— Какая встреча.
Будто бы удивленно. Ну да. Ухмыляйся дальше, мудак.
Грейнджер презрительно фыркнула.
— Я даже не буду спрашивать, что ты здесь делал. Иди куда шёл, Поттер. Тебе не место в Гриффиндорской башне.
Он усмехнулся, покачав головой. Его глаза были насмешливо прищурены.
— Я не обязан спрашивать твоего мнения. Прости, но мне плевать на него.
— Замечательно.
— Замечательно.
И, сделав несколько уверенных шагов, решив, что оставаться здесь и продолжать разговор с этим дегенератом — бессмысленно, она отправилась туда, куда и хотела пойти — в библиотеку. Заправив прядь за ухо, чуть поежилась. Чувствуя, как он смотрит ей в спину. Даже не то что чувствуя, зная.
Не видя, как он ухмыляется ей в ответ. Опять.
— Он просто… арр. Честно У меня даже слов нет описать его.
«Потому что читать надо больше, дура».
Гермиона Грейнджер, прижимая к груди небольшую книгу по зельеварению, зашла в свою спальню. Там Лаванда на кровати сидела по–турецки и обнимала подушку, широко улыбаясь. Парвати, сидя на полу, прижимая колени к себе, мечтательно улыбалась с прикрытыми глазами.
— Да, Поттер шикарен.
Гермиона незаметно скривилась, снимая балетки с уставших ног. Понятно, кто на сей раз предмет их обсуждения.
— Он так улыбается мило. Губы у него красивые. Не отлипала бы от них никогда.
Лаванда хихикнула.
— А вы уже… ну… целовались
Парвати виновато улыбнулась, пожав плечами.
— Не с первого же свидания. Иначе он сразу потеряет ко мне интерес.
— Гм… да, в принципе, ты права, — немного помолчав, она добавила — А ты серьёзно думаешь, что у вас… ну… будет что–то больше, чем–то, что он делает и со всеми другими девчонками
Парвати грозно на неё взглянула.
— Ой, ну да. Чем то, что он делал со всеми другими.
Девушка красноречиво посмотрела на Браун так, будто та сморозила невообразимую глупость.
— Я уверена, Лаванда. На все сто.
Грейнджер мысленно фыркнула.
«Ой, ну да, конечно. В этом уверена и остальная половина девчонок в школе».
Но одного понять Гермиона не могла. Она, удобнее устроившись на кровати, уставилась на Парвати.
— Но он же гад полный. Он грубый, самоуверенный, наглый. Что же ты могла найти в нём
Девушки удивлённо взглянули на неё, будто только сейчас заметили.
Парвати пожала плечами.
— Он обаятельный. Красивый. Хитрый. Улыбается мило. Да и вообще, Грейнджер, трудно сопротивляться плохому парню, который хороший человек. Он добрый внутри.
Гермиона закатила глаза. Да конечно. Добрый. Как же.
— Как ты могла определить это на первом свидании
— Я не определяла это, Грейнджер. Я просто знаю, что он хороший.
Ох, отвернись. Эй, Грейнджер. Какого чёрта Почему ты пялишься на них
Гермиона исподлобья смотрела на Поттера с Гринграсс.
Дафна Гринграсс — красивая слизеринка, обладающая белоснежными, слегка волнистыми волосами до лопаток, пепельно–серыми большими глазами и белозубой улыбкой. Она была потрясающей. Её внешность Грейнджер находила несколько холодной, но это только притягивало и манило. Голос девушки был всегда спокойным, медленным и… рассудительным. Приятным. Будто шёлком по чему–то проводят. Слышали этот нежный шорох Странно, но голос слизеринки Гермиона могла сравнить только с этим. Дафна была умна, но не кричала о своих знаниях. Хитра.
А Поттер, наверняка, идеальная половинка этой девицы.
Грейнджер неслышно фыркнула, сжав корешок книги в руках.
Да даже не в этом дело. Гринграсс и Поттер, они стоят около представителей своего факультета, обнимаясь. Не то чтобы обнимаясь, скорее прикасаясь друг к другу.
Поттер одной рукой властно прижимает девушку к себе, а та пробегается изящными пальцами по застежке его мантии.
Он не улыбается. Он смотрит на неё как… как хищник на свою добычу. Как–то по–особенному кривит губы. Не насмешливо, это уж точно. Как–то… по–другому.
А она плотоядно улыбается в ответ. Нет, не плотоядно, слишком громко звучит. Она тоже, как и он, хищно улыбается. Будто заигрывает, что ли.
Грейнджер помотала головой, отгоняя все эти мысли и картинки. Какого чёрта она думает обо всём этом, смотрит на них Простите, конечно, но это… весьма странно.
Сейчас он с ней, обнимается тут в ожидании урока, а ещё дня три назад был около Гриффиндорской башни и, как джентельмен, провожал Парвати Патил до гостиной.
Сейчас она, Парвати, ходит с опущенной головой, а ночью тихонько плачет в подушку.
Сейчас он, получив от неё это, переключился на другую.
Ублюдок. Чёртов бабник.
Лаванда, конечно, хотела устроить взбучку этому придурку, но Парвати разумно её отговорила. А Гермиона, видя, как Браун успокаивает плачущую девушку, лишь думала о том, что оказалась в очередной раз права. И, конечно же, ей было её жаль.
«Ну, Парвати Он оказался хорошим, да»
Грейнджер фыркнула. Вообще, если честно, вела Гермиона себя так, будто она — злая старушка, помотанная жизнью. На всё фыркала, закатывала глаза и противно ухмылялась. Будто жизнь её чем–то не устраивала, хотя ей было только семнадцать.
Внезапно позади неё послышалось деликатное покашливание, а после
— Гермиона
Девушка дрогнула. Повернулась к человеку, убрала с глаз занавесу волос.
Более–менее дружелюбно улыбнулась.
— Да, Волкер Ты что–то хотел
Оулсапп переступил с ноги на ногу и как–то неуверенно взлохматил русые волосы. Поднял проницательный взгляд на неё и неловко улыбнулся.
— Ты не видела Парвати Я её сегодня вообще не видел, а мне надо увидеть её… кхм… для кое–чего. Ты ведь живёшь вместе с ней Вот я и решил, собственно, — он виновато улыбнулся. Засунул руки в карманы брюк и слегка ссутулился. — Я уже спрашивал Лаванду, а она проигнорировала. Лишь сказала, что Парвати сейчас никого видеть не хочет, — он нахмурился, смотря себе под ноги. — Думал, может, ты скажешь, что случилось с ней. С Парвати.
Грейнджер судорожно выдохнула, сжав учебник в руках.
Повезло Патил. У неё есть тот человек, который замечает её отсутствие.
Но даже не в этом суть, чёрт возьми. Что сказать этому парню, который так жаждет получить ответ Сказать, что Парвати сидит в комнате, наплевав на уроки, и грустит, изредка плача и проклиная парня, который так хладнокровно забрал её невинность
Гермиона неуверенно посмотрела на Оулсаппа, изучая его лицо. Он неровно дышал — может, оттого, что заговорил с ней, с девушкой, ведь он, в принципе, вовсе не «мачо» и не общается с представительницами прекрасного пола так часто, как некоторые;, а может, из–за того, что просто очень сильно хочет получить ответ, кто знает, — кожа скул чуть покраснела, а сам он кусал щеку изнутри, тоже изучая Грейнджер взглядом. Чуть заинтересованным. Лишь чуть–чуть.
— Ох, Волкер, — думай, чёрт, думай, — она… у неё… что–то вроде меланхолии, знаешь.
Оулсапп нахмурился. Но через пару секунд удивленно взглянул на Гермиону, будто бы о чём–то догодавшись.
— У неё что… эти дни — он, кажется, смутился. Его скулы немедленно начали розоветь.
Гриффиндорка активно закивала, не найдя более подходящего варианта.
— Да, да. Оттого и настроение ни к чёрту.
— Ну, тогда ладно. Спасибо большое, Гермиона Грейнджер. — парень улыбнулся. Красиво, широко. Он нечасто улыбался, а ей — пожалуйста. Это было чертовски мило.
— Да не за что, Волкер Оулсапп, не за что.
Он, кивнув, сжал её плечо своими длинными пальцами в знак благодарности. Грейнджер заметила, как смущенно вспыхнули при этом его глаза.
Девушка поправила волосы и повернулась обратно. И, как ни странно, наткнулась на прямой взгляд ублюдка-Поттера. Она всё ещё улыбалась на тот момент.
Он смотрел как–то… неописуемо. Прямо, по–наглому прямо. С изучающим прищуром. Его некрасивые губы были отчего–то слегка скривлены, а рука на талии Гринграсс — напряжена.
Гермиона прищурилась, пытаясь понять, какого чёрта Поттер уставился на неё. Она прижала книгу к груди и так же посмотрела на него. Прямо. С вызовом.
Она подняла бровь ввысь и задрала подбородок.
«Чего же ты уставился на меня»
«Какого хера, Грейнджер»
Он опустил взгляд, пробегаясь им по её уверенной позе. Поднял опять, отмечая её поджатые губы. Из–за этого жеста у неё появились две неглубокие ямочки на лице.
«Уродка».
Чуть приподняв верхнюю губу и скривившись, будто в отвращении, Гарри Поттер отвернулся от девушки, снова обратив свой взор на Дафну Гринграсс. Снова ухмыльнувшись.
Заставив Грейнджер удовлетворительно хмыкнуть.
«Слабак».
И снова этот взгляд. Ох, ну конечно, потерять личный источник знаний — это печально.
Рон Уизли, хотя они и не были прямо–таки лучшими друзьями, печалился их ссоре. Нет, не их ссоре, а их последствиям. Ходил хмурый и какой–то задумчивый. Бросал какие–то тяжёлые взгляды на Гермиону. Это бесило. Сильно.
