мои увещевания, с ними приходилось решать вопрос радикально. Хорошо, что на моём участке границы таких было немного, и большая часть беженцев, сейчас спокойно сидела за границами Бревоя.
Однако не все наёмники и пограничники были так милосердны. Некоторые отряды, едва завидев человека в шкурах пришедшего с востока, тут же стремились с ним расправиться, и им было не важно кто это, небольшая семья с детьми или одинокий путник, больны они или здоровы, всех их сразу старались убить. Впрочем, Иобарцы в долгу не оставались, и смело принимали бой, защищая свои жизни, и жизни своих родных, отчего мелкие стычки стали нормой. Кто-то мог сказать, что такая жестокость чрезмерна и преступна, но только до тех пор, пока не увидит полностью вымершую деревню, в которую смог пробраться заражённый в поисках еды.
— Как думаешь? — спросила меня Миэль, когда мы выехали на уже протоптанную тропинку, ведущую в Рестов, — Зачем нас на самом деле вызвал лорд-мэр?
— Есть у меня одно предположение, — задумчиво пробормотал я, — но только предположение.
— Давай уже, не томи, — легонько ударила меня в плечо Миэль.
— Всё из-за того, что наш участок границы самый спокойный. Никаких стычек, никаких лишних жертв, даже ближайшие к границе деревни на нашем участке ещё не обезлюдели, а учитывая то, что нас всего пятеро…
— Это вызывает подозрения или интерес, — закончила мою мысль Миэль, — соседний отряд, кажется Блестящие Топоры, уже потерял четверть, ещё столько же или ранено, или заразились.
— Да, я тоже такое слышал, — кивнул я, немного бряцнув доспехом, — эти идиоты, зачем-то не только сражаются в ближнем бою со всеми встреченными беженцами, но и обирают их трупы.
— Ну не все же будут прислушиваться к голосу разума, — усмехнулась она, — намного чаще его заглушает жадность.
— Их жрец назвал меня еретичкой, и отказался брать мои отвары, — грустно произнесла Мирослава, едущая недалеко от нас, — хотя мы ими пользуемся и никто, пока, не заразился.
— Тьфу-тьфу-тьфу, — переплюнул я через левое плечо, вспомнив/восстановив эту привычку у местных жителей, — не говори такое вслух, ещё сглазишь.
— Да, хорошо. Но ведь мои сборы и отвары действительно помогают! — с почти детским возмущением произнесла она, — Добр говорит, что после того как он и его люди начали ими пользоваться, у них умер всего один человек, да и тот был уже на последнем издыхании.
— Никто не умаляет твоих заслуг, — постарался утешить возмущённую девушку я, — просто некоторые люди — тупые и слишком фанатичные. Тем более считать каждого, кто обладает даром ведовства — тёмной тварью, немного перебор.
— Ладно, давайте ускоримся, а то не успеем добраться до Рестова в срок, — прервала наш разговор Миэль, и, пришпорив коня, вырвалась немного вперёд.
Понимая, что чем быстрее мы доедем до города, тем быстрее не только получим плату, но и сможем немного отдохнуть от жизни в лесу, все остальные также пришпорили своих коней.
Следя в основном за тем, чтобы передо мной не возникла внезапная ветка, я предался недавним воспоминаниям. Когда мы только заступили на указанный нам участок границы, буквально через пару дней на нас вышел небольшой клан Иобарцев. Чащобные уже неплохо так пострадали от эпидемии, потеряв всех стариков, а заодно и шаманов и стремились любым способом сбежать от эпидемии, но при этом, были достаточно разумны, чтобы не бросаться на первых встречных. Когда я прокричал им приказ остановиться и позвал на переговоры главу клана, тот согласился со мной переговорить.
— Здравствуй, добрый человек, — спрыгнув с коня, я остановился метрах в тридцати от своего собеседника.
— И тебе здравия, воин, — произнёс крупный мужчина с шикарной бородой, но усталым лицом, также не спеша приближаться ко мне.
— Меня зовут Эрик, и я охраняю границу славного Бревоя, — приложив ладонь к сердцу, представился я, что по традициям Иобарцев считалось знаком того, что зла я им не желаю.
— Добр из клана Чащобных, — отзеркалил он мой жест, — спасаю свой клан от хвори.
— Тогда, я должен тебя предупредить, что правители Бревоя решили не пускать никого из вас, чтобы хворь не поразила их земли, — говоря ровно и с долей сочувствия, поведал ему я, — так что, ты меня прости, но дальше вам ходу нет.
— Понятно, — нахмурился мужик, бросив взгляд назад, где, держа руки на оружии, стояли его родичи, — тогда и ты меня прости, но лучше я попытаюсь прорваться в чистые земли, чем спокойно буду смотреть, как умирает мой клан, — достав топор, Добр приготовился к бою.
— Ты не спеши, — показал я ему свои пустые руки, — а сначала меня послушай. Пустить вас вперёд я не могу, но и запретить временно поселиться на границе не могу.
— Что то смерть, что то, — покачал головой он, — одной охотой мы тут не проживём, как и корешками.
— Тогда, как на счёт сделки? — спросил я, продолжая не реагировать на извлечённое моим собеседником оружие, — Вы пока поселитесь тут, а я доставлю вам подвод с зерном, так и кровь лить не придётся, и вы сытыми останетесь.
— Хмм… — задумался Добр, глядя на меня из-под кустистых бровей, — небось, нажиться на нас хочешь? Три шкуры драть за горсть зерна?
— Нет, — покачал головой я, — просто не хочу убивать хороших людей, которые бегут от беды, тем более, всегда лучше договориться, чем сразу хвататься за оружие.
— Говоришь ты справно, — убрал он топор обратно в петлю на поясе, — но сам понимаешь, веры тебе нет.
— Это я понимаю, — подтвердил его вывод я, ни грамма не обидевшись, — так что давай поступим так, я прямо сейчас оставляю вам два мешка с овсом, каждый по полсотни килограмм, а через неделю приеду с целой телегой зерна, за которую вы мне уже и заплатите. Как тебе такой уговор?
— Говоришь ты сладко, но ведь не всё так просто? — ещё больше нахмурился он.
— Правильно думаешь, — подтвердил его вывод я, — взамен ты будешь останавливать в округе сородичей и не давать им
