случайными пятнышками — зеленым и синим, — которые вот-вот растворятся в этой бесконечной мертвой серости.
— Может, вернемся? — робко предложила правая голова Гатаноа.
Обе головы оглянулись, Азатот — тоже, но стена с крюком и запиской давно скрылась из виду, поглощенная туманом.
— Нельзя, заблудимся, — ответила левая голова.
— Мы уже заблудились, — вздохнула правая.
— Здесь должен кто-нибудь быть, — Азатот упрямо притопнул копытом. — Не бывает так, чтобы совсем никого и ничего не было.
Точно в подтверждение его слов впереди между столбами показалось что-то подвижное: силуэт, отчасти похожий на человеческий. Инферналыши прибавили шагу. Силуэт не двигался.
Головы Гатаноа взволнованно переговаривались:
— Померещилось?
— Нет, оно двигалось…
— Кто бы это мог быть?
— Кого-то напоминает… Азатот, можешь его разглядеть?
Восемь пар глаз старательно прищурились, шея вытянулась, и Азатот вдруг радостно охнул:
— Да это же Ньярлатотеп! Ну теперь точно не пропадем! Бежим к нему!
— Откуда ему тут взяться? Он же другой дорогой ходит… — наперебой засомневались головы, но тоже обрадовались: покрытая короткой черной шерстью голова и большие остроконечные уши определенно принадлежали старине Ньярлатотепу. Но почему у него вместо привычного суставчато-чешуйчатого туловища человеческие ноги и руки?
— Не до конца сменил облик? — предположила правая голова.
— А зачем ему вообще менять облик — здесь? — возразила левая.
Они подбежали совсем близко и в недоумении замедлили шаг.
— Ньярлатотеп! — окликнул Азатот. — Ты тоже тут застрял?
Окликнутый обернулся, и инферналыши разом прикусили все три языка. Вытянутая вперед остроносая морда никак не могла принадлежать Ньярлатотепу. И глаз у незнакомца было всего два. И, конечно, их приятель никогда не стал бы смотреть на них так: сурово, печально и чуть-чуть удивленно.
— Меня зовут Анубис, — низкий усталый голос развеял последние сомнения. — Не надо шуметь.
Глава 6. Эфирный без лицензии
Она уже собралась уходить, когда в приоткрывшуюся дверь сунулась умильная физиономия секретаря:
— Госпожа, к вам пожаловал вла…
— Спасибо, не нужно, — перебил его спокойный властный голос. — Полагаю, я еще не утратил привилегии входить в этот кабинет без доклада.
Секретарь съежился, шмыгнул обратно в приемную и аккуратно притворил за собой дверь.
— Я бы сказала, это ваше святое право, владыка.
— Ваше чувство юмора не перестает восхищать меня, дорогая Вельзевул.
Встав при его появлении, княгиня склонила голову в знак благодарности. Хотелось надеяться, что начавшийся с комплимента визит завершится благополучно.
Она никогда не могла предугадать, когда ему вздумается прийти и в каком облике. На этот раз он предпочел выглядеть как смертный мужчина — белой расы, средних лет, средней комплекции, среднего роста, средней внешности. Корректный темно-серый костюм, бордовый галстук, белая сорочка. Высокий лоб с залысинами, гладкий круглый подбородок, редкие светлые волосы и глубоко посаженные глаза неопределенного цвета. Впрочем, какого бы цвета ни были глаза Самаэля, заглядывать в них не стоило.
— Кажется, вы собирались уходить?
— С удовольствием задержусь ради беседы с вами, владыка.
— Благодарю, — заложив руки за спину, он прошел мимо нее к стеклянной стене, за которой простиралась геенна. — И давайте без чинов, это утомительно. Ах, дивное зрелище! Вы заметили, с тех пор как мы перешли с угля на метан, цвет пламени под котлами сделался чище и приобрел чудесный пурпурный оттенок? Да, прелестно, прелестно… Но я не стал бы отнимать ваше время, если бы желал только полюбоваться видом из кабинета. Меня привело к вам известие о том, что вы намерены ввести в штат ангела, не имеющего статуса падшего.
Самаэль уселся в кресло во главе длинного стола, которое обычно занимала сама Вельзевул, и сделал ей приглашающий жест. Она заняла ближайший стул.
— Итак? — ничего не выражающий взгляд остановился на ее лице.
— Вас верно информировали, я действительно веду с ним переговоры на эту тему. О результатах говорить пока рано, но есть основания считать, что он в скором времени согласится.
— Если мне не изменяет память, это первый ангел, которого не швырнули в Ад, а всего лишь выперли из Рая? — бледные тонкие губы сложились в улыбку. Чувства в ней было столько же, сколько в бетонной плите.
— Да, забавный прецедент, — Вельзевул постаралась улыбнуться так же. — Для нас важно, что вся мощь Рая за его спиной больше не стоит, но он сохранил в себе благодать и она продолжает воспроизводиться.
— Обернуть против Небес их же оружие, слегка видоизменив его… Это любопытно. И как вы намерены переманить ангела на нашу сторону?
— Для начала я приблизила к себе его лучшего друга, сделав герцогом. Это тот самый Кроули.
Самаэль едва заметно поморщился. Так иногда чуть вздрагивает земля под ногами, когда где-то очень глубоко проснулся вулкан.
— Он не догадается?
— Не думаю. Кроули умен, но чересчур тщеславен, даже для демона. И слишком суетен, сверх всякой меры увлечен миром смертных.
— А второй герцог? Он надежен?
— Хастур предан мне, как пес. И никогда не задает вопросов.
— Отлично, Вельзевул, — Самаэль встал, княгиня последовала его примеру. — Где сейчас находится ангел? Кажется, его имя Азирафель?
— Да и в настоящее время он в Чистилище: ищет пропавших инферналов вместе с обоими герцогами.
— Пропавшие — ваша работа?
— Не моя. Я знаю, что в настоящее время нам не нужен бунт коренных.
— Хорошо, держите ситуацию под контролем. А я, пожалуй, наведаюсь в Чистилище. Сохранил благодать, говорите? Очень интересно…
***
— Не надо шуметь, — повторил Анубис. — Миктлантекутли может услышать. Он в этих местах охотится на души.
Остроухий обитатель Чистилища возвышался над ними на целую голову. Был он смугл, очень широк в плечах, носил белую набедренную повязку и держал в мускулистой руке длинный посох, увенчанный чьей-то маленькой оскаленной мордой с ушами торчком.
— Хм, а почему вы такие цветные и странные? Вы боги?
Анубис говорил, растягивая слова и проглатывая некоторые окончания. Понять его речь было нетрудно, но инферналыши молча таращились на него, как если бы он обратился к ним на незнакомом языке.
— Мы… мы не боги, — пролепетала левая голова Гатаноа. — И не души.
— Мы инферналы, — добавила правая.
— Кто-кто? — теперь уже Анубис уставился на них, утратив заметную часть своей печальной усталости. Он принюхался, подрагивая тонкими ноздрями черного блестящего носа. Большие острые уши
