Малфой смотрел, как ее пушистые ресницы дрожали под натиском падающего снега, ставшего неожиданным сюрпризом для местности, привыкшей к бесснежным зимам.
— Ты стала спокойней.
— Чем когда? Когда над нашими головами Авады летали чаще, чем лесные зарянки?
— Чем в Хогвартсе.
— Переросла. Перегорела.
Чувствуя, как кожу пощипывает легкий мороз, Драко дважды обернул шарф вокруг шеи, размешал горячий сидр палочкой корицы и сделал глоток.
— Знаешь, я влюбился в тебя за огонь в твоих глазах. Ты была шумной, любопытной и абсолютно неуправляемой. Не боялась говорить вслух то, о чем другие опасались даже думать, — его отрывистые откровения явно были спонтанны и не записаны где-то на клочке пергамента, приколотом к внутренней стороне рукава. — И ты так смотрела на волшебный мир. То, что для меня, выросшем в нем с самого начала, было обыденным, для тебя — восхитительно новым. Это было завораживающе.
Глядя на то, как она потирает руки в попытке их согреть, Драко достал из кармана шерстяные перчатки и протянул ей. Гермиона смущенно промолчала, но почувствовала разливающуюся внутри благодарность за неожиданную заботу.
— Сейчас я вижу в твоих глазах не огонь, а безбрежную гладь и, что странно, такой люблю тебя ещё больше.
Можно было вечно наблюдать за тем, как аппетитно Гермиона облизывает мороженое с ложки, но эта картина пронизывала холодом и заставляла глубже прятать голову в воротник.
— Какой нормальный человек будет есть мороженое в такой мороз?
— Но ты же куришь сигареты сразу после того, как поднялся по тремстам двадцати двум ступенькам. — Она с нескрываемым удовольствием положила очередную ложку себе в рот и неопределенно пожала плечами. — Может быть поэтому мы и сошлись — люди со странностями.
Драко лишь хмыкнул и снова посмотрел на ее вафли с тающим по краям мороженым.
— Хочешь попробовать?
Не дав себе и минуты на раздумья, он резко наклонился к ней, убирая закрученный волос с ее лица, и неспешно прикоснулся к слегка холодным губам. Она инстинктивно приоткрыла рот, и Драко почувствовал привкус томящегося на языке шоколада. Бесконтрольная эйфория накрыла разум, когда языки сплелись в немом диалоге, прерываясь только на легкие касания губ.
— Кхм-кхм, этот столик свободен? — Насмешливый тон прозвучавшего прямо над ухом голоса заставил их отпрянуть друг от друга, как нашкодивших школьников, пойманных с поличным.
— Конечно, мы уже уходим, — ответила Гермиона, пытаясь скрыть за невозмутимым видом рвущуюся на всеобщее обозрение лукавую улыбку.
И когда, выйдя из-за стола, они двинулись в сторону точки аппарации через нахлынувшую толпу людей, она обернулась на полпути и сказала:
— Я не совсем это имела в виду, но твой вариант мне понравился больше.
***
Кольмар напоминал Страсбург своими старинными витражами, узкими каналами и пряничными домиками, но отличался явственным ощущением присутствия магии во всем городе. Как будто в каждом магазине, каждом переулке, каждой нише в стене было что-то скрытое от глаз маглов.
Проход в магическую часть располагался в небольшой палатке, где седовласая старушка продавала билеты на выставку сельскохозяйственного инвентаря.
— Ты уверен, что нам сюда?
— Уверен. — Малфой кивнул в сторону вывески с нарисованной на ней метлой, — ширма, чтобы отпугнуть большую часть народа. Хотя я думаю, что все подкреплено достаточным количеством маглоотталкивающих чар.
— Хороший ход.
Магический город в действительности был волшебным. По всей площади летали фигурки аистов — неотъемлемого символа Эльзаса, пряничные человечки дружелюбно махали с прилавков, сладости взрывались прямо во рту экспериментаторов, превращая их носы в маленькие рождественские ели, а напитки самостоятельно варились в огромных котлах посреди базара.
Он поставил на стол горячий глинтвейн, пряный запах которого приятно щекотал носовые пазухи. Гермиона с недоверием посмотрела на кружку и озвучила подозрения вслух:
— Ты же налил его из нормального котла?
— Естественно.
— То есть, выпив это, — она специально сделала акцент на слове и покружила указательным пальцем над напитком, — я не стану копией Риты Скитер?
— Не переживай, дорогая, я никогда не любил блондинок, — откровенно насмехаясь, Драко первым сделал глоток и поднял брови в немом утверждении: «Вот видишь», глаза его светились ироническим самодовольством.
Он вернул кружку на место и, попытавшись сесть поудобнее на лавку, сказал:
— Хочешь расскажу тебе секрет?
Гермиона отвлеклась от созерцания пары за соседним столиком, с нечеловеческой скоростью поедающей имбирных тритонов, и с нескрываемым удивлением повернулась к нему.
— Я думала, что не бывает того, чего бы я не знала, ну, исключая информацию про первую елку.
Драко с трудом подавил желание закатить глаза на ее последнее замечание и невозмутимо продолжил:
— Помнишь, как на шестом курсе МакЛагген попал в больничное крыло перед вечеринкой Слизнорта?
Гермиона поперхнулась глинтвейном и, ошеломленная картинками, которые ее мозг лихорадочно пытался выдать, прогнозируя возможные варианты развития событий, свела брови к переносице и пристально на него посмотрела.
— Скажи мне, что ты шутишь?
— Ну, возможно, я немного этому поспособствовал. Но не я претворил в жизнь основной пункт плана.
— Кто? — взгляд Гермионы мгновенно сменился с озабоченного на грозный.
— Я уже не уверен, что стоит тебе рассказывать.
— Драко, кто это был? — с расстановкой, будто бы пересмотрев фильмов про мафиози, переспросила она во второй раз.
— Поттер.
Грейнджер молчала, то ли переваривая информацию, то ли пытаясь не послать Золотому мальчику громовещатель в эту же секунду.
— Ты понимаешь, что Кормак провел целых две недели, сращивая переломы? Что за детский сад? — Драко буквально видел, как ее ярость набирает обороты и выстреливает наружу ослепительными снопами искр. — Стоп. С чего бы Гарри вообще стал тебе помогать?
— Ну, у него были на это свои причины… — туманно пояснил Малфой, не желая выкладывать все карты на стол.
— А твоими мотивами он, конечно же, не поинтересовался? Звучит довольно сомнительно.
— Мы сошлись на том, что МакЛагген бесит нас обоих. И это достаточная причина для его страданий.
— Какие добросердечные оказывается у меня друзья!
Казалось, со временем у Драко выработался механизм реагирования на ее гневные речи — перевод темы, но в этот раз что-то пошло не так.
— Извиняюсь за уточнение, но я никогда не был твоим другом.
— И поэтому тебе можно организовывать нападение на сокурсника?
— Не-е-ет, — манерно протянул Малфой, и многозначительно подняв вверх указательный палец, как знак неоспоримого аргумента, продолжил, — но если он идет с твоей девушкой на вечеринку, а ее парень узнает об этом одним из последних, то можно. Да и вообще, избиение волшебными метлами в чулане — это не нападение, а какой-то сюр.
— Ты злишься? — Драко предпринял попытку распознать эмоции, не сумев считать их с ее непроницаемого лица.
— Нет, но теперь я начинаю лучше понимать истоки вашего нежного товарищества с Гарри.
***
Они прогуливались под рождественские песни, которые исполнял какой-то местный хор, когда увидели чуть правее сцены палатку с яркой табличкой «Почта» и колдофотобудкой при входе.
— О! Нам точно нужно туда зайти. — Гермиона потянула его за рукав, пылая нездоровым энтузиазмом.
— Запечатлеть момент на память?
— Конечно, возможно тогда у тебя появится хоть одна нормальная колдография.
— Да ладно, ты просто жаждешь сделать из нее очередную рождественскую открытку.
— Ну, та то вышла не очень.
— На той я лежал при смерти в больничном крыле, благодаря твоему параноидальному дружку. — Драко осуждающе посмотрел на нее, закрывая дверцу колдофотобудки.
— Зато момент был запоминающийся.
Один. Два. Три — на экране монитора и вспышка. Одна, вторая, третья. Они улыбались и ворошили друг другу волосы. А потом он ее целовал, нежно и долго. До тех пор пока в будку не начали нетерпеливо стучаться, и не пришлось вылезать.
