— Ты счастлива, Лили? — как глупо, я ведь знал ответ. Вот оно, ее счастье, улыбается во сне и тянет ручку к чему-то.
— Да, Себастьян, счастлива. Как никогда в жизни счастлива, — она пододвигает мою руку к ребенку, и его маленькие пальчики сжимают мой мизинец. Джас улыбается еще шире и, причмокнув, отпускает руку.
Он не может умереть, не может. Он ведь ее маленький лучик. Он ведь ее сын. Он должен жить. Должен. Я смахиваю слезы с лица, и неуверенно встаю с земли, нужно узнать, как все это произошло. Сейчас в школе ужин, поэтому я сразу же иду в Большой зал. Примостившись в самом конце стола слизеринцев, я стал медленно просматривать мысли детей. Но все они как назло думали о какой-нибудь ерунде: книгах, контрольных, мальчиках, девочках и прочих шалостях. Если я залезу слишком далеко, директор меня учует, так что я продолжал поверхностно просматривать воспоминания. На мое счастье думающий о Джаспере мальчик оказался совсем рядом: за столом Слизерина, как оказалось, таких было три: Эммет Пур, Натаниэль Тендэрнес и Ульрих Лерой. Мысли последнего были самыми занимательными. Он боялся. Боялся, что обо всем узнают, и его отец будет недоволен. Эммет и Натан думали о здоровье моего племянника, о том, не стало ли Джасперу лучше. По-видимому, эти двое были его друзьями. Значит, колоть надо Ульриха. Аккуратно преодолев хиленькую защиту какого-то третьесортного полуразрушенного амулета, я проник в мысли мальчика. Среди общего сумбура о чистокровности и важности своей персоны я смог найти то, что искал…. Лучше бы не находил.
— Ты безродный…. Такой мусор не должен учиться в Слизерине.… Забирай свои вещички и уматывай из школы, пока не поздно…. Все-таки, не зря тебя называют лучшим студентом, — он взмахивает волшебной палочкой, и Джаспер, стоящий у самых перил, пробивая их, начинает падать вниз. Удивленный и непонимающий взгляд падающего мальчика заставляет аристократа усмехнуться и произнести, пользуясь чужой палочкой взрывное проклятие, роняя ее вниз. Джас как-то отстраненно замечает этот факт, слегка изворачивается телом и падает на так не вовремя повернувшуюся лестницу. Усмехаясь, Лерой смотрит на растекающуюся кровь и медленно уходит.
Я вырвался из воспоминания мальчишки, точно зная, что сейчас у него начнется дикая мигрень. Чертов сукин сын, это из-за него Джас сейчас при смерти. Ну, ничего, недолго тебе осталось тут учиться, наследник древнего рода.
~~~* * *~~~ ~~~* * *~~~ ~~~* * *~~~
«Ежедневный пророк: Экстренный номер.
Как нам стало известно из достоверных источников, в школе чародейства и волшебства «Хогвартс» произошло чрезвычайное происшествие, вследствие чего один из учеников серьезно пострадал. Конфликт между двумя юношами начался сразу же после распределения их по домам. Юному наследнику рода Лерой не понравилось, что Джаспер Эванс (старший брат Гарри Поттера, отреченный от рода Поттеров по завещанию отца) попал в Слизерин. Мальчик написал об этом отцу, и тот, как член попечительского совета, написал жалобу с просьбой перевести Эванса в другой дом. Но Распределительная шляпа не поменяла своего мнения и оставила Джаспера в Слизерине. Конфликт между мальчиками продолжался почти до Рождества, когда случилось несчастье. Джаспера Эванса нашли на лестнице всего в крови, а несколькими пролетами выше были выбиты перила. Сейчас мальчик в тяжелом состоянии находится в Больничном крыле школы. С момента трагедии мистер Эванс так и не пришел в сознание.
Но самое интересное во всей этой истории, что этому делу не хотели давать ход, тем самым не желая наказать виновника происшествия. Сейчас в школу отправлен отряд из экспертов, чтобы выяснить все подробнее и наказать виновника. Мы будем держать вас в ходе событий. Специальный корреспондент, Рита Скитер».
Вжик… Даже самые незначительные события и действия: косой взгляд, невзначай брошенное слово, улыбка, пожатие руки, счастье либо грусть в глазах — порой могут изменить судьбу. Вжик… И вроде бы это произошло давным-давно, и после столько всего было, что эти незначительные мелочи уходят куда-то на дальний план, а иногда и вообще стираются из воспоминаний. Вжик… Согнутый внезапной напастью, ты чаще всего ищешь их причину в недавних событиях, хотя начало было положено очень давно, а твоя странная память уже успела вычеркнуть то, из-за чего начался весь этот сыр-бор. Вжик… Осознание обычно приходит на пороге смерти, когда все становится таким четким и ясным, что хочется закрыть глаза. Закрыть глаза, чтобы не видеть сотворенных тобой ошибок. Вжик… Чаще всего так и происходит. Вжик…
Маленький мальчуган — он силен духом, несмотря на все свои невзгоды. Он живет у тети, которая его терпеть не переваривает. Вжик… А с чего вдруг? Почему собственная тетя не любит племенника? Почему сын умершей младшей сестры живет в чулане под лестницей? Вжик… Началось это давно, еще до их рождения. Люди, алчные до денег и славы, хотели заполучить и то и другое одним ударом. Но зайцы оказались проворнее и разбежались очень быстро в совершенно разные стороны. Магия была спрятана, и если рождалась вновь, то лишь у чистых сердцем. Вжик… Это ведь не её вина, что она не сможет пожертвовать собой ради других. Это ведь не её вина, что она, такая как все. Вжик… А вот сестра и брат оказались способными. Способными на жертвы. Вжик… Зависть — прекрасное чувство, но оно умирает вместе с человеком. Потому мальчик и живет в чулане под лестницей. Ибо зависть старшей сестры к дару младшей умрет ещё не скоро. Вжик…
Никогда не знавший заботы и ласки, он попадает в сказочный мир и открывается ему всей душой. Он идет, как ему кажется, собственной дорогой, покорно выполняя все обещания, что когда-то давал. Вжик… Ну и пусть дорога залита кровью, а к концу пути собственная смерть начинает казаться пределом мечтаний. Он обещал выполнить то, что ему сказали. Он давал клятвы мертвым и их оковы стали пригибать его к земле значительно раньше, чем тюремные стены. Вжик… Только вот дорожку эту начертил не он, а совсем другой человек, словно марионетку на ниточках выставив мальчишку на ее начало. Ведь магия — она всегда прекрасна, особенно если жизнь от нее далека. Вжик…
Белые розы на черную мраморную плиту. Беглый взгляд в хмурое небо. Он пришел сюда в последний раз. Лишь к ней, но не понятно зачем. Лишь белые розы для той, что видел три раза в жизни. Вжик… Лишь белые розы для той, чьи голубые глаза закрыл сам. Белые розы для той, чье тело принес семье, сгорая внутри от непонятной горечи и жажды мести. Вжик… Все было так просто, а он не досмотрел, не увидел. Сжег, уничтожил в себе все чувства, оставив только месть. Лишь потому, что когда-то доверился сказке сильнее, чем нужно было. Вжик…
Так часто избегал смерти, что когда она, наконец, пришла за ним, он спешил ей на встречу, словно к любимой матери. Желал ее, чтобы снова увидеть всех тех, кого потерял. Вжик… Вытерпел все, даже суд и судей. Вжик… Да вот только снова живет. Вжик… Ах да, его мать все же женщина с чистым сердцем. Вжик…
Какой же он все-таки забавный мальчик. В нем все так переплелось: прошлое, настоящее, будущее; стремления, ответственность, мечты. Мечты — чистые, детские, которые никогда не осуществляться. Вжик… На этот раз он счастливее: душа слабее, и на кривую дорожку кукловод поставит не эту куклу. Ну, что ж, лезвие уже достаточно острое… Хотя, наверное, его именно за этим и послали сюда, чтобы все то, что уже было, никогда не произошло вновь. Пусть твой стебелек вьется, а я пойду скошу другую траву.
Вжик…
Теплое майское солнце своим первым лучиком осветило больного мальчика. Глубоко вздохнув, он впервые за последние месяцы открыл глаза, радуясь тому, что снова может это сделать.
Всем тем, кто уже закончил свое земное приключение.
Многое ли может рассказать о человеке его надгробная плита? Пожалуй, не слишком — только имя и даты. А многое ли смогут рассказать об этом человеке те люди, что пришли положить цветы на его могилу? И они знают немногим больше, чем мрамор. Хотя их знания значительно интереснее и даже пикантнее: «Знатный был паренек, говорят, его убил муж его любовницы» или например «Болел он сильно… да, пьянство — болезнь сильная» Правду расскажет лишь тот, кто не может сдержать слез, когда видит фото, сколько бы времени ни прошло.
~~~* * *~~~
Содранные в кровь пальцы, наконец, нащупывают достаточно большой выступ, чтобы можно было подтянуться и преодолеть последнее препятствие на моем пути наверх. В последний раз успокаиваясь и равномерно вдыхая и выдыхая воздух из легких, я начинаю подъем. Перенося правую ногу на новый выступ, я опираюсь на камень и уже собираюсь еще немного продвинуться вперед, перенеся левую ногу, когда выступ разлетается мелкой крошкой. Страховки, которая спасла бы неудачного скалолаза, у меня нет, и я падаю назад, туда, откуда пришел. Таким близким мне казалось мое освобождение и окончание мучений, но, видно, не суждено. На краю обрыва темным силуэтом замирает фигура какого-то юноши, смотрящего на мое падение. Я не вижу его лица, хотя изо всех сил пытаюсь рассмотреть. Напряженное сознание улавливает равномерный звук точильного камня…
