- Размышляешь о смене имени?
- Я хочу оставить "Гарри", чтобы не так сильно травмировать мальчика, но считаю, что будет лучше изменить фамилию на "Снейп", ведь теперь он мой наследник.
- Конечно. А что насчет второго имени? – спросил Дамблдор, одарив молодого отца очень искренней и теплой улыбкой.
- Я подумываю добавить свое, как принято в нашей семье. Поэтому отныне у моего мальчика будет новое имя - Гарри Джеймс Северус Снейп.
- Звучит замечательно.
- Очень на это надеюсь.
***
Терпеливо дожидаясь своего отца, Гарри сидел за столом и лакомился печеньем, которое Даппин принесла специально для него. Внезапно в памяти ребенка промелькнули воспоминания о том, как тетя Петунья обучала сына хорошим манерам. Гарри тоже запомнил некоторые уроки и поэтому сейчас торопливо убрал локти со стола, к которому мадам Коллин заботливо придвинула стул, чтобы мальчику было удобней. Ноги Гарри и близко не доставали до пола, поэтому малыш лениво покачивал ими взад и вперед, внимательно наблюдая за входом в гостиную, где его отец все еще разговаривал с директором Дамблдором.
У мальчика сложилось впечатление, что старик очень нравился его отцу. Но сам Гарри в присутствии постоянно улыбающегося Дамблдора чувствовал непонятный дискомфорт.
Неожиданно зачесался шрам на лбу, и мальчик потер его рукой, пытаясь унять уже знакомый зуд. Дадли говорил, что этот шрам делает Гарри похожим на Франкенштейна, монстра, которого сшили из кусочков. А тетя Петунья всегда морщила нос, когда племянник спрашивал про свою отметину на лбу, а потом снова напоминала, что он едва не погиб в той автомобильной аварии. Поэтому мальчику следует быть благодарным, что он отделался так легко. В конце своего объяснения тетя Петунья выражала уверенность, что этот шрам станет для Гарри своеобразным напоминанием о гибели родителей.
Но ведь она врала, так говорил хозяин Снейп, нет, отец. А если это так, и его родители не погибли в автокатастрофе, тогда где они? Живы ли? Не придут ли они однажды, чтобы забрать его от нового отца? Одна только мысль об этом заставила Гарри сжаться от ужаса, а в животе поселился холодный комок. Малыш уже не хотел, чтобы родители приходили. Их ведь не было, пока он жил у Дурслей. Только хозяин Снейп, появившись в том кошмарном месте, забрал мальчика к себе домой и попросил называть его "отец". Он, а не они!
Гарри дернул новенький галстук, повязанный заботливой эльфийкой, и ослабил узел: малышу не нравилось непривычное, давящее ощущение на своей шее. Затем он снова начал расчесывать зудящую отметину на лбу. Мадам Коллин внимательно посмотрела на его шрам, так же как это сделал Дамблдор, когда впервые увидел Гарри. Мальчику было интересно, почему его шрам так интересует других людей, вот только как решиться спросить об этом? Может быть, они тоже считают, что Гарри похож на Франкенштейна?
Закончив жевать печенье, мальчик тщательно облизал пальцы и грустно посмотрел на разнообразную еду на столе. Всего на минутку малыш позволил себе помечтать, как было бы здорово попробовать хоть немного из приготовленных угощений. Там было блюдо, напоминающее мясной пирог, несколько видов печенья и бисквитов, покрытых сахарной пудрой и глазурью, тарелка с ароматно пахнущей ветчиной, окруженной вареным картофелем. Далее располагались чаши со свежим зеленым горошком и мелко нарезанной морковкой, политой какой-то приправой. Также внимательный взгляд малыша отметил несколько корзинок, наполненных свежеиспеченными горячими булочками с различной начинкой.
Оценив масштаб ожидающегося пиршества, Гарри мгновенно почувствовал, как нетерпеливые слюнки начали собираться во рту, а желудок свело от голода. И все-таки, проявив похвальное для столь юного возраста волевое усилие, мальчик отвернулся от приковывающего взгляд стола с яствами и принялся внимательно изучать дверь в комнату. Его немного тревожила долгая задержка отца. Неужели он передумал?
Гарри подпрыгнул от неожиданности, когда ему на плечо опустилась рука. Попытка вывернуться и таким образом избавиться от неприятного прикосновения чуть не привела к падению со стула. Едва удержавшись на ногах после приземления, Гарри со страхом посмотрел на мадам Коллин.
- Прости, Гарри, я не хотела напугать тебя.
Вот только выражение лица женщины свидетельствовало скорее о гневе, а не о сожалении. Малыш заметил, как ее брови сошлись на переносице. Вцепившись в спинку стула, он кинул тревожный взгляд на дверь в гостиную.
- Да, мадам, - автоматически ответил мальчик.
- Ты в порядке, Гарри? - брови женщины нахмурились еще сильней.
- Да, мадам, - малыш рискнул посмотреть на собеседницу, но почти сразу же перевел взгляд на свои сверкающие ботинки. Впервые он стал обладателем новой обуви и одежды, начисто лишенной потертостей, дырок, пятен и прочих «украшений».
Женщина сделала шаг вперед, мальчик отодвинулся, продолжая при этом удерживать стул между ними, словно создавая барьер. Несколько долгих секунд она молчала, внимательно изучая лицо ребенка, и Гарри очень не понравился подобный взгляд.
- Кто тебя бил? - неожиданно спросила мадам Коллин.
- Простите?
Гарри, не отрывая взгляда от ботинок, невольно сжался, прекрасно узнав этот тон. Вполне очевидно, избежать неприятностей не удастся, и будет только хуже, если он станет грубить. Должно быть, дядя Вернон как-то узнал и о том, что Гарри находится здесь, и о том, что он поведал о жизни в семье родственников и жестоких наказаниях, которым подвергался. Конечно, дядя знал! Вот только кто мог ему рассказать все это? Неужели отец?! Или мадам Коллин?
Женщина вновь шагнула к мальчику. Очень хотелось убежать подальше, спрятаться так, чтобы его никто не нашел. Вот только от страха, сковавшего тело, ребенок не мог пошевелиться. А еще Гарри прекрасно знал, что если побежит, то ситуация только ухудшится. Эту истину он вынес из собственного печального опыта. Но мадам Коллин не ударила его, она лишь осторожно коснулась щеки малыша, на которой красовался синяк. Этот след от меткого удара Дадли все еще побаливал, но уже не так, как раньше. Внезапно пальцы женщины перебежали на шею мальчика, и он резко дернулся в сторону.
- Что случилось, Гарри? Я заметила только сейчас: все твое лицо в синяках... И что это за шрам на шее? Кто это сделал с тобой?
- Я упал, - не моргнув глазом соврал мальчик. Это был единственный ответ, который обычно устраивал дядю Вернона.
- Ты упал? Гарри, но это...
- Почему вы допрашиваете моего сына? - раздался холодный голос. У двери, ведущей в столовую, стояли отец Гарри и Даппин, нервно теребящая собственные пальцы.
- Профессор Снейп! - мадам Коллин резко развернулась, а Гарри облегченно вздохнул. – Я и не думала допрашивать его. Но эти отметины свидетельствуют о...
- Это касается только меня и моего сына, - лицо Снейпа оставалось совершенно спокойным, но черные глаза метали молнии. - Я был бы весьма признателен, если бы вы в дальнейшем перестали караулить моего сына, чтобы допросить, пока я занят другими делами.
- Здоровье и безопасность детей - моя забота!
Северус снова открыл рот, чтобы возразить по этому поводу, но был перебит директором.
- Энид, мы обсудим это чуть позже. Не сейчас.
Гарри настороженно наблюдал за происходящим сквозь густую челку. Мадам Коллин выглядела напряженной и явно недовольной, но, в конце концов, она резко выдохнула и произнесла:
- Хорошо, господин директор. Смею надеяться, вы ответите на все мои вопросы.
Дамблдор улыбнулся и едва заметно кивнул.
- Похоже обед уже готов и дожидается только нас.
Дружески подтолкнув мастера Зелий, Дамблдор важно прошествовал к накрытому столу и занял один из стульев. Гарри, наблюдая за нахмуренным лицом отца, интуитивно чувствовал: происходит что-то не очень хорошее. Но вот Снейп, галантно предложив стул мадам Коллин, помог ей удобно устроиться рядом с улыбающимся директором, а мгновение спустя уже сам присоединился к гостям.
- Все пахнет просто чудесно! - радостно изрек Дамблдор, и Гарри мысленно согласился с его оценкой. Возможно, если мальчик будет вести себя очень тихо, ему позволят остаться в комнате, пока взрослые едят, и тогда можно было бы наслаждаться восхитительными ароматами приготовленных угощений. Малыш сжался в комочек и, желая стать совсем незаметным, спрятался за спинкой своего стула, надеясь, что взрослые, увлекшиеся едой, о нем даже не вспомнят. Но в тот же момент директор посмотрел поверх своих очков-половинок прямо на грустного мальчика.
