— Успокойся, Чонгука, — расплылся в лукавой улыбке Джун. — Просто я знаю, как ты не любишь предсказания, вот и решил уточнить.
— Я в этот раз с другим вопросом.
— С каким же?
— Что будет с Рен? — как можно тише озвучил свой вопрос Чонгук, разглядывая трещинки на полу в комнате Кима.
— С твоим фамильяром? — удивление будто приклеилось к лицу Намджуна, смущая Чонгука ещё больше, хотя казалось бы — куда уж больше.
— Не тупи, Намджуна, — мурлыкнула Дохи, толкая своего хозяина в бок. — Мальчик может в первый раз в жизни о ком-то кроме себя забеспокоился, а ты его смущаешь.
И если раньше Чонгуку было просто неловко, то сейчас хотелось провалиться под землю от стыда. Он выдавал себя с потрохами и был уверен, что не пройдет и получаса, как о его визите будут знать все обитатели дома, включая Чимина.
Это была его первая ошибка — бояться стоило совсем не Чимина, но поймет он это гораздо позже. Сейчас же он просто почувствовал, как волнение подкатило к горлу. Ведь если Пак узнает обо всем, то дальше дело оставалось за малым. В конце концов, сложить факты и получить очевидный результат было несложно.
Чонгук вдруг понял какой опасности только что подверг Рен, поэтому постарался натянуть на лицо максимально равнодушную маску, какая у него только имелась в запасе.
— Я просто хочу знать действительно ли ей стоит доверять, — выдуманное на ходу оправдание вырвалось наружу. — Поэтому мне любопытно, что будет с Рен.
— Ну да, — заговорщически улыбнулась ему Дохи, — мы так и поняли.
— Ладно, давай посмотрим, — шумно выдохнул Джун, доставая колоду карт.
Для каждого обитателя дома у Намджуна была своя колода, связанная и выбранная именно этим человеком. У Тэхёна это были антикварные карты-таро из Парижа, у Юнги современные гадальные карты из пластика, с выгравированными рисунками, а вот у Чонгука была самая обычная игровая колода из пятидесяти четырех карт, которую он однажды вытащил из сна.
Намджун отработанными движениями перебирал карты, тщательно перемешивая их, а потом протянул стопку Чонгуку.
— Держи в голове свой вопрос и слушай внутренний голос, он подскажет тебе какие карты тянуть, — отчеканил Ким, а Чонгук послушно вынул первую. Они ещё два раза повторили эти нехитрые манипуляции и теперь на столе лежало три карты, рубашкой вниз: тройка треф, пятерка бубен и дама пик.
Намджун задумчиво всматривался в расклад, а спустя пару минут тяжело выдохнул, откидываясь на спинку стула.
— Тройка говорит о том, что кто-то очень тщательно закрывает от нас информацию, — осторожно начал Джун. — Кто-то более сильный пытается перегородить нам дорогу. Пятерка бубен — это риск, на который она собирается пойти, а пиковая дама говорит о том, что Рен с трудом владеет собой и своими эмоциями. Она на распутье и не знает, как ей лучше поступить.
Чонгук сжал пальцы в кулаки и выдохнул сквозь прочно сцепленные зубы. У него было стойкое ощущение, что его глобально облапошили, как это любили тут делать с очень впечатлительными девицами, которые приходили погадать на любимого.
— ЙА! Намджуна, а ты не офигел?! — возмущенно воскликнул Чонгук, срываясь с места. — То есть, когда я к тебе приходил ты мне тыкал в нос точным пророчеством, а как пришел по чужую душу, так ты мне фиг с маслом?! Думаешь, задвинул мне размытую чушь, которую толкаешь тут студентками за двадцать тысяч, и всё?! Нет уж, давай, нормально!
— Во-первых, успокойся, — с равнодушным спокойствием протянул Намджун, от чего Чонгук разозлился только сильнее. — Во-вторых, хочешь точности — тащи сюда Рен. Я не могу гадать, не чувствуя энергии человека и не заглядывая ему в глаза.
Но Чонгука уже вело от гнева, поэтому он выбежал из комнаты, бросив злое и горькое «Да, что ты вообще можешь?!». Он жадно глотал декабрьский воздух, стоя возле крыльца и упирая руки в бедра. Снег растаял ещё два дня назад, не выдержав и недели, а Чонгук был готов растаять от злости и страха прямо сейчас, не дождавшись недели.
***
Им оставалось чуть меньше семи дней до двадцать четвертого числа, поэтому они приняли решение прикинуться самой обычной парочкой на целые сутки. Ради этого были остановлены все тренировки, телефоны переведены в беззвучный режим и самое главное — был создан план свиданий на день. Первое они благополучно пропустили, оставшись в постели, на второе собирались вот уже примерно час.
— Я красивая? — спросила Рен, совершая уже третий оборот вокруг собственной оси напротив зеркала. Если не считать чонгуковой рубашки в клетку, застегнутой на одну пуговицу, на ней больше ничего не было. Он с напускным раздражением наблюдал за её телодвижениями, мысленно прикидывая, что такими темпами они никогда не выйдут из дома. — Чонгу-у-у-ук?
Она задумчиво прощупывала выступающие ребра, а в её взгляде читалась такая неприкрытая тоска, что Чонгук решил не дожидаться повторного вопроса.
— Рен, ты — пиздец! У тебя ноги-спички, грудь примерно размера минус, глаза, как плошки, да ещё вечно щуришься, как кошка на сметану. Стонешь, кстати, тоже, как кошка в период мартовского гула, — хмыкнул Чонгук, пока ногицунэ закатывала глаза и направлялась к нему виляющей походкой. — Ну, не смотри на меня так! Ладно, со звуковым диапазоном всё в порядке, но! Это не отменяет того, что ты тощая, бледная немочь.
По её лицу можно прочесть единственную мысль: «лучше бы и не спрашивала». Чонгук хихикнул, ловя подушку у своего лица и перехватывая её запястья, притянул к себе.
— Похоже, внешность играет для тебя последнюю роль, когда мы… — Чонгук вскинул руку, прерывая её, потому что вот тут Рен его все-таки заткнула, переспорила.
— Значит, я красивая, Чонгук. Может и не божественно, но тебе нравится, — торжествующе подвела черту девушка, ведя пальцем по его подтянутому животу ниже.
На второе свидание они тоже не пошли, но Чонгук перестал на это злиться примерно через минуту, когда стянул с неё свою рубашку. К счастью до третьего они всё-таки добрались, устроив себе многочасовую прогулку по городу. И всё было ровно по их сценарию — самое обычное свидание: Чонгук покупал ей горячий шоколад с зефиром, Рен постоянно прятала свои руки в его карманах с целью погреть, глупо хихикала над его шутками и замирала, когда он натягивал шарф ей до носа, легонько чмокая в лоб.
Они шли по шумному Мёндону и болтали ни о чем. Например, о предстоящей сессии и что кажется на Тэхёна запала девчонка с биологического факультета, если Суён узнает, то повыдирает бедняжке все волосы. Окончательно окоченев от холода, они завалились в закусочную. Им было плевать, что на их беспричинный смех и счастье обернулись буквально все посетители, приняв их скорее всего за сумасшедших.
— Так, ну, что ещё делают парочки на свиданиях? — воодушевленно спросил Чонгук, закончив делать заказ.
— М-м-м, — задумчиво протянула Рен, — даже не знаю. А, вспомнила! Они любят делать фотки.
— Ну и чего ты сидишь тогда так далеко?! — с наигранным возмущением спросил Чонгук, хватая её за руку и заставляя пересесть поближе.
Они тут же вдохновенно принялись делать сотню милых до зубовного скрежета селфи. В любой другой ситуации, Чонгук, привыкший не разводить долгих бесед с девушками, уже давно бы отмахнулся. Но сейчас у него почему-то предательски щемило в груди. Он скроллил карусель снимков и не мог заставить себя прекратить улыбаться. В груди уже не просто щемило, там уже образовалась черная дыра размером с кратер, и она жадно всасывала каждый счастливый и теплый момент. Вот тут Рен укусила его за щеку, на другом фото Чонгук закрывал ей глаза, дурачась. На третьем снимке она его кормила самым невкусным пельменем с овощной начинкой, а он старательно делал вид, что это очень вкусно, потому что из её рук всё вкусно.
Каждая секунда превращалась в болезненную демонстрацию того, как бы всё могло сложиться, будь у них в запасе больше времени. Ощущение приближающейся катастрофы висело над их головами, словно дамоклов меч. Уже на подходе к дому, в небольшом сквере Чонгук затормозил и развернул Рен к себе.
