Салон, в котором мы побывали, описывать нет причин. Пафосный, с вышколенным персоналом, улыбки которого выглядят неотличимыми от настоящих проявлений неподдельной радости. И цена кусучая. Пятьсот долларов это что-то. Хм-м… может собственный салон открыть? Прибыльное дельце.
Так раздумывала, расслабленно возлегая на удобнейшем кресле. Кореяночка средних лет после омовения ловко обрабатывала ступни. ЧжуВон, этот излишне любопытный пацак, сидел сбоку и с интересом наблюдал. Попытка его выгнать провалилась. Ну, и фиг с ним!
Взамен чаевых нарисовала автограф. Против правил вообще-то, но предупреждаю, что автограф для салона. В частном порядке пусть в кафе СунОк идут. Узнавать меня стали везде. Хорошо, хоть перестали кричать «Что у тебя с глазами!».
На выходе нас перехватила улыбчивая симпатичная ухоженная дама. Хозяйка салона. Нерешительно посмотрела на ЧжуВона.
— Вам будет предоставлен лучший мастер, — лила елей хозяйка, непрерывно кланяясь, — услуги будут предоставлены с огромной скидкой. Да что там со скидкой? Бесплатно!
— Чжу, — вопрошающе посмотрела на ЧжуВона, — а это хороший салон?
— Один из лучших, Юна. Я бы не повёз тебя, куда попало.
Дальнейший разговор всё прояснил. Хозяйка хотела повесить мой портрет в зале ожидания и…
— И хоть иногда показывайтесь у нас, Агдан-сан.
Пожала плечами.
— Хорошо. Только портрет я выберу сама.
И в полном восторге нас проводили до самой двери. А ЁнЭ подвалила новая забота, выбирать фото.
В машине делюсь впечатлениями.
— Так здорово. Будто новые ноги получила.
— Я заметил, что ты упорно боролась со сном, — ухмыляется ЧжуВон.
— Ук. Такие процедуры меня усыпляют.
ЧжуВон продолжал улыбаться.
— Что?
— Ты не умеешь вести дела. Тебе надо было потребовать оплаты рекламных услуг. Она на тебе в десять раз больше сделает, чем затратит на тебя.
— Это я понимаю. Будет продавать дни, когда я буду приходить, в два раза дороже. Но я взяла плату. Процедуры мне будут делать бесплатно. Чем не оплата? Получается две тысячи долларов в месяц. Нормальная цена за рекламу от мелкого предпринимателя. А ещё я выбила пару бесплатных сеансов для СунОк. Как-нибудь обрадую её при случае.
Нашли парикмахерскую, где договорились о времени. Причёску лучше делать прямо перед визитом. Время назначили на 9:30. Час на работу мастера, час добираться, полчаса на непредвиденные задержки.
Пока разъезжали по «злачным» местам Сеула, наряд я обдумала. Поэтому в бутике пацака своего долго не мучаю.
— Как ты быстро, Юна, — выражает своё восхищение и удивление ЧжуВон, когда мы выходим всего через сорок минут, и покупки он несёт в относительно небольшом пакете. Одном!
Сеул, квартира Агдан
10 июня, время 17:30. ДжеМин-сии.
Женщину переполняет радость. Один вид юной парочки, младшая и такая шустрая дочка с красавчиком зятем, моментально поднимает настроение. Хотя она уже забыла, когда в последний раз серьёзно огорчалась.
Вот и сейчас, вернулись домой и, ворвавшись на кухню, Юна заявляет, поднимая вверх ухоженные длинные пальчики с матово сиящим свежим маникюром:
— Ну, вот! — в голосе нарастают капризные нотки, — Теперь я не могу лично заняться ужином для любимого мужа.
Неопытный человек может и напугаться такого накала трагизма. ДжеМин не сдерживает улыбку. Как и ЧжуВон, которого мимоходом обозвали «любимым мужем». Дочка подобные представления устраивает каждый день. Одним из своих пальчиков Юна тычет в ЧжуВона.
— Ещё одно огорчение! Счёт к твоей семье скоро станет выше Эвереста.
— Может, я могу как-то компенсировать, о, светозарная принцесса? — велеречиво интересуется зять.
«Принцесса» моментально находит повод для нового недовольства.
— Что-то ты слишком быстро сдался. Мне так не интересно…
— Отшлёпать тебя? Искусать? — зять тоже перестраивается мгновенно.
— Да как ты смеешь?! — радостно вспыхивает Юна.
И продолжаться это может долго. Хихикающая ДжеМин выставляет обоих из кухни. Теперь можно заняться делом. Юна настаивает, что слишком часто баловать зятя шкурками нельзя, но сегодня можно. Три дня уже прошло с последнего «баловства». И про Юну не забыть. С ней, кстати, намного сложнее. С мужчинами проще, а вот дочке надо обязательно диетическое, и очень хочется сделать для неё повкуснее.
До семи часов вечера почти полчаса, когда приходит старшая. ДжеМин не перестаёт удивляться, насколько она похорошела. Личико-то просто увереннее выглядит, блефаропластика своё слово сказала, и макияж стал элегантнее. Ничего сверхъестественного, в отличие от фигурки. ДжеМин как-то поймала себя на том, что любуется ножками СунОк. Один раз даже закралась крамольная мысль, что её ноги стали красивее, чем у младшей. Но нет, ДжеМин счастливо вздыхает, ножки Юны длиннее и вообще, идеальны.
Всё-таки это счастье, когда сравниваешь дочек и не можешь окончательно решить, кто из них красивее. Нет, с Юной никто не сравнится, но и СунОк за последнее время похорошела просто волшебно.
— СунОк, дочка, — ДжеМин решает, что сказать об этом будет совсем не лишним, — а ведь ты превращаешься в красавицу.
Зашедшая поздороваться с мамой девушка слегка краснеет.
— Помочь тебе, мама? — ДжеМин не отказывается. И в процессе готовки можно обсудить новости и перемыть косточки той парочке, голоса которой иногда прорываются на кухню. Прорывались.
— Что-то они затихли… — озабоченно говорит ДжеМин.
— Юна автографы ставит, — пожимает плечами СунОк, — Хорошо её идея работает. Каждый день новые посетители приходят. На десять миллионов прибыли в месяц кафе вышло.
— Неплохое приданое у тебя, дочка.
— Надо что-нибудь ещё, — размышляет СунОк, — ЮнМи растёт и мне надо. А как — не знаю.
— Так у неё спроси!
— Сама хочу, — качает головой СунОк, заканчивая шинковать капусту.
Ещё десять минут, и они выходят в гостиную с подносами, уставленными тарелками. Очередной семейный ужин.
Глава 30
Россия близкая и далёкая
Сеул, квартира Агдан
10 июня, время 21:30. Спальня.
Продолжить начатый в общей комнате разговор удаётся не сразу. В спальне усаживаю его на кровать, приникаю к нему, вытягиваю вверх руки. Чжу не любит, когда я сама раздеваюсь. Снимает с меня футболку, потом лифчик. Выворачиваюсь из его объятий, запрыгиваю на кровать за спину.
— Не торопись. Теперь я, — не спеша расстёгиваю ему рубашку, снимаю, трусь грудью о его спину.
За всеми этими играми, которые закончатся известно как, веду беседу.
— Надо понять, чего от нас ждут завтра, Чжу. Расклад в твоей семье нам давно известен. Хальмони за… о-о-о-х! Не спеши. Твоя мама меня ненавидит, нуне наплевать. Твой отец да, не понять, что он там думает. Но про это мы тоже знал-и-и-и… о-о-о-у-х!
Пришлось прервать разрешённые речи минут на тридцать. Лежим, переводим дыхание. А ведь парень меня заводит не слабо. Всё время стараюсь внушить ему мысль, что уступаю, но про себя-то знаю. Сама хочу.
Я лежу голая, а Чжу в шортах. Поднимаю и выворачиваю ногу. Оттянутыми кончиками пальцев касаюсь упруго-мягкого под шортами. Невольно пробивает на смех.
— Что? Поднялось настроение? И снова упало?
Мой глупый корейский мальчик оживает. Переворачиваюсь на живот, кладу голову ему на грудь. Можно продолжать говорить.
— Отец требует немедленной встречи с тобой. Не могу представить, зачем, — Чжу гладит меня по голой спине. Стараюсь не обращать внимания.
— Подумаешь, бином Ньютона. Явно наговорит мне всяких гадостей… ой!
— Юночка, побольше почтения к моему отцу, — Чжу легонько ущипнул меня за задницу. Наказал так, пацак.
— Перестань, Чжу. Мы одни. А говорит прямо всегда лучше. Люди и так склонны друг друга не понимать. Ты и я знаем, что ничего хорошего он мне не скажет. Так ведь?
