вызывая все более тяжелые вздохи международных магов.
Что делать с не разговаривающим и явно не понимающим, где находится, мистером Реддлом, не знал никто, поэтому пришлось пригласить менталиста. Мистер и миссис Лонгботтом, в свою очередь, слегка пообщавшись с мамой, отправились всей семьей на континент — ибо Августе, как и ее сыну с невесткой нужна была колдомедицинская помощь, а Невилл просто терял сознание от обилия впечатлений.
Между тем шли допросы и Великого Светлого, хотя русские требовали отдать его им. Какие-то очень интересные вопросы были у русских по отношению к Дамблдору, но удовлетворять их запросы не спешили, хоть это могло серьезно сэкономить время расследования.
— Давайте мы его убьем и поднимем, — предложил страшный русский некромант, связываться с которым никто не хотел, хотя, учитывая, как Альбус пытался юлить даже под очень концентрированной сывороткой правды, подобное предложение имело смысл. — А еще можно сделать процедуру убивания традиционной — открывать ею каждое заседание.
Чувство юмора русских иногда тяжело воспринималось просвещенными западными магами, поэтому Дамблдор был пока жив. Так могло продолжаться очень долго, но тут те же русские предложили провокацию. Для нее им нужен был только волос Гриндевальда и допуск в камеру Дамблдора. Уставшие от попыток выяснить хоть что-нибудь дознаватели устало согласились.
Пожалуй, это и было самой лучшей идеей. По крайней мере, ничего плохого в ней международники сразу не увидели, и дали возможность совершить то, что было предложено.
Когда в камеру втолкнули, явно наподдав ногой, Геллерта, Альбус вскочил со своей кровати. С трудом поднимавшийся с пола будто иссушенный годами мужчина зло смотрел на Дамблдора, отчего тот даже попятился, но далеко уйти не смог, с размаху сев на кровать.
— Это ты во всем виноват, швайнехунд! — безапелляционно заявил Гриндевальд. — Ты испоганил наш план и теперь нас казнят!
— Я? Это я испоганил? — взвыл Альбус. — А кто настаивал на том, чтобы сделать грязнокровного министра? Я для этого даже старые книги сжег! И после всего ты!
— Лучше бы ты ученых сжег, — брезгливо поморщился Геллерт. — Одной Лавгуд недостаточно.
— Да что ты знаешь! — заорал Дамблдор, мгновенно выдав всю возможную информацию о своих планах.
Дознаватели, слушая откровения, называвшего себя светлым, понимали, что британцы опять все перепутали и Темным Лордом назвали не того. Сейчас же предстояло распутывать весь клубок, хотя у многих возникало искушение пригласить русских, а потом просто подмести на месте Магической Британии, но на поводу такого желания, разумеется, никто не пошел.
Взамен продолжились допросы, расследования, поиски… Ничего особо хорошего в Британии не всплыло, а наведение порядка в функции Трибунала не входило. Именно поэтому было принято решение отдать магов Британии королеве и пусть она с ними разбирается. Надо сказать, что августейшая особа этому не обрадовалась. Сначала Ее Величество обиделась на магов вообще, затем она задумалась о том, как «этих дармоедов» пристроить к делу.
А пока Ее Величество думала, Поттеры и Грейнджеры советовались сначала промеж собой, потом и с Дурслями, пока, наконец, не пришли к единому мнению. Мистеру Грейнджеру, переезды не любившему, пришлось смириться. Семья покинула Британию как раз в день провокации против Дамблдора, ничего о том не зная.
— Интересно, — проговорила Гермиона. — Вот мы выучимся, вырастем, что мы делать будем?
— Не знаю, — пожал плечами обнимавший крыльями своих девочек Гарри. — Можем обратно вернуться, или еще где работать… нас же тут ничего не держит?
— Ничего, — вздохнула девочка, нехорошо подумав о системе британского образования. — Зато Мира будет в мире… Знаешь, вот в Британии куча магических неизлечимостей, а в Европе они, получается, все лечат?
— Во всем мире все лечат… Кроме Британии, — вспомнил рассказанное Гарри. — Так что…
Все было понятно и так, уезжать, все-таки, стоило, поэтому спустя некоторое время, большую семью принял рейсовый самолет, чтобы унести далеко-далеко. Грейнджеры в конце концов согласились с тем, что без Темных Лордов лучше. Да и без светлых. Да и вообще — лучше там, где маги с мозгами, растущими в положенном месте.
Вот только крылья… Гарри предполагал, что последствия их крылатости еще будут, но привычно старался не думать о плохом. У него была самая лучшая девочка на свете, самая любимая доченька и родители. И, по мнению Гарри, желать в жизни чего-то большего не следовало.
Франция сразу же порадовала молодую мамочку и немного расстроила молодого папочку. Во Франции был детский сад для таких детей, как их Мира. А это значило, что Гермиона и Гарри могли учиться очно, что очень порадовало девочку, ну а для мальчика все равно не было никого важнее ее. Поэтому в один прекрасный день они вошли в свой новый класс, держась за руки.
— Ого… — ошарашенно произнес мальчик, сидевший на втором ряду, во все глаза глядя на эту пару. — Вы только посмотрите!
— Истинные… — прошептала девочка рядом с ним. — Привет! — помахала она рукой.
— Здрасте, — произнесла Гермиона, с удивлением вглядываясь в сияющие лица вокруг.
— Не бойтесь, — проговорил все тот же мальчик, которого, как оказалось, звали Луи. — Никто и никогда не причинит вреда таким, как вы.
— Почему? — поинтересовался Гарри, желая узнать мотивы именно такой формулировки.
— Потому что это чудо! — очень по-доброму улыбнулся Луи.
Школа оказалась действительно волшебной, хотя имела, разумеется, и обычные предметы, отчего Гарри поначалу было непросто — Гермиона-то что-то изучала в своих прошлых жизнях. Но мальчик, намертво фиксированный на своей девочке, не унывал, ему было это просто неважно. Важной была только Гермиона.
Они учились в школе, забирая вечером счастливую Миру из детсада, где той очень нравилось, совсем не следя за британскими новостями. Двое крылатых были просто счастливы.
Гриндевальд и Дамблдор планировали захват Британии, чтобы повторить историю Третьего рейха, для этого им и нужны были туповатые маги, не умеющие сопротивляться. Но у них не вышло, поэтому их отправили в новое Большое Приключение — через Арку Смерти, а вот проснувшиеся Основатели школы, как оказалось, ужаснулись ее состоянию. Поэтому в Хогвартсе было немного шумно, но не сильно весело. Впрочем, это Гермионы и Гарри уже никак не касалось — во Франции им было намного комфортнее.
— Мама! Папа! — заговорившая Мира неизменно радовала родителей, в том числе и шалостями.
Изменились и Поттеры. Они, безусловно, стали старше, но любили друг друга так, что,
