборванцев срывали одежду с девочки примерно одного с ним возраста. Та отчаянно сопротивлялась, но сейчас криков не было, скорее всего, на неё наложили «Силенцио». Бандиты, несомненно, давно могли обездвижить жертву, но её слабое сопротивление лишь разжигало в них похоть. В этот момент послышался какой-то звук, и Бьёрн с трудом увернулся от «режущего» заклинания, выпущенного сзади. Осколками выбитого кирпича зацепило щёку, на губах подростка появился привкус крови.
— «Экспеллиармус!» Один из оборванцев, держащих маленькую китаянку тоже выхватил палочку и кинул заклинание в Бьёрна.
— «Фумос», — выдохнул парень, прыгая в разные стороны, словно кузнечик. Переулок заволокла непроглядная тьма, а Магнуссон тут же перевоплотился в медведя. Для звериного чутья преграды не было, и он бесшумно подскочил, к бандиту, зашедшему вслед за ним в проулок.
Удар тяжёлой лапы, и изломанное тело врага врезается в кирпичную стену, разбрызгивая кровь из разорванного горла. Второй из бандитов истошно кричит: «Люмос максима!» — но мрак рассеивается только вокруг него, по сути, ничего не меняя. Бьёрн вытаскивает новую палочку и молча отпускает во врага концентрированное желание смерти. Грязно-серый луч, невидимый в темноте, врезается в оборванца, и тот истошно вскрикивает, но сразу начинает хрипеть. Его тело расплывается, превращаясь в вонючую зелёную слизь. Последний, оставшийся в живых бандит прижимает палочку к шее девочки и истерично орёт:
— Я отрежу ей голову! Отмени эти мордредовы чары, гад, и бросай сюда палочку!
Мысленно перебрав возможные варианты, Магнуссон подумал, что нужно что-то такое, что не имеет луча.
— «Империо», — прошептал Бьёрн из темноты.
Бандит держал палочку у шеи китаянки, и Магнуссон решил не рисковать её жизнью. Непонятно, подействовало заклинание на него или нет.
— Откуси себе язык, — приказал Бьёрн, ещё раз взмахнув палочкой. Бандит тут же сделал быстрое движение челюстями, и по его губам потекла кровь, пачкая плечо китаянки.
— Отойди от её, — снова скомандовал Магнуссон, и как только тот отпрянул от девочки, Бьёрн запустил в него «Пиро». Бандит начал гореть, даже не пытаясь как-то стряхнуть огонь. Только когда он стал похожим на факел, ему удалось сбросить действие «Империуса», и он истошно завопил, источая запах горелого мяса.
Магнуссон, внимательно следивший за противником, кинул в него «Остановку сердца» из книг Гриндевальда. Не из жалости, а чтобы излишне не травмировать китаянку. После чего вызвал домовика и попросил выбросить тела бандитов в море. Ему показалось, что вся драка заняла добрых полчаса, но на самом деле прошло меньше минуты. На крики никто не спешил, в Лютном переулке праздное любопытство могло повлечь за собой смерть. И она редко бывала лёгкой.
Китаянка подбежала к лежащему старику и упала перед ним на колени.
— Очнись дедушка, очнись! — плача, она трясла его за плечи, пытаясь привести в чувство.
