— Анньён, — говорит она, даже и не подумав поклониться и представиться. — Тётушка ЫнГен, вы-то мне и нужны. У меня к вам серьёзный разговор.
ЫнГен и СоДжин тяжело вздыхают. ХанЫль сидит с удивлённо открытым ртом и безмолвно таращится на ЮнМи. Она живёт в другом районе, сюда пришла в гости к подруге, и видит девушку впервые. То, что та ведёт себя столь неуважительно по отношению к людям, которые намного старше её, а так же то, что она не представляется первой и не кланяется, шокирует бедную женщину донельзя. Но она не успевает ничего сказать.
ЮнМи сдвигает очки на лоб и смотрит своими невозможно-синими глазами сверху вниз на ЫнГен. Все три ачжумы вздрагивают, но сакраментальный вопрос "Что у тебя с глазами?" остаётся неозвученным, потому что ЮнМи заговаривает первой.
— Тётушка, — строго произносит она. — Мама опять жаловалась на вас. И мне это очень не нравится. Просто очень!
— Я… — начинает было ЫнГен, но ЮнМи резким взмахом руки заставляет её замолчать:
— Чунджи! (Стоп!) Вот зачем вы, тётушка, опять распускаете эти глупые слухи, будто мы покупаем по дешёвке несвежее мясо для пулькоги? Кто вас за язык тянет? Вы же знаете, что это неправда.
— Я… — опять пытается что-то сказать та, и опять ЮнМи её прерывает:
— И снова стоп! Я в последний раз предупреждаю: перестаньте про нас сплетничать. Иначе мне придётся принять самые жёсткие меры. Вы меня знаете, в гневе я страшна. Я понимаю, что вы любите почесать языком, но говядина у нас всегда свежая. Можете сегодня вечером сами в этом убедится. Я всё сказала.
Она ещё раз обводит соседок пронзительным взглядом невозможных глаз, поворачивается и уходит, не попрощавшись.
— Вот я и говорю, не та нынче молодёжь, — индифферентно повторяет тётушка СоДжин, глядя ей вслед из-под козырька своей кепки.
ЮнМи тем временем подходит к кафе и приветливо машет виднеющейся в окне второго этажа СунОк. Судя по всему, разговор с вредной соседкой она уже выбросила из головы.
— Холь! Это что сейчас было?! — отмирает наконец ХанЫль. — Почему вы позволяете этой… этой… невоспитанной девчонке так с вами разговаривать? У меня просто слов нет! Я такой наглости в жизни не встречала! Волосы бы ей повыдирать…
— Успокойся, ХанЫль, всё нормально, — отмахивается тётушка ЫнГен, только что получившая строгий (и уже не первый) выговор от младшей соседской дочки.
— Какое нормально? Ничего не нормально! Нельзя это так оставлять! Надо пожаловаться её родителям! Надо… Надо полицию вызвать, пусть её в каталажку за неуважение упекут дней на десять! — тётушка ХанЫль разошлась не на шутку. Она даже покраснела от распирающего её гнева. Попробовали бы её внучки хоть слово ей сказать поперёк, попробовали бы они хоть раз не поклониться, здороваясь…
— Успокойся, ХанЫль, — говорит и СоДжин, отгоняя от себя веером надоедливых мух. — Ничего ты ей не сделаешь. Ичоборё (забудь).
— Да как это можно забыть?! Да что с вами такое?!
— Да вот так и забудь. И полиция ей ничего не сделает, уж ты нам поверь.
— Почему?!! — в отчаянии почти вопит ХанЫль.
— Потому что это Агдан, — с удовольствием поясняет ЫнГен. — Понимаешь, Аг-дан. Она всегда такая.
— Агдан? Та самая? — тут же сдувается ХанЫль. — Так это у неё были не линзы?
— Да, та самая. Я тебе сто раз говорила, что она живёт по соседству. А ты со своим склерозом вечно про это забываешь.
— А-а-а, — тянет ХанЫль. — Ну тогда всё понятно. А я-то думаю, что это вы такие спокойные. А оно вот оно что. Ну и ладно.
И три ачжумы, разом забыв про наглую девчонку, вновь принимаются с упоением сплетничать обо всём на свете. Про Агдан они больше не вспоминают. Солнце светит, дождь мочит, ветер дует, Агдан наглеет и скандалит — всё в мире идёт своим привычным, устоявшимся чередом, а значит, всё в порядке и нет причин для расстройства.
* * *
Исправительное учреждение "Анян". Ночь
ЮнМи просыпается и некоторое време бездумно таращится в темноту. Перед её взором отчётливо стоит виноватое лицо тётушки ЫнГен.
"Вот это я дал, — сонно думает Серёга. — Да они меня за такое прибили бы на месте. Хорошо, что это только сон. Правда, какой-то чересчур реалистичный… А прикольно получилось, что эти тётки к моим выходкам привыкли и перестали на них обращать внимание. В настоящей-то жизни подобное вряд ли возможно. Интересно, что бы они сказали, повстречав вдруг очень вежливую и воспитанную Агдан?"
ЮнМи вновь закрывает глаза и быстро засыпает, не подозревая о том, что иногда сны могут приходить по заказу. Ну, или по желанию одной знакомой богини, которая время от времени не отказывает себе в удовольствии подшутить над кое-кем из смертных.
(두번째꿈) Сон второй. Не к добру
Сон Серёги Юркина
Три подружки-ачжумы опять кого-то обсуждают, сидя на скамейке неподалёку от "Весёлого цыплёнка". Из подъехавшего такси выбирается ЮнМи. На этот раз она одета вполне традиционно, так, как и положено одеваться воспитанной корейской девушке: чёрная плиссированная юбка чуть ниже колен, светлая блузка и серый в мелкую клетку пиджак.
ЮнМи улыбается и радостно машет обеими руками выглянувшей в окно старшей сестре. Затем, обернувшись, замечает настороженно смотрящих на неё кумушек и, словно что-то вспомнив, решительно направляется к ним.
Две ачжумы, предчувствуя неприятный разговор, поджимают губы и невольно подаются назад, прижимаясь спинами к кирпичам забора. Третья, живущая в другом районе, смотрит на подходящую девушку с умильной улыбкой.
— Анньён хасей-йо-о-о! — приветливо говорит ЮнМи и кланяется поочерёдно всем троим, а поскольку одну из женщин она знает только в лицо, то произносит перед поклоном:
— Я Пак ЮнМи, младшая дочь владелицы кафе "Весёлый цыплёнок". Позаботьтесь обо мне.
Впавшие в лёгкий ступор тётушки едва находят в себе силы недружно кивнуть в ответ. Третья ачжума с улыбкой склоняет голову и тоже здоровается.
ЮнМи снимает тёмные очки, не слышит к своему удовольствию вопрос "Что с твоими глазами?" и говорит, обращаясь к старшей из соседок:
— Уважаемая тётушка ЫнГен. В прошлый раз вы жаловались на не слишком свежую говядину в заказанном вами пулькоги. Моя мама просила Вам передать, что мы на всякий случай сменили поставщика мяса на более надёжного. Мы всегда прислушиваемся к словам и пожеланиям наших клиентов. Приглашаю вас, тётушка ЫнГен, вас, тётушка СоДжин, и вас, аджумони, сегодня вечером к нам на ужин. Уверена, что вам всё понравится.
ЮнМи ещё раз вежливо кланяется и идёт ко входу в кафе.
— Какая воспитанная девушка, — улыбается ей вслед тётушка ХанЫль. — Всё-таки зря говорят, что молодёжь нынче сплошь бесцеремонная и грубая.
— Холь! — дружно восклицают отмершие наконец ЫнГен и СоДжин. — Это что такое сейчас было?
— А в чём дело? — удивляется ХанЫль. — Не понимаю, что вам не понравилось? Девушка такая вежливая, такая обходительная… Если мои внучки вырастут похожими на неё, а не на эту ужасную Агдан, о которой каждый день твердят по телевизору, я буду счастливейшей хальмони на свете. Только зря она вставила синие линзы.
— Так это же и была Агдан!!! — хором чуть ли не кричат обе её подруги. — Пак ЮнМи — это и есть Агдан! Ты со своим склерозом, ХанЫль, вечно всё забываешь и никого не узнаёшь. Мы же тебе в прошлый раз её показывали.
Тётушка ХанЫль в шоке хватается за сердце и без сил опускается на скамейку.
— Оммая! — бормочет она. — Как же это может быть? Она совсем не похожа на хулиганку.
ЫнГен и СоДжин смотрят друг на друга, затем поворачивают головы и с мрачным выражением на лицах разглядывают кафе. Там сквозь окна первого этажа видны сидящие за столиками посетители.
— Не нравится мне это, — говорит наконец ЫнГен. — Не к добру.
