— Если в брачную ночь распустит — Чинхе запутается».
А крестник сказал:
— У Мэй Чань была похожая прическа, помните?.. Так тут делают молодые девушки из знатной семьи… странно только, у невесты вроде бы больше украшений быть должно… И еще, смотрите, она в белый одета… Почему, интересно? Это тут цвет траура вообще-то. Форменный алхимический?..
Спросить надо бы…
— Тебя убивать будут, а ты будешь вопросы задавать, — фыркнул Зампано.
Крестник улыбнулся чуть смущенно.
— Любопытство — очень важное качество для ученого.
— Да я и не спорю…
— Тем более, что он наш босс, — Джерсо решил напомнить об игре; этот коротышка-переводчик вроде ничего-ничего, а сам прислушивается.
— Конечно, босс… — протянул Зампано.
Делегации достигли середины моста и остановились. Идущие впереди «переводчики» поклонились друг другу и обменялись свитками. Потом с их стороны вперед вышел Чинхе, с той — тощий лысый старик с поджатыми губами. Чинхе заговорил, обращаясь то к старику, то к палантину.
— Чего он? — спросил Джерсо у Зампано.
— Кажись, защиту обещает… — неуверенно сказал тот. — Заткнись… телохранитель, то же мне.
Джерсо сам знал, что выходит из образа, поэтому послушно замолчал и начал оглядывать свиту, надеясь заметить непорядок. И тут, когда он пытался понять, свиток или ножны прячет в рукаве один малый — не то чтобы Джерсо не успел его в любом случае перехватить, — он ощутил дрожь в ногах.
Зампано и Ал стояли спокойно, словно бы не они только что говорили обо всяких дурных предчувствиях. Но Джерсо не мышцами ослаб и не перепугался: земля дрожала вполне натурально!
— Быстро, бежим! — он схватил Альфонса за рукав.
— Что? — крестник удивленно обернулся.
Тут тряхнуло уже по-настоящему.
Все, стоящие на мостике, пошатнулись; один из спутников Чинхе с криком полетел в пропасть — только фиолетовые рукава мелькнули. Как бабочка.
Эта смерть должна была стать первой в череде многих… Должна была. Джерсо увидел, как Ал хлопнул в ладоши, присел, прижимая пальцы к камню — и даже успел оттолкнуть кого-то, чтобы не наступили алхимику на руки. Этот кто-то не остался в долгу, отдавив Джерсо ногу — и только тонкие перила, пошедшие в рост стараниями Элрика, удержали их обоих от падения.
Долго они удержаться не могли: еще один толчок, равновесие теряется, и…
Джерсо привык ориентироваться в тяжелых ситуациях, но такого с ним не было давненько: на мосту над пропастью во время землетрясения, да еще когда на тебя напирает сразу несколько человек — и орут на ни в зуб не понятном языке… Он дал кому-то в челюсть, одновременно понимая, что это ошибка: затевать драку в таких обстоятельствах — значит, послужить детонатором.
И тут же почувствовал знакомое прохладно-горячее ощущение под ребрами. Собравшихся здесь никак нельзя было назвать мирными обывателями.
В следующий миг перила под ним куда-то пропали.
Джерсо не успел об этом подумать, летя вниз, в воду, в крошеве камня. Серые скалы, серое небо и белая пена чехардой мелькнули перед глазами. Ему еще показалось, будто над ним стремительно вытягивается второй мост, выше и шире первого — или это первый мост собирается заново буквально из воздуха? Но в голове крутилось только одно: «Вот б…!»
* * *
Над мостом развеялась пыль от трансмутации и, прокашлявшись, Ал обнаружил, что стоит в окружении сил Чинхе и Союза Цилиня. Пестрые одежды гангстеров мешались с белыми халатами; отделанный зеркальцем паланкин стоял на земле, бледная девушка-невеста сидела в нем, вцепившись в поручни. Все смотрели на алхимика.
Новый мост, построенный Альфонсом, вздымался выше и раскинулся в несколько раз, чем прежний, а кроме того, по краям моста возвышались нормальные, украшенные барельефами перила в рост человека. Не в синском стиле; балясины Альфонс подсознательно скопировал с одного из мостов Централа.
Обломки старого моста громоздились кучами; человек в серой одежде лежал на мосту и стонал: ему камнем придавило ногу.
Внизу грохотал поток.
— Быстрее! — крикнул Ал, и голос его сорвался. — Позаботьтесь о раненых!
Почти сразу он сообразил, что сказал это по-аместрийски и никто его не поймет…
Да, в самом деле, его не поняли. Смотрящие вокруг люди — что специалисты по алкестрии, что люди Чинхе и сам Чинхе — медленно поклонились.
«Да, — подумал Ал, — я, конечно, был крут… наверное, круче, чем даже брат… но черт возьми, как же я устал!»
Не поклонился только Зампано, и Ал встретился с ним глазами поверх согнутых спин.
— Джерсо упал, — сказал Зампано, — я видел.
Если бы не Дайлинь и не его дурость, все бы не кончилось так…
Ты «сошел со своего пути», как гласит идиома, и помог кому-то. Удастся ли вернуться?
Даже крошечный выбор, вовремя сказанное слово переворачивает жизнь. Какое же значении, вес имеет действие? Мозг принял решение; химическая реакция принесла мысль. Тело, ставшее результатом миллиона лет естественного отбора, сделало шаг и воспользовалось речью, венцом изобретения человеческой цивилизации. Хуже того, применило алхимию, изменив саму структуру мира. Как надеяться после этого остаться прежним?
Я сам изменился. Изменился мой путь. Я не вернусь на старый, даже если мне каким-то чудом удастся возобновить маршрут до Ш. Некоторые потери невосполнимы.
Я узнал, что могу решать за других и делаю это без раздумий. Я узнал, что отношусь к человеческой судьбе как к бою или к игре.
Я узнал, что мои спутники готовы мне почти безоговорочно подчиняться, и это не самое приятное открытие.
Нужно экономить бумагу. Если выживу в ближайшие дни, мне понадобится много места для размышлений.
NB: Поверить не могу, что мы с братом когда-то взаправду пытались трансмутировать мать с нуля и не положили рядом даже фотографии, чтобы сверять внешность!
Эта трансмутация была обречена на провал, даже будь она возможной. Представляю, что за монстр бы получился из наших смешанных воспоминаний!
— Лучшую часть моего дома я отвожу уважаемому Нивэю, охранителю прекрасной Лунань.
Надеюсь, что смогу видеть Нивэя и его уважаемых помощников за своей трапезой, — с изысканной вежливостью проговорил Чинхе.
Он, кажется, уже оправился от всех последствий приключений на мосту, только пыль с одежд ни до конца отряхнул.
— Что же касается моего уважаемого гостя, господина Эллека, — Чинхе отвесил короткий поклон в сторону Ала, — то не смею больше его задерживать. Но если я что-то могу…
— Я собираюсь задержаться, — громко сказал Ал, которому казалось, что он чувствует взгляд Зампано даже сейчас, хотя не смотрел на телохранителя. — Задержаться и выполнить все, что обещал вам, а потом отправлюсь в Шэнъян. Для меня будет большой честью побеседовать с уважаемым Нивэем и госпожой Лунань, если они, конечно, не возражают…
Три высокие договаривающиеся стороны — то есть Чинхе, Нивэй и Альфонс Элрик — сидели под небольшим тентом, спешно разбитым слугами с гангстерской стороны горы. Под тентом постелили ковер, положили подушки и поставили маленький столик с чаем.
Чай показался Алу очень вкусным, куда вкуснее, чем аместрийский. А все остальное было хуже — особенно необходимость сидеть на полу. Аместрийские тщательно заглаженные складки на брюках (Ал пользовался паром, алхимически возгоняя воду из стакана) просто не предназначены для таких поз.
Пускай кто угодно обвиняет его в щегольстве, но человек должен следить за собой!
— Признаться, я собирался возражать, чтобы кто угодно испытывал искусство Лунань до того, как она станет вашей женой. Но сейчас… в свете событий… Я почту за честь, если господин Эллек испытает ничтожные способности моей племянницы, — склонил лысую голову господин Нивэй.
— Также я сам буду рад…
— Я бы хотел, чтобы господин Эллек поговорил с моей невестой наедине, — произнес Чинхе без выражений. — Ваше соседство, мудрейший Нивэй, нежелательно.
«Еще бы, — подумал Ал. — Чинхе может не разбираться в алхимии, но он не мог не слышать о дистанционной алкестрии… Это же их, можно сказать, фирменный знак».
— В таком случае наши служанки…
— Наедине, — проговорил Чинхе. — То есть вдвоем.
— Как вам удобнее, голова дракона, — Нивэй улыбнулся одним углом рта. — Хотя я бы не позволил своей племяннице находиться наедине с молодым мужчиной. Но теперь вы ее жених, вам решать.
— Помолвка свершится, когда господин Эллек подтвердит ее искусство, — проговорил Чинхе. — Я же, со своей стороны…
