Он посмотрел на меня и бросил мне как-то смущённо:
— Кажется, он был бандитом.
Хм, какое интересное предположение. Может, Джеймс Поттер был «крёстным отцом»? А катастрофа была подстроена конкурентами. А звучит правдоподобно…
— Хочешь найти его? — спросил я.
Мой друг задумался, а потом ответил:
— Нет. Зачем? Вдруг он окажется полным козлом?
В этом был весь Пат. Спрашивается, какого дьявола он вообще начал этот разговор?
У Пата в жизни было три страсти — химия, книги и сигареты. Кажется, для счастья ему больше ничего не надо. Может, поэтому его тётка разрешала ему вдоволь химичить, читать и курить. А, может, отец Пата и правда был преступником, и тётя Мэг поступала по принципу — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не против закона.
Читать я тоже любил (а чем ещё заниматься, если тебя запирают в комнате?), не прочь был изредка затянуться сигаретой, и ни фига не разбирался в химии. Таким образом, мы были похожи, но не во всём.
— Ну, даже если козёл, — сказал я, — тут уж ничего не поделаешь. Как сказал Фитцджеральд, мы вольны выбирать друзей, но не родственников.
Пат как-то особенно неприятно посмотрел на меня (он так может, у него бывает) и на редкость отвратительно поджал губы. Отчего стал похожим на какую-то хищную птицу.
— Не умничай, Поттер, тебе не идёт. Это Твен сказал.
Я фыркнул. Такими вещами меня не смутишь.
— Один хрен. Суть-то понятна. Какая разница, кто твои родственники? Посмотри на моих. Семья кретинствующих идиотов.
— Но ты бы вряд ли обрадовался, если бы узнал, что твой отец был полной сволочью?
— Я мало о нём знаю, — честно ответил я, — но если судить по тому немногому, что сказала о нём тётка, то есть — бандит, бродяга, ненормальный — он был святым человеком. А ты что-то узнал о своём отце?
Пат покачал головой.
— О чём дискуссия, мальчики? Дихотомия добра и зла?
Лу. Луиза Мирабель Ван Дер Хайм. Пат называл её профессиональной сумасбродкой. И он был прав, потому что Лу, как говорится, была абсолютно «без башни».
И ещё эта девушка была ходячей катастрофой.
Она всегда держала в голове тысячи мелочей и постоянно забывала о чём-то важном. В её руках обычно ломалось всё, что ломалось, и даже то, что не должно было. Вы не поверите, стоит ей пройти мимо телевизора, как начинаются помехи. Стоит нам выйти вечером на улицу, к Лу липнут какие-то придурки. Да и не только вечером. И я понимаю, была бы деваха — ноги от шеи, юбка до самого «здрасьте», грудь в декольте не помещается и с боевым макияжем. А Лу… Нет, она довольно красивая девушка, но, так скажем, в стиле трагедий русских писателей XIX века. Тоненькая, длинные светлые волосы, серые печальные глаза… Так и видится картина — сидит она, на крылечке поместья с вязаньем, замужем за нелюбимым (каким-нибудь отставным генералом с отвратительным характером), и вздыхает о каком-нибудь залётном столичном прожигателе жизни, что раз и навсегда разбил её сердце…
Впрочем, я никогда не видел, как Лу от чего-либо страдала. Если только от своей семьи, которая, в отличие от нас двоих, у неё была. Но, по словам Лу, лучше бы её не было вовсе.
Семья Ван Дер Хайм была очень богата. И Лу училась во вполне обычной, а не в потрясающе элитной школе исключительно по собственному желанию. У неё были и мама, и папа, и даже старшая сестра. В чём, спрашивается, проблема?
В принципе, проблем не было. Было только то, что, по словам Лу, в её семействе свет клином сошёлся на Литиции, её сестре. Родители восхищались своей старшей дочерью на каждом шагу, а младшую просто … не замечали.
— Я появилась на свет исключительно для чётного количества человек за обеденным столом, — как-то заявила Лу.
Такие вот — мои друзья. И, честно, это лучшее, что есть в моей жизни.
— Так о чём спор? — переспросила Лу и уселась за наш столик.
— Я тут уверяю Пата, что надо человека по друзьям судить, а не по родственникам.
Пат скривился.
— Не скажи, — вдруг возразила Лу, выуживая из чашки солёный орешек, — друзья Иуды были безупречны.
Пат вытаращился на неё с показным удивлением.
— Дорогуша, ты меня пугаешь. Ты читала Евангелие вместо завтрака?
— Что, думал, ты один здесь самый умный?
Я поднялся.
— Пойду, закажу кофе. Когда вернусь, расскажете, кто умнее.
Пат облизнулся.
— Пива бы…
— О да! В ЭТОМ кафе тебе придётся ждать пива, по крайней мере, лет пять!
* * *
В принципе, тут и начинаются мои приключения. Или злоключения — как кому удобнее. Не буду врать, я не предчувствовал никаких грядущих изменений в своей жизни, и, наверное, даже не хотел. Я прошёл к стойке, едва обратив внимание на двух девчонок за столиком, недалеко у входа. Но когда я заходил в кафе, их точно ещё не было.
Когда я делал свой заказ, к стойке подошла одна из этих девчонок. У неё была буйная кудрявая шевелюра и довольно крупные передние зубы. Кажется, она заказала какой-то фруктовый коктейль.
Вела она себя вполне адекватно, пока не повернулась ко мне…
Когда на тебя поглядывают девчонки, это всегда приятно. Но вот когда на тебя так откровенно ПЯЛЯТСЯ! С таким… таким благоговейным то ли ужасом, то ли восторгом, как будто зайдя в общественный туалет, эта девчонка встретила королеву Англии.
До меня не сразу дошло, что она уставилась на мой лоб. Вернее, на шрам. Согласен, вещь довольно приметная, но не настолько же!
— С вами всё в порядке? — решился спросить я.
Девчонка вздрогнула и моргнула.
— О… да… конечно… извините….
И потихоньку убралась к своей подружке, и тут же стала что-то ей шептать. Её подружка, рыжая, как морковка, покосилась в мою сторону, и, заметив, что я смотрю на них, покраснела.
А Пат мне уже семафорил жестами — что, блин, происходит?
А я что, понял?
Глава Вторая, где сбываются худшие предсказания моих родственников
— Ты зачем девушку напугал?
— Кто? Я?
Пат смотрел на меня с чисто лабораторно-экспериментальным интересом.
— Ну не я же. Смотри, Поттер, от тебя уже люди шарахаются! Что ты сделал бедной девушке?
Стоит сказать, эта сцена меня слегка напрягла. И ещё я чувствовал, как на меня очень интенсивно косятся эти две девицы.
— Это у неё любовь, — попытался отшутиться я, — с первого взгляда. А ты сиди и завидуй.
— Он и завидует, Гарри, — поддержала меня Лу, — видишь — то бледнеет, то краснеет, руки вон трясутся…
— У кого это руки трясутся? — вскинулся Пат.
Лу его уже не слушала.
— Гарри, они на тебя смотрят. Очень так, знаешь, смотрят…
— Я в курсе. Может, они меня с кем-то спутали? Но эта кудрявая ТАК уставилась на мой шрам! Как будто знает о нём больше, чем я сам!
Пат ухмыльнулся.
— Гарри, ещё чуть-чуть, и у тебя разовьётся паранойя. Забей!
Да, конечно, ничего сверхъестественного не произошло. Ну, уставилась на меня какая-то девка, так может она — психичка? Мало ли сумасшедших бродит по Лондону…
— Гарри, она не похожа на чокнутую, — будто прочитав мои мысли, заявила наша сумасбродка.
Лу сегодня вела себя на редкость адекватно.
А Пата всё это очень развлекало.
— Поттер, а ты ничего от нас не скрываешь? Туманное прошлое, а?
Пат выкрикнул мою фамилию слишком громко, и я, наверное, должен был задымиться от двух направленных на меня взглядов.
Я встал. Ну, всё, меня это достало!
Мой лучший друг ошалело на меня вылупился и даже отодвинулся. Вместе со стулом.
— Эй, Гарри, я же пошутил! Только без агрессии!
Лу переводила непонимающий взгляд с Пата на меня и обратно.
— Вы же не собираетесь…
Кажется, мои друзья меня неправильно поняли.
Я развернулся и решительно зашагал к этим двум девчонкам.
— Девушки, извините, но у вас какие-то проблемы?
И чего я так разошёлся? Хотя, откровенно говоря, бывает у меня такое. Какая-нибудь мелочь так выводит меня из себя, что хоть на стены бросайся.
Они обе покраснели и молча посмотрели на меня снизу вверх. Потом дружно помотали головами.
В это время в кафе зашли два каких-то парня. Кажется, навеселе. Ох, не нравится мне это. Очень не нравится…
— Тогда, просто так, для будущего, — продолжал бушевать я. Надо же так разозлиться! — на незнакомых людей пялиться неприлично!
— Гарри, Гарри! Всё, друг, остынь, — ладонь Пата опустилась ко мне на плечо, а в голосе появились успокаивающие нотки.
— Пошли отсюда, — сказала Лу. Они с Патом всегда справлялись со мной даже в самые трудные минуты.
Мы уже почти дошли до двери, когда вдруг рыжая бросила нам вдогонку.
— Но ты ведь… ты — Гарри Поттер! Тот самый, со шрамом в виде молнии!
Мы трое замерли. Сказать, что я обалдел — это ещё ничего не сказать.
— Ты что, с ними знаком?! — спросил Пат с каким-то недоверием и посмотрел на меня так, будто сейчас откроется страшная тайна моей двойной жизни. И на самом деле я — малолетний маньяк, сбежавший из тюрьмы и разыскиваемый в десяти странах.
