его обучение не было таким интенсивным, никогда ещё Кейнан не говорил с ним так много и не заставлял двигаться вперёд так быстро и неуклонно. Он снова и снова повторял одно и то же, пока Эзра не начинал слышать его слова, даже оставаясь один. Снова и снова заставлял повторять новые приёмы боя, пока Эзре они не начинали удаваться.
— Они что, готовятся к чему-то, что ли? — спрашивал Зеб, глядя на их очередную тренировку.
— Они всегда к чему-то готовятся, — отмахивалась Сабина.
— Что-то я не уверен, что хочу знать, — ворчал Зеб.
— Потерял вкус к хорошей драке? — задирала его Сабина.
— Не уверен, что хочу участвовать в такой, к которой надо так готовиться двум джедаям, — отвечал Зеб.
Гера с сомнением спрашивала Кейнана:
— Ты не загонишь его?
— Я должен научить его так многому, как могу, пока у нас есть время. Я и так кучу времени упустил после Малакора. Да и, как ты можешь слышать, у него, судя по всему, сил остаётся с избытком.
Гера усмехалась, прислушиваясь к тому, как Эзра с криками гоняется за Чоппером, стащившим один из его шлемов и собиравшимся разобрать его на запчасти для своей ноги.
У него действительно оставалось достаточно сил, и ночи всё ещё казались короткими, а дни временами тянулись до бесконечности. Первое время он просыпался рядом с Кейнаном и всё ещё боялся, что это в последний раз, но вскоре понял, что, приняв решение, Кейнан в самом деле отбросил все сомнения. Само то, как он теперь учил его, убеждало Эзру в этом. И то, как он больше не отталкивал его, не останавливал, сам тянул к себе, целовал, едва закрывалась дверь каюты, не боясь показать своё нетерпение, хотя весь день ни одним движением не выдавал его и не позволял Эзре терять сосредоточенность. Но потом, когда они оставались одни, всё становилось иначе, и Кейнан целовал его, прижав к холодному металлу двери, в губы, в пульсирующую жилку на шее, и спускался ниже, и Эзра запускал пальцы ему в волосы, и закусывал губу, стараясь не издавать ни звука. А потом, обессиленный и задыхающийся, опускался к нему на пол и снова целовал, не в силах оторваться, а, оторвавшись, тянул его за собой, и заставлял уже Кейнана закусывать губу и цепляться за него, словно пытаясь удержаться в этом мире. И в темноте, которая делала их равными, ослепляя его так же, как Кейнана, прижимал его к себе, подавался навстречу, желая сильнее ощутить его внутри себя, отводил влажные волосы с лица и целовал его глаза, и ловил его прерывистое дыхание, а Кейнан ловил его мысли, и подталкивал его к себе, заставляя почувствовать его целиком, и двигался сильнее, не боясь больше сделать ему больно, и Эзра, не сдержавшись, стонал, забыв обо всём, и если делал это слишком громко, Кейнан приподнимал его голову и целовал, не отпуская, пока всё не заканчивалось. И иногда ночи были такими короткими, словно бусины, нанизанные на нитку слишком редко, и всё же, как они ни ждали их, они не были другой, отдельной жизнью, всё слилось в одно, и всё сменяло друг друга, и снова наступала ночь, а потом день, и дни были так же прекрасны, как и ночи, и не было ничего прекраснее этой череды.
— Почему со мной всё время это случается? — жаловался Кейнан.
— Не ной, — отвечал шипящий голос Геры в коммуникаторе. — Может, это твоё призвание. С Эзрой вон, вроде, неплохо выходит.
— Да уж, — с мрачной иронией согласился Кейнан.
Сабина училась сражаться на мечах. Эзра наслаждался моментом, обучая её, потому что Кейнан отдал ему эту привилегию через пять минут после начала. Сам Кейнан вздыхал и жаловался Гере.
— Как успехи-то? — спросила она.
— Никак, — буркнул Кейнан. — Напомни мне не брать в команду не только ещё одного джедая, но и ещё одну мандалорку.
— Пока что я напомню тебе, что ты сам первый выступил за то, что она должна принять этот вызов.
— Гера!
— Что, дорогой?
— Ты. Не. Помогаешь.
Древний световой меч, наследие первого джедая-мандалорца, они нашли на родной планете Мола, в пещере, где он проводил свой ритуал с Сёстрами Ночи. Когда-то этот меч объединил Мандалор, и теперь у Сабины был шанс попытаться сделать это снова, или хотя бы призвать часть мандалорцев в помощь повстанцам. Объединение всего Мандалора для здравомыслящих людей выглядело довольно утопический идеей — мандалорцы дрались всегда, когда могли, и со всеми, до кого могли дотянуться. И перед тем, как попытаться выполнить эту невыполнимую задачу, Сабине предстояло помириться с семьёй, считавшей, что она предала их. А перед этим — научиться хотя бы держать этот чёртов меч в руке, ох, думал Кейнан, больше никогда. Никогда. В следующий раз, когда Сила скажет мне «обучи кого-нибудь» я скажу как Эзра: я тебя не слушаю, ляляля.
Зато Эзра был просто в восторге.
— Наконец-то я чувствую себя круче неё, — счастливо сказал он.
— Ох, — сказал Кейнан. — И ты не помогаешь. Ещё следить за тем, чтобы ты не зазнался.
— Ты можешь признать хотя бы то, что ну на мечах-то я дерусь лучше неё? — возмутился Эзра.
— Ох, — сказал Кейнан. — Да, могу.
— Спасибо, учитель.
— Но…
— …мне ещё многому надо учиться, ага, пойду выиграю ещё один раунд.
— Эзра, ты её должен учить, а не поднимать свою самооценку! — крикнул ему вслед Кейнан, и Эзра легкомысленно махнул ему рукой.
Кейнан взял коммуникатор и нажал кнопку.
— Гера, — позвал он.
— Да? Уже?
— Забери меня отсюда.
Конечно, Гера помогла ему в результате понять, как помочь Сабине. «Ты всё сделал сам», — говорила она потом, — «я только подсказала тебе, в какую сторону думать». Но, конечно, это была её заслуга. Всё, что сделал Кейнан — нашёл момент, в который спровоцировать Сабину, и осуществил это быстро, жёстко и хладнокровно. Хочешь научить мандалорца — стань мандалорцем. И теперь Сабина была на своём пути и знала, кто она и куда идёт. «Ну вот, она снова круче меня», — с показным унынием констатировал Эзра, но, конечно, был за неё счастлив.
Это Гера была с ним всегда, дольше, чем кто-либо из них. Ей он рассказывал то, что не рассказывал никому. Даже Эзра не знал о нём столько. После Войны клонов у него не было никого ближе Геры. Когда они встретились, она помогла ему больше, чем он ей. Она всегда верила в него. А он в неё. Они поддерживали друг друга, и благодаря друг
