— Магическое сообщество не допустит угрозы своим интересам и шантажа в свой адрес. Как вы там говорили? Британия не ведёт переговоры с террористами, — проговорила она тихо. — Ваша попытка угрожать неприкосновенности нашей тайны…
Майкрофт рассмеялся, но холодным, неприятным смехом, ничего общего не имевшим с настоящим, который — о, она все же верила в это! — был так хорошо ей знаком.
— Гермиона, вы ошибаетесь, — произнёс он мягким тоном, — я не угрожаю Статуту о Секретности и не шантажирую вас. Я действую в интересах граждан страны и подданных Её Величества.
— То есть вашу фразу, — Гермиона прикрыла глаза и продекламировала: — «По счастливой случайности, один датский медиамагнат обладает исчерпывающей информацией о волшебном мире», — мне нужно расценивать как предложение о сотрудничестве?
Майкрофт сложил руки на груди. Сказал:
— Мистер Лонгботтом, очевидно, — так, словно были варианты. Впрочем, варианты действительно были, учитывая, что после фиаско Малфоев он не потерял возможность вести переписку посредством совиной почты. Едва ли у него на заднем дворе дома на Роберт-стрит стоит совятня, не правда ли? И вряд ли почтовые совы обитают в Букингемском дворце.
— Ваш союзник, — ответила она холодно, не сомневаясь в верности догадки, — отныне вне зоны досягаемости. Вам он больше не поможет.
Ни на миг не утратив спокойствия, Майкрофт заметил:
— Надеюсь, он пребывает в добром здравии.
— В наилучшем.
Они оба замолчали. Гермиона, проклиная себя за слабость и трусость, посмотрела в огонь. Очень тихо она спросила:
— А если бы я отказалась?
Майкрофт неплохо угадывал её мысли, справился и в этот раз.
— Я не раз говорил вам, Гермиона… Вы очень похожи на моего брата.
— Им вы тоже манипулируете? — резко спросила она.
— Разумеется, — последовал ответ. — Вы ведь не думаете, что он сам решил два года мотаться по Европе в поисках контактов Мориарти?
Огонь потрескивал и плевался искрами. Гермиона не моргала и чувствовала, что на нижних веках начинают скапливаться слёзы.
— Почему вы были уверены во мне? Я хотела отказаться.
Майкрофт совсем невесело рассмеялся, и Гермиона согласилась с ним: смешной вопрос. Она не видела альтернатив, она знала, что альтернатив не существует, поэтому согласилась.
Тяжёлая густая злость, как ей казалось, оставшаяся на полу в кабинете, поднялась внутри. Одним движением Гермиона сбросила её в камин. Обычное пламя потухло, и вместо него заиграл синий волшебный огонь.
— И в чём цель? — спросила она. — Потому что, клянусь Мерлином, лучше бы у вас была цель.
— Вы спрашиваете… — Майкрофт сделал паузу, — как обиженная женщина или как политик?
Гермиона подумала, что может его убить. И ей пришло в голову, что, возможно, этот расклад не показался бы ему совсем уж нежеланным. Как обиженная женщина она хотела разворотить безупречный кабинет. А ещё — вломиться в сознание Майкрофта и лично найти там каждую мысль, каждый мотив всех его действий и решений.
— Вы говорили Невиллу о спасении жизней…
— Магический мир веками существовал в изоляции, — проговорил Майкрофт, отлично понимая смысл её слов, — и это приемлемо. Теперь вас интересует мир обычных людей. Вы не можете оставаться сами по себе, свободно гуляя по маггловским городам.
— Вы полагали, что сможете управлять мной?
Она обернулась. Майкрофт покачал головой, опёрся локтем о высокую спинку кресла и заметил:
— Вы стихия. Я не могу управлять ураганом. Я могу…
— Минимизировать риски? Держать руку на пульсе? — Гермиона понимала, что эмоции выдают её с головой, но даже не пыталась их скрыть. Плевать. Майкрофт видел её несдержанной. — Больше не удастся. Наше сотрудничество… — она не была уверена, что её губы выговорят это обращение, но всё-таки справилась, — мистер Холмс, окончено.
Ей хотелось, чтобы Майкрофт остановил её, сказал, что она не права, протянул руку. В отличие от него, она никогда не ставила общее благо вперёд личного. Одно-два слова, и она уткнулась бы лбом в его плечо.
Майкрофт молчал.
Опустив щит, она коснулась его разума и ощутила горечь.
— Я полагаю, госпожа министр, — проговорил он тихо, — вы предпочтёте передать контакты с миром магглов в другие руки. Нам нужно обсудить планы на дальнейшее сотрудничество и зафиксировать договорённости. Информирую вас, что от имени правительства Её Величества я уполномочен вести переговоры с представителями магического сообщества Великобритании о разделении сфер влияния.
Глава сорок третья
Три года спустя Гермиона не отводила взгляда от собственных рук, а точнее — от тонкого ободка на безымянном пальце правой руки. Три года золото насмешливо блестело, оставаясь неумолимо-холодным, и, в общем-то, это было хорошо. Она привыкла к холоду и находила в нем источник спокойствия.
Три года назад мистер Кто подписал с Майкрофтом длинный запутанный «Билль о сотрудничестве», который получил статус официального приложения к Статуту о секретности. Гермиона не участвовала в процессе. Передав контакты с маггловским миром главе Отдела тайн и другим невыразимцам, она сосредоточилась на других делах. Занималась чем угодно, кроме магглов и их забот. Ей было известно, что документ составлялся в течение двух месяцев, и в его редактировании принимали участие члены Визенгамота и Парламента.
Когда всё было готово, Гермиона встретилась с премьер-министром в его резиденции на Даунинг-стрит, 10. Её сопровождал секретарь и два аврора. С премьер-министром был только Майкрофт, и Гермиона предпочла сделать вид, что не заметила его.
— Что ж, — заметил премьер, когда документ был подписан и скреплён клятвой, — я рад, мадам Грейнджер, что хотя бы мои последователи будут избавлены от того шока, который испытал я, когда прошлый министр выскочил из моего камина. Сколько нервов мы с вами сбережём будущим поколениям! — и он рассмеялся. Гермиона постаралась поддержать его смех, хотя ей было совсем невесело.
Перед тем, как аппарировать прочь, она не выдержала и бросила на Майкрофта взгляд. Майкрофт ответил ей слабой полуулыбкой.
Вечером того же дня Гермиона надела кольцо, с которого так и не убрала Протеевы чары. Она сделала это сразу после того, как закрыла свой дом чарами ненаносимости и «Фиделиусом», завязанным на саму себя. Тайна её дома оказалась запертой в сердце, а туда Майкрофту Холмсу пути больше не было.
Не то, чтобы Гермиона его осуждала. Она не была уверена в том, что не поступила бы так же, окажись на его месте. Вернее, нет: та девочка-гриффиндорка, которая когда-то впуталась в слишком трудную для неё игру ради спасения незнакомого ей человека, никогда бы на это не пошла. Но сейчас она понимала: в политике нет места… сантиментам. Любопытно: ни от кого в мире она никогда не слышала этого слова, его употреблял в двадцать первом веке, кажется, один только Майкрофт, и в его устах оно обретало особый смысл, наливалось соками его презрения, пропитывалось отвращением. Гермиона коснулась пальцами кольца. Оно оставалось молчаливо-холодным так долго, что можно было поверить, что оно остыло навсегда. Но теперь оно жгло кожу, а на ободке пылало единственное слово: «Шерринфорд».
И что ей делать в Шерринфорде? Это было место, где волшебникам не имело смысла находиться — тонкие приборы, сложные исследования, разработки, идущие вразрез с самой сутью магии и такие хрупкие перед её мощью.
Она решительно перевернула кольцо, чтобы не видеть надписи — если Майкрофт считает, что может по-прежнему влиять на неё, исподволь управлять её действиями, то он ошибается. Их отношения закончены.
А кольцо всё жгло, и золотистые буквы бросали блики на государственные бумаги. Гермиона сжала руку в кулак, чтобы не видеть даже бликов, но и тогда лёгкое жжение и едва различимый отсвет сквозь пальцы привлекал её внимание, заставляя думать о себе. О Майкрофте Холмсе. О Шерринфорде.
Она выпустила перо из пальцев и скрипнула зубами, и в этот момент сквозь дверь просочился бесформенный Патронус.
