Мальчики же, едва папа успел скрыться за горизонтом, решили поиграть в «Апокалипсис». Поскольку одним играться неинтересно, кто-то (подозревали, что это Уриил) предложил присоединиться демонам.
Сначала было даже весело, потерь с обеих сторон не наблюдалось и старшие архангелы во главе с Михаилом смотрели на это сквозь пальцы.
Князья Тьмы вообще предпочитали не вмешиваться в игры юных демонов по принципу «чем бы дитя не тешилось».
То, что из-за ангело — демонских игрушек периодически гибли десятки, а то и сотни людей никого не волновало. Как однажды выразился один из ангелов — им не впервой было ставить человечеству клистир. Но потом, главные ведущие конкретно расплевались, чего-то не поделив между собой, и безобидная игра превратилась в полноценную войну.
* * *
Оценив масштабы катастрофы, опомнившиеся старшие поняли — если все это не прекратить, зарвавшиеся юнцы уничтожат полпланеты, а отвечать перед вернувшимся папочкой придется им — кинулись разнимать дерущихся, но было уже поздно. Война шла полным ходом, и на горизонте замаячил уже реальный АПОКАЛИПСИС с заглавных букв, не имеющий ничего общего с детской страшилкой.
Кровавые реки, землетрясения, четыре Всадника — колоссальный размах. Ну, и под занавес — восстание Люцифера, который спалит Землю заживо.
Поняв, что Отец за такие художества как минимум распылит их по вселенной без права возрождения, Михаил решил встретиться с парой знакомых адских князей, с которыми ему уже приходилось иметь дело, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.
В Аду, тоже были не в восторге от идеи возвращения Люцифера на трон. Им и так жилось неплохо, а вернувшийся из клетки, просидевший там не одну тысячу лет Люцифер вряд ли будет пребывать в хорошем расположении духа. А если учитывать, что изначально Люци был ангелом, и к демонам относился не намного лучше, чем к людям, возникал закономерный вопрос — кто будет на очереди на уничтожение, если Люцифер покончит с человечеством.
Пришлось архангелам и темным князьям объединяться и создавать Сопротивление.
Кассиэль, примкнул к Сопротивлению, не раздумывая, даже не смотря на то, что его лучший друг Уриил оказался по другую сторону.
Он достаточно долго изучал людей чтобы понять — они слишком другие. Нетерпеливы, импульсивны, полны противоречий. Живут в плену у страхов и сомнений. Сложны и сами бесконечно усложняют себе жизнь. Подчас, поступки их необъяснимы и непредсказуемы, желания безосновательны, а тяга к пороку неистребима. Людей, конечно, стоило наказать хотя бы за то, что они натворили за прошедший век (одна Хиросима чего стоила) — устроить очередной Потоп, например, но поднимать Люцифера? Устраивать для них Армагеддон? Это было слишком жестоко…
Его раздумья прервал голос Михаила. Из донесений одного из демонов, входивших в организацию, выяснилось, что на землю поднялась Лилит, которая должна была снять с темницы, где находился Люцифер шестьдесят шесть печатей, чтобы освободить его. Печатей было гораздо больше, но для того, чтобы вернуть Сатану на трон, достаточно снять именно это количество.
Лилит была первенцем дьявола — первым человеком, которого он обратил, чтобы отомстить Отцу за то, что он низверг его с небес. Чтобы остановить эту тварюгу, помешать её планам на восстание Люцифера требовался не просто ангел, а превосходящий её по силе и могуществу Небесный воин. Игрок высшей лиги, коим и являлся Кассиэль — предводитель ангелов мщения. Отсюда следовало, что он должен спуститься на землю.
Ангел слегка растерялся. Будучи на самом верху иерархии, находясь у трона Господня, Престолы никогда не покидали небесных пределов. Слишком высоко они находились, слишком большую ценность представляли, слишком большой силой обладали. Найти для Престола подходящий сосуд — почти непосильная задача.
Человеческая плоть настолько хрупка и недолговечна, что пребывание в ней Престола, грозило полным развоплощением хозяину сосуда.
Но раз уж он согласился встать на сторону Михаила, стоило уважать его пожелания. Прежде всего, Кассиэль — воин небес. Приказ был отдан и обсуждению не подлежал.
Оставалось лишь найти сосуд.
* * *
Он казался таким хрупким — человек, чье тело должно стать оболочкой для Кассиэля. Но эта хрупкость была обманчива. Не каждый смертный способен выдержать присутствие ангела. Он мог. Это было у него в крови. Дар или проклятие, доставшийся от предков, чей род брал начало со времен Потопа.
Чего стоило Михаилу уговорить его довериться. Убедить, что он не сошел с ума. Что это большая честь служить оболочкой для ангела. И не для скромного хранителя и даже не для архангела — для Престола.
Его звали Кевин. Кевин Форд. Наверное, это имя что-то значило для человека. Но для ангела оно было лишь потоком бессмысленных вибраций. Ему суждено было стать вместилищем для Гавриила. Но архангел, исчез с небес, едва началась война, предпочитая битве, роль стороннего наблюдателя. Гейб всегда был странным.
Кассиэль искренне надеялся, что сосуд, предназначенный для архангела, выдержит и его. Не хотелось бы чтобы тело рассыпалось в прах или сгорело в ближайшие дни.
* * *
Ангел приложил руку к левой стороне груди. Там билось человеческое сердце, на данный момент принадлежащее ему.
Кассиэль поежился. Пребывать в сосуде ему не нравилось. Слишком тесно и похоже на заточение. Очень неприятный опыт! Тело сковывало сущность, одежда тело, и все это вместе было громоздко, неловко, неповоротливо.
Михаил оглядел его со всех сторон и посоветовал, чтобы он не забывал дышать. И время от времени принимал пищу. Хотя сейчас это не имело значения. Престол не нуждался в воздухе и пище, и пока Кевин с ним, он тоже не нуждался.
Кассиэль сделал несколько шагов и прикоснулся к ближайшему дереву — шершавое, потрогал куртку, в которую был одет Кевин — мягкая, коснулся рукой щеки — колючая… Такие разные ощущения! Непривычные. Все другое — даже звуки и краски.
Кассиэль впервые видел мир глазами человека, прислушивался к нему ушами человека. От новых ощущений кружилась голова. Он был ослеплен и оглушен. Под подошвами ботинок хрустели мелкие камешки. В кармане куртки лежала полупустая пачка с тонкими трубочками, набитыми какой-то травой источающей мерзкий запах. Ангел читал о них. Они назывались сигаретами. Кассиэль знал многое о людях, но дурных привычек ему было не понять: зачем губить себя?
«Нужно будет обязательно избавить его от этой гадости!» — мельком подумал он.
В другом кармане его пальцы нащупали металлический кругляш. Монетка? Он вытащил её и стал с любопытством разглядывать, а с неба вдруг упало что-то холодное и острое.
Вода?
— Это дождь, — пояснил Михаил и ободряюще улыбнулся. — Ну, мне пора, Кас, ты осваивайся тут пока. Завтра увидимся.
Кассиэль рассеянно кивнул, раздался шорох крыльев и Михаил исчез.
Ангел постоял еще немного посреди пустынного парка, и пошел вперед.
На ночной улице не было ни души. За ближайшим поворотом он обнаружил небольшую площадь. Судя по описаниям, на ней стояли машины. Он свернул к ней. Под ногами хрустели песок и камни. Ветер раздувал полы куртки и трепал волосы. Тусклый свет фонаря высек его силуэт из мглы и Кас обратил внимание, что отбрасывает гигантскую крылатую тень на дорогу.
«Какой тесный сосуд, — сокрушенно подумал он, — Никак не уместиться целиком».
Он запрокинул голову — капли дождя упали ему на лицо, и открыл рот, ловя их, ощущая пресный вкус на языке.
«Эй ты!»
Он не сразу понял, что слова обращены к нему.
«Отвали от моей тачки!»
«И как на это реагировать? — Кассиэль растерянно стоял рядом с машиной. — Что это значит — отвалить от тачки?».
Машина мигала огнями и оглушительно выла.
«О… Это я наделал? — подумал он, — Нужно быть внимательней».
Он максимально, насколько это возможно поджал крылья и в наступившей тишине пошел прочь.
* * *
За несколько месяцев пребывания на Земле, Кассиэль успел достаточно близко познакомиться с законным владельцем тела, которое волею судеб досталось ему в качестве сосуда (или — весселя, как называл его Михаил).
Кевин был высоким молодым человеком тридцати двух лет от роду, поразительно похожим на голливудского красавчика Брэда Пита в его лучшие годы, чем страшно гордился. Он любил красивых женщин, дорогие машины, азартные игры в разумных пределах и обожал ввязываться в разного рода сомнительные предприятия. В деньгах Кевин недостатка не испытывал, так как занимал высокий пост в корпорации своего отца — владельца крупной фармакологической компании и имел тридцать процентов её акций. Человек он был легкий, незлобивый и щедрый. Он не только в казино оставлял крупные суммы, но и жертвовал баснословные деньги различным благотворительным организациям. Он даже являлся почетным членом фонда по борьбе с детской лейкемией, не раз оплачивал дорогостоящие операции и лечение малышам из малоимущих семей и покупал оборудование для клиники. Одним словом — Кевин был идеальным весселем для его брата Гавриила — того еще затейника и балагура, который много раз бывал на Земле и чувствовал себя там как дома.
