— Или кидаюсь ещё тем, что в руку попадёт, тарелки бью! — Лиза пыталась шутливо показать, что может быть и сварливой женой из анекдотов. Чтобы благоверный в тонусе был. — Солнце, какой вариант тебе больше нравится?
— Ни один из предложенных!
— И что у тебя на уме?
— Показать?..
Космос безвозвратно тонет в сонных глазах Лизы, давно не пытаясь найти спасательного круга. Она доверяет ему свою душу, ломает ради него свои принципы, и Кос признает, что кошмары отступают, стоит вновь напомнить себе, что его любят. И он любит. Очень сильно.
Никто не отнимет у него своё.
Свою…
Космос не дожидается ответа на вопрос, а со всей страстностью и нетерпением накрывает розовые губы поцелуем, растворяясь в своём счастливом обладании. Лиза, желая быть как можно ближе к своему мужчине, прислоняется так, что между ними нет малейшего шанса на сопротивление, отзываясь с трепетом на каждое любовное движение и прикосновение. Время застыло, и казалось, что во всем мире есть только они, эта небольшая комната и одно сердце на двоих. Хотелось быть рядом, беречь друг друга и никогда больше не узнать, что такое холодность. Любить.
Этого мало?..
— Может, никуда не поедешь? Погода дурацкая, а на дорогах заносы обещали… — с робкой тоской в голосе произносит Лиза, когда пришлось на немного отпустить Космоса, приводя дыхание в порядок, но после снова приникая к нему, положив голову на грудь. — Кос, ты меня слышишь?
— Заднюю не дам, далеко всё зашло, милая, а ты не накручивай, — хоть и сложно было, учитывая события последних шести месяцев, себя не накрутить и держать в неведении. — И одинаковому с лица своему передай привет, не забудь!
— Сам и передашь, — конфликт брата и мужа не мог выйти из головы Лизы, изматывая и без того натянутые нервы. Но если Пчёла считает, что Космос не достоин ничего, кроме ненависти, то Лиза не могла резать свое сердце без наркоза, — а я о тебе думаю. О тебе!
— И мне больше ничего не надо…
Космос каждой клеткой ощущает волнение, которое владеет Лизой, думающей о том, что ему постоянно грозит несусветная опасность, к которой он давно привык, но…
Он и есть опасность?
В первую очередь для неё. Но голубоглазая чувствует себя рядом с ним защищённой и любимой. Не хочется никуда бежать, а если бы беда и настигла, то большое любящее сердце притянуло бы эту странную пару обратно. К своему огню.
— И что с тобой делать прикажешь, Кос?
За окном уже светает: небо медленно и с расстановкой просыпается, но только Лиза с особой тоской готовит себя к новому дню, не отпуская руки Космоса из своего цепкого захвата. Сама не знает, почему этим промозглым утром расстаться так сложно, будто бы совсем невозможно. Не первый год же замужем, знает прекрасно обо всех подводных камнях и наземных якорях, кто не скажет, а на душе кошки скребли и выли волки. Попробуй тут себя вылечить, неизлечимая. Неугомонная!
— Сильно не бить, — Космосу и самому сложно сделать над собой усилие, чтобы встать, расставаясь с женой до конца дня. Убедить себя, что ничего особенно важного сегодня не приключиться. И что ему, в первый раз доказывать истины, с которыми по любому несколько особо одаренных особей не будут согласны? Переживет же.
— Тогда чайник поставь, — нужно сделать первый шаг против дурного настроения, маячившего на горизонте назойливой усмешкой, — и мне с лимоном, пожалуйста. И две ложки сахара не забудь!
— Хороший трюк, а я-то думал, что тебе меня жалко, — зарывшись с головой в золотистую копну волос Лизы, Космос устало вздыхает, но, крепко поцеловав свою алмазную мечтательницу, встает с постели первым. Не привыкать, — но я же все равно тебя люблю, заразу. Смекнула?
— Быстрее, чем ты мог бы предположить, — Лиза поднимается вслед за мужем, помогая ему найти халат, спешно брошенный где-то между покрывал вчерашним более чем приятным вечером, — и ты не забыл? В обед к тётке поеду, а Арька будет у твоего папы. Он как раз справки наведёт, чем она там заниматься хочет, а то наши увещевания больше не действуют.
— Ну надоели человеку дурные родители, а дед же академик!
— И я о том, нас же должен кто-то рассудить.
— Значит, алмазная, встретимся у моего старика, — запахнув пояс темно-синего халата, Кос придирчиво осматривает свое заспанное лицо в трюмо, и, оглушительно зевнув, зябко трёт ладони, — и всё равно холодрыга чёртова!
— Кос, начнём снова греться — не выйдем отсюда, — одёрнув шелковую сорочку, Лиза тянется к расчёске, чтобы привести свои локоны в божеский вид, — знаю я, как с тобой играться. Ребенок оголодает, к деду уедет такими темпами…
— Знаешь, Лизка, а не пользуешься крутыми возможностями, — не дав жене спокойно привести себя в порядок, Кос порывисто обхватывает её плечи, опустив темную голову на её затылок, — но я не гордый, сам подойду!
— Задавишь же, тигр? — расчёска падает на пол, но Лиза не спешит исправить эту оплошность. С Космосом хорошо вопреки прогнозам. Живут своими чувствами, как два инопланетных создания. И это главное, и это спасает и тогда, когда совсем тошно.
— От большой, но чистой любви, — часы мерно тикают, подсказывая Космосу, что его пораньше уже наступило, но никто не будет переживать, если в фонде он окажется ближе к одиннадцати, — а к ночи жду на нашем сеновале, поняла, неугомонная?
— Буду вовремя, без опозданий…
Лиза гладит мужские руки, сложенные в замок на её животе, думая лишь о том, что с каждым днём любит всё сильнее. Они спасались своим взаимопониманием, а свобода ощущалась только вместе, а не на дальних расстояниях. Испытания не позволили сердцу закрыться. Учит ли чему-нибудь жизнь? Столько раз было больно, что дышать с трудом получалось, как будто кислорода не было. Но ещё больнее и труднее становилось без рук, которые не давали Холмогоровой упасть и поникнуть духом. Нестерпимо.
Холмогорова ещё вспомнит о важности своего выбора, ломая голову над тем, почему смогла впустить птицу раздора в их общую с Космосом судьбу. И поймет, что не может быть ошибки в том, что однажды они встретились, выбирая личное счастье, а не одиночество в двух столицах. Последнее губило хуже некуда.
— Время… — потягивает Космос, осторожно распрямляя спину. — Назначаю тебе свидания дома. Кина не будет!
— Зато в своем доме, — Лизе по душе и такая романтика, — собственно, как и в самом начале, помнишь?
— Но ты уже не боишься, что нас кто-то накроет, — посмотреть бы сейчас на себя восемнадцатилетних, но тоска же возьмет от недостижимости прошлого, — сама разгонишь всех поганой метлой…
— Могу, — остаётся подтвердить догадки мужа, — но не думаю, что ты бы об этом жалел!
Через полчаса проснулась Аря, вновь наотрез отказываясь идти в детский садик на целый день. Ничего нового она там не узнает, ей скучно, а у деда дома, начнём с того, телевизор круглосуточный, а ещё компьютер новомодный, в котором она уже что-то понимает. Космос разрешительно махнул рукой, понимая, что не в этом доме сильна дисциплина, а Лиза не препятствовала. Но родители не были бы собой, если бы не взяли с Арьки обещание подумать про то, каждый день ли у них с дедом выходные…
— Ну ладно, — Арюша выслушивала папу и маму, одновременно попивая молоко из чашки с нарисованным зайцем, — но можно я завтра про это подумаю, пап?
— Хитро, Ариадна Космосовна, но завтра-то суббота, — замечает Лиза, предвидя, что завтра эта юная Скарлетт О’Хара и мысли не обронит про то, что в понедельник утром ей нужно будет куда-то собираться. — Папа, что скажете?
— Уговор, я сегодня добрый, и я поел, — Кос дает согласие, не слишком сопротивляясь идеям единственной дочери, — а забудешь, Ёж, то папка напомнит. Обязательно!
— Я не забуду, — Холмогорова-младшая согласно закивала головой, косвенно подтверждая догадки матери, — но всё, мам, спасибо!
— Наелась, Арь? — назидательно интересуется Елизавета, убирая столовые приборы дочери в раковину.
— Ага, — Арюша деловито разводит руками, всё ещё желая доказать маме свою правоту, — ты же лучше готовишь…
