подозрительно глянула на зельевара, совершенно ему не веря. Профессор не казался человеком, который будет бескорыстно приходить к кому-то на помощь. К тому же, его энтузиазм и жонглирование лозунгами ярко напомнили Кате коммунистическое прошлое и верить Снейпу захотелось еще меньше.
Однако, поддавшись напору Флитвика, который умилительно просил ее попробовать и принять помощь от Снейпа, она все-же согласилась на эксперимент, внутренне подозревая, что она очень сильно пожалеет об этом.
* Уильям Берн (20 декабря 1789 — 15 февраля 1870), шотландский архитектор, пионер стиля шотландский баронов.
Надеясь на лучшее, можно пережить разочарование, чего не случается, если заранее готовиться к неприятностям
Снейп пообещал поработать с Катей на выходных, а после технично выставил ее за дверь, видимо, планируя продолжить посиделки с Флитвиком в окружении фолиантов. Время приближалось к десяти часам, было довольно поздно и Катя топала домой в темноте, мысленно костеря беззаботных профессоров, которые не озаботились снабдить ее освещением — верный фонарик, который кое-как выручал ее в Хогсмиде по пути домой, напрочь отказывался работать в школе и подавал признаки жизни только когда Катя уже доходила до Визжащей хижины.
Сквозь тучи проглядывала полная луна, далеко в гуще Запретного леса кто-то взвыл, и Катерина припустила домой во все лопатки, разумно считая бегство лучшим выходом из любой нестандартной ситуации. И, хотя никто опасный за нею так и не погнался, спокойно выдохнуть она смогла только после того, как закрыла за собой дверь и задвинула крепкий засов.
Пару дней после этого ей удалось спокойно поработать — из форс-мажора наблюдались только очередной засор туалета на втором этаже и блуждающие пятна магической краски на пути к столовой — Кате пришлось погоняться за ними с пульверизатором и тряпкой, чтобы поймать и уничтожить.
В пятницу вечером, когда Катя собиралась идти в "Кабанью голову", прямо на крыльце ее атаковала сова. Нервы женщины были полностью расстроены, поэтому она взвизгнула, стукнула сову холщовой сумкой с разной мелочью, и птицу унесло в кусты, — та и ухнуть не успела.
До Кати с опозданием дошло, что это могла быть почтовая школьная сова, но ей раньше не доводилось получать посланий с совами, и появление пернатого вестника стало полной неожиданностью. Однако слабые ростки любопытства были задушены в зачатке — Катя не ждала, что в магическом письме прочтет что-то приятное, кроме того, лезть в темные кусты и искать там оглушенную птицу — сомнительное удовольствие. Поэтому Катерина развернулась и направилась на работу, выкинув мысли о сове из головы.
Через пару часов в заведении нарисовался весьма недовольный зельевар, который забрался на стул у бара и укоризненно покачал головой, глядя, как Катя спокойно натирает чистой тряпочкой бокалы для шампанского до блеска.
Не то, чтобы из этих бокалов кто-то пил, но, обнаружив во время уборки коробку с ними в глубине кухонного шкафа, Катя не могла отказать себе в удовольствии перетащить тонконогие бокалы за стойку, пытаясь придать заведению Аберфрта налет респектабельности. Хозяин не возражал, но в глубине глаз его можно было заметить огорчение и расстройство, будто старик сомневался в катином психическом здоровье.
— Зачем вы вырубили почтовую сову? Бедная птица едва смогла добраться обратно, в полном шоке.
— Так это была сова? — фальшиво удивилась Катерина, не прекращая своего занятия. — А я думала, очередной канат.
Зельевар недовольно фыркнул, после попросил бокал огневиски и с видимым удовольствием сделал глоток обжигающего напитка.
— Вообще-то письмо было от меня, в нем я передавал время завтрашней встречи, вы же ещё не передумали избавляться от своих страхов?
— Вы видели меня сегодня в школе, мы даже здоровались, — напомнила Катя. — Могли тогда лично мне все передать — это бы все упростило. После не пришлось бы идти в совятню, отправлять письма, ухаживать за травмированной совой, приходить темной ночью сюда...
Она правда не понимала этой склонности профессора создавать проблемы на пустом месте. В голове пронеслась мысль, что он просто алкоголик и пришел в бар напиться, используя разговор с Катей как предлог.
Пока она размышляла, профессор внимательно смотрел ей в глаза над ободком стакана, и на лице его появлялось странное, нечитаемое выражение, как у человека, впервые пробующего блюдо из овечьих глаз.
— Ну и каша у вас в голове, мисс Лассер, — заметил зельевар, отставляя в сторону недопитый виски.
Катя с любопытством глянула на Снейпа, но профессор не стал комментировать свою странную фразу, а вместо того принялся грызть палочку лакрицы, которую извлёк откуда-то из недр своей мантии.
Однажды Катерине приходилось пробовать это сомнительное лакомство, и с тех пор она искренне считала поедателей лакрицы извращенцами. Однако такая характеристика вполне вписывалась в образ профессора, который она нарисовала в своей голове, поэтому женщина только хмыкнула, продолжая полировать очередной бокал. Пристально глядящий на нее Снейп в этот момент делал очередной глоток виски, видимо, чтобы перебить мерзкий лакричный вкус, но внезапно поперхнулся и закашлялся, при этом он выглядел донельзя разгневанным, и Катя снова задумалась — вдруг ее мысли отражались на лице, и зельевар понял, что она думает о нем дурно? Вряд ли кому понравилось, если бы его за минуту назвали сначала “алкоголиком”, а после “извращенцем”. Но это относилось к разряду фантастики, Катя не могла поверить, что среди магов найдутся еще и телепаты.
Справившись с кашлем, Снейп расплатился за выпивку, приказал ей на следующий день к пяти вечера подойти к кабинету преподавателя Защиты от темных магических искусств и стремительно удалился, всем видом выражая недовольство и возмущение.
///
В субботу вечером Катерина в свой законный выходной входила в двери замка. Она не стала переодеваться в рабочую спецодежду и осталась в повседневной мантии, не особо выделяясь из толпы. В коридорах было довольно людно — мимо пробегали стайки девочек с книгами, а несколько мальчишек с метлами явно возвращались с тренировки по квиддичу, оставляя за собой влажные следы.
Кабинет преподавателя Защиты от темных искусств, находился на четвертом этаже. Кате было сложно добираться до него, и она выбрала самую глухую лестницу для слуг, начиная со второго этажа придерживаясь за стены. Подъем занял не менее пяти минут, и к назначенному месту она буквально приползла, обливаясь
